Глава четырнадцатая
- Так ваши коллеги о них давно уже знают, господин ротмистр - или нет? - поинтересовался.Олег Иванович. В принципе он знал ответ, но всё же любопытно...
Вершинин поморщился.
- Признаться, господин Семёнов, я и сам гадаю. Вчера имел беседу со своим коллегой, из столичного охранного отделения - тоже, кстати, ротмистром. Так вот, они вчера целый день гадали, брать ли господ студентов или нет.
- Письмо Никитину? - понимающе кивнул Семёнов.
Жандарм в знак согласия склонил голову.
- Да, осторожностью господа террористы похвастаться не могут. Этот их казак… Пархом Андреюшкин - послал означенному студенту Никитину письмо в Харьков. Оно попало к нам в руки - и вот что там было сказано…
Ротмистр извлёк из-под распахнутой шинели (в квартире было жарко) записную книжку и зачитал:
"Что у нас возможно, это — самый беспощадный террор, и я твердо верю, что он будет и даже не в продолжительном будущем; веpю, что теперешнее затишье — затишье перед бурей. Исчислять достоинства и преимущества красного террора не буду, ибо не кончу до скончания вeкa, так как он мой конек, а отсюда вероятно выходить и моя ненависть к социал-демократам....
Каждая жертва полезна; если вредит, то не делу, а личности; между тем как личность ничтожна с торжеством великого дела."
- И после такого письмеца ваши коллеги еще и сомневались? - делано удивился Семёнов. Тогда, простите, но мне неясно, зачем вы вообще перлюстрацией балуетесь - если получив вот такие ясные свидетельства заговора, никаких выводов не делаете…
- Ну, не стоит так уж строго судить, уважаемый господин Семёнов. - возразил жандарм. - И свидетельства не столь уж явные - мало ли кто чего сдуру напишет в приватном письмеце? И кой-каки выводы мои коллеги всё же сделали, согласитесь.
- Ну да, конечно! Целых два дня ваши агенты таскаются за этой тёплой компанией, а всего-то и установили, что Андреюшкин (который, к слову сказать, и ранее был замечен в сношениях с лицами политически неблагонадежными) «вместе с несколькими другими лицами, с двенадцати до пятого часу дня ходил по Невскому проспекту, причем носили под платьем некие тяжести»…
Вершинин с удивлением взглянул на собеседника потом усмехнулся.
- Никак не могу привыкнуть, господин Семёнов, насколько хорошо вы осведомлены о наших внутренних обстоятельствах. Хотя после всего этого - кажется, уж чему удивляться? - и он кивнул на спину Виктора, скрючившегося за ноутбуком. Изображение на компьютера дублировалась на большой монитор, стоящий на секретере; так что, Олег Иванович и жандарм могли беседовать - и одновременно наблюдать за калейдоскопом картинок с уличных камер, быстро меняющихся на широком экране.
- … но я всё же, признаться, не совсем понимаю, почему вы так упорно не хотите, чтобы я предупредил своих коллег. В конце концов, мы могли бы взять их уже вчера…
- Этого мы и боимся. - покачал головой Семёнов. - Поймите, всё, что видим мы с вами сейчас - видят и террористы - не эти дети, а настоящие, террористы, кто и в самом деле может убить царя. Кое-какие возможности вы здесь уже увидели и, я надеюсь, оценили.
- Да уж. - хохотнул жандарм. - Руку до синяков исщипал, всё ждал, когда проснусь от сего кошмара…
- Так поверьте и тому, что это отнюдь не самые эффектные из этих возможностей. Да-да, средства наблюдения и связи - дело архиважное, но видели бы вы оружие! Поверьте, оно делает всю нынешнюю систему охраны Государя попросту бесполезной.
- Ну так тем более, - недоумённо пожал плечами жандарм. - Взять хоть этих, чтобы забот меньше было…
- Поймите, вы их попросту спугнёте - раздражённо мотнул головой Семёнов. - Сейчас они уверены, что полностью владеют ситуацией - и не подозревают что мы, можно сказать, читаем все их мысли. Вся эта компания - Осипанов, Андреюшкин и другие - своего рода лакмусовая бумага, которая показывает, что всё идёт по плану и никаких непредвиденных случайностей не ожидается. Вы ведь помните, надеюсь, школьную химию?
- Да уж не забыл - улыбнулся Вершинин. - Поверьте, российские жандармы - вовсе не такие невежи и остолопы, какими нас изображают господа либералы в своих журнальчиках. Так значит, вы намерены дождаться, когда эти «настоящие террористы» проявят себя?
- Да, и тогда - брать их сразу. - кивнул Олег Иванович.- Самое скверное сейчас - если они что-то заподозрят и отменят свою акцию, скроются - ищи их потом! Сейчас мы хотя бы знаем, где они готовы нанести удар; а если эти господа сбегут - всё, царя можно считать покойником. Следующую их вылазку мы обнаружить почти наверняка не сумеем, а они - ни на секунду не сомневайтесь! - добьются полного успеха. Они бы и сейчас его добились, если бы не сговорчивость этого молодого человека. - Семёнов кивнул на Виктора. Тот дёрнулся.
