Обязательно. Познавательность текста - это моё всё.

Один из таких красношапочных порученцев - по виду отставной солдат, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, с длинными, пшеничными в седину усами - и постучался в дверь квартиры на Гороховской. Передав хозяину запечатанный пакет и получив пятачок на чай, рассыльный буркнул «рад стараться, ваш сокородь», повернулся, демонстрируя остатки армейской выправки, и бодро затрусил вниз по лестнице. Ромка проводил его взглядом, после чего взялся за депешу.
Неистребимы всё же привычки, принесённые из будущего! Нет, чтобы как человеку солидному, добраться до кабинета - благо он имеется в новом жилище и даже снабжён всеми необходимыми атрибутами для работы с корреспонденцией -  как то - столом с пресс-папье, бронзового литья письменным прибором и, конечно же, костяным ножиком для разрезания книг и конвертов. Так нет ведь - надо вульгарно вскрыть конверт чуть ли не зубами - как делал это когда-то дома, стоя на лестничной клетке, возле крашеных в синий цвет почтовых ящиков с номерами квартир! Интересно, а булгаковский поручик  Мышлаевский тоже вот так, сразу надрывал конверты в прихожей - или шёл как и полагается, в кабинет? Вот доктор Турбин - тот наверняка делал всё обстоятельно - усаживался в кресло, пододвигал к себе нож для бумаг, потом клал конверт перед собой - точно посередине, между письменным прибором и монументальной керосиновой лампой, на уютное зелёное сукно. И только тогда аккуратно поддевал заклеенный угол полупрозрачным костяным лезвием…
Ромка отогнал от себя неуместные мысли - вчера, после стрельбища он допоздна засиделся над «Белой гвардией» - и надорвал плотную бежевую бумагу.
Конверт, с которым обошлись столь непочтительно,  полетел на столик под зеркалом - между монументальной стойкой для галош и корзиной для тростей и зонтиков,  - а Ромка (простите, разумеется - поручик Смольский!) торопливо  зашуршал письмом.