- Ну, жить-то всем хочется. - рассудительно заметил жандарм. - И, желательно, не на вечной каторге, как это было заведено при Петре Алексеевиче. Если господин… Анцыферов кажется? - будет и впредь вести себя благоразумно - мы попробуем сделать его существование не столь… печальным. Вы ведь будете благоразумны, сударь?
- Табачная лавка, на Невском. - негромко сказал Виктор, будто бы и не заметив последних слово жандарма. - Седьмая камера. Олег вычислил, что именно там были… гхм… скорее всего, засядут жандармы, которые будут брать террористов. Камера - на той стороне невского,а в лавке микрофон. Звук дать?
Да он у вас пророк… - усмехнулся жандарм. Будто знал…
Виктор с Семёновым обменялись многозначительными взглядами и Олег Иванович незаметно показал молодому человеку кулак. Тот ухмыльнулся.
В динамиках затрещало, захрипело. Потом помехи исчезли и стали ясно слышны голоса:
- Ваше высокородь, Волохов встретился на тротуаре с Канчером: подали друг другу сигнал.
- Ваше высокородь, Генералов из кармана достал носовой платок, потом принялся озираться. Долго озирался, потом высморкался, ирод…
- Горкун через Фонтанку перешёл, по мосту. Встал у дворца, стоит столбом...
- Осипанов в трактире. Заказал сбитень, сидит, пьёт, озирается…
- Агенты. - негромко сказал Виктор. - В лавке - жандармский ротмистр, ваш коллега, а эти к нему бегают с докладами.
Вот, смотрите… - компьютерщик щелкнул мышкой. На большом экране появилась витрина табачной лавки, видимой с противоположной стороны Невского; картинка приблизилась и стала видна криво висящая табличка с надписью: «Просим извинения у г.г. покупателей. Торговля временно закрыта для получения новых, весьма привлекательных товаров».
Дверь открылась, из лавки вышел неприметный господин в тёмном пальто и котелке и ут же второё господин - по виду, копия первого, - нырнул внутрь.
- Который час? - осведомился жандарм.
- Одиннадцать ноль семь. - тут же ответил Виктор. Жандарм, впрочем, и сам уже знал - просто глаз его ещё не привык воспринимать непрерывно меняющиеся зелёные цифры в углу экрана, как текущее время.
- Ваше высокородь, Андреюшкин на своем предмете надрыв бумаги сделал.
- Не поверите, Олег Иванович, - меланхолически заметил офицер, - вчера вечером этот самый ротмистр уверял меня, сто студенты, должно быть, задумали - подать жалобу или прошение на высочайшее имя. Остановить царский выезд - и на глазах у публики всучить императору какую-нибудь петицию, о какого-нибудь рода несправедливостях. Чтобы Государю уж неудобно было не ответить - прилюдно-то…
Ничего. - усмехнулся Семёнов. Скоро он так думать перестанет.
В динамиках загрохотало, раздались какие-то крики, сквозь которые явственно слышалась матерная брань. Дверь лавки распахнулась и из неё опрометью вылетели два неприметных господина. Впрочем, на тротуаре они быстро приняли независимый вид и скорым шагом отправились в сторону моста.
- Уже перестал. - добавил Семёнов. - что ж, история близится к финалу?
«Ротмистр, который сидит в кофейне, напишет потом в рапорте, что ему внезапно вспомнилось, какое сегодня число - и он будто бы прозрел, осознав, что злоумышленники намерены покуситься на священную особу именно 1-го марта, в день убийства прежнего императора. - подумал Олег Иванович. - Но скорее всего соврал: надо думать, ротмистр тянул до последнего и позабыл глядеть на часы. Царский выезд назначен на одиннадцать часов без четверти - вот офицер увидел что все сроки прошли, и велел хватать возможных террористов - от греха. Откуда ж ему знать, что Государь ещё целых три минуты будет ждать возок на лестнице Аничкова дворца? Экипаж подали с опозданием в двадцать пять минут и всё это время Государь наливался раздражением - как, его, самодержца Империи Российской вынуждают ждать, как подгулявшего купчика, который никак не может поймать извозчика у кабака… а дворец он в итоге покинет только после того, как задержанных доставят в участок, а это ещё минут двадцать, не меньше…
- Четвёртая камера - снова подал голос Виктор. - На углу Невского и Адмиралтейской.
- Андерюшкин - с удовольствием сказал жандарм. Эк его, болезного, крутят…
На экране двое здоровенных городовых заламывали руки худосочному, лет двадцати, юноше с жиденькой бородкой, оставлявшей открытой щёки и подбородок.
- Ну что ж, господин ротмистр, пока всё идёт точно по плану. - весело заявил Олег Иванович. - Не хотите ли сигару? Минут пять у нас есть, можем слегка перевести дух.