Кэрри садиться на кровать.
– Мягко. Как дома. Как хотите, а я спать буду.
– Ты тоже не выспалась?
– Да. Динни, броню снять помоги.
Неожиданно вскакивает Анид.
– Я могу помочь госпоже. Я умею.
– Интересно, где научилась?
– Некоторые господа любили, когда мы им латы снимали.
– Головы бы им поснимать за их выходки.
Динка вытаскивает из корзины бутыль.
– О как! Нас ненавидят, а вино наше пьют.
Вполглаза слежу за Анид. С доспехами, на самом деле, обращаться умеет.
– Осторожнее!
– Я вам сделала больно, госпожа?
– Забей. Я ранена, грудь перевязана.
– Еле успели к ней прорубиться. На латы видать позарились.
– Скольких уложила?
– Застрелила двоих. Зарубила троих наверное. Догадались хоть, что их девушка победила?
– Наверное, догадались – неожиданно подает голос Анид, – если даже нам говорили «на нас идёт войско скопцов под командованием женщин». Думала, так не бывает.
– Насчёт женщин верно только отчасти. А вот насчёт скопцов неверно вовсе.
– Будь вместо меня командир – мужчина, ты бы в этом убедилась.
– Притом, много раз, – хмыкает Динка.
– Шуточки у тебя последнее время. Всё как-то на одно нацелены.
– Зато, тебя определённая сторона жизни словно не волнует совершенно.
– Война кончится – и буду волноваться. Шестьдесят шесть лет на эту войну собирались. Теперь вот собрались. Только о войне и буду думать.
– Потом некогда может быть. Перестарки не в почёте.
Показываю ей кулак.
– Спасибо Госпоже, я девушка теперь не бедная, город возьмём – совсем богатой буду. Плюс титул есть. Плюс, тебе уже спасибо, пол столицы считает меня полу Еггтом. А сейчас это ого-го-го сколько значит. Итог: невеста из меня получается хоть куда.
Динка смеётся.
– Как выражается тётя, ты крайне языкастая личность.
– Угу. Притом, ещё одна из самых умных... Эй Анид, что с тобой?
Стоит. Трясётся. Глаза квадратные и белые от ужаса. Встряхиваю её. Динка с ленцой по сторонам оглядывается.
– Вода тут есть? А то у меня вино во фляжке.
– У нас тоже, – за двоих отвечает Линки.
– У меня фляжка у седла осталась.
– Сходить? Может, врача привести?
– Не надо! – трясущимися губами шепчет Анид.
– Так! Чего ты испугалась?
Молчит.
– Говори!
Отвечает совсем убитым голосом. Словно и не жива уже.
– Мне послышалось. Просто послышалось... Красная Госпожа – Еггт.
– Ну, Еггт, притом истинный и младший. Они тоже Еггты, да и Осень недалеко ушла.
Анид прижимается к стене. Влезла бы внутрь, если могла.
– Но они же демоны!
Динка хохочет.
– Ещё скажи, девственницами питаемся.
Торопливые кивки в ответ.
– Ну, так ты, вроде, уже давно как нет. А к плохим девочкам рогатые довольно благосклонны.
– Но у вас же нет рогов.
Теперь уже и обе Линки смеются.
– Хвостов и копыт тоже. И людей мы не жрём. Убивать вот убиваем, но тебя не станем.
Анид не знает, куда деваться. Держу за руки на всякий случай. Хочет вырваться, и не может. У меня-то руки к оружию привыкшие. Хотя, пером пользоваться люблю больше.
– Эй, Осень, её тебе ма отдала?
– Ну да.
– Анид, ты с главным демоном, то есть мамой моей уже познакомиться успела.
– Как мамой? Как у людей?
– А мы и есть люди,если ты не заметила.
– Но вы же не настоящие...
– Это как? – подойдя, Динка щёлкает Анид по носу.
– Ну как, убедилась?
– На вас латы, не кожа содранная. Нам говорили, верховные демоны словно ободранные. И роста огромного.
– Я, вроде, обычного. Да и ма тоже.
– Но говорили...
– Заладила, «говорили, говорили». Мы теперь говорить будем, а ты слушать.
– Те, кто раньше рассказывал тебе ужасы про нас. Тебя продали. Не один раз. Насиловали. Хотели убить. Кто после этого тут ужас?
– Не знаю.
– Как ма выражается, изменения налицо.
Снова разваливается в кресле, на этот раз откупорив бутылочку.
– Сюда ещё наши армии не добирались. За это и выпьем. Осень, Линки, Анид – тоже берите.
Озирается по сторонам.
– Миленько тут. Кэр бы тут понравилось.
– То, чем тут занимались – вряд ли.
– Как знать, как знать. Она уже большая девочка. Мать переговоры о браке ведёт. Братец её только и думает, как с кем-нибудь. Но обозные ему нехороши, а не обозные гордые слишком. Цену себе набивают.
Как-то странно смотрит на Анид.
– Я много слышала, чему таких как ты учат. Мужчины, что у наших бывали, такое рассказывали. Ты что умеешь?
– Что скажете, Госпожа.
Усмехается.
– Я – Дина, если что.
– Умею по-всякому. С девушками тоже...
– Опять!
– Что «опять?»
– Она себя уже предлагала.
– Тебе?
– А кому же ещё?
– Во смеху бы было, если ма. Правда, она просто бы убила. Не любит такого, ну, а я более широких взглядов придерживаюсь.
– Рэндэрд и предлагал её зарезать.
– С чего это таким женоненавистником стал? Жалеет, что не ему досталась? Или ему тогда, кроме головы, ещё что-то отбили?
– Я умею так делать, что если не повреждено, а просто немолодо уже. То всё будет действовать.
  Динка выразительно смотрит на меня. Огоньки в глазах прежние, но непонятные какие-то.
– Говоришь, Рэдду она не понравилась. А тебе самой?
– Моим мнением не интересовались.
– А если бы спросили?
– Убивать бы не стала. Не за что. Да и кровь-не водица.

Отредактировано Чистяков (11-03-2015 12:58:21)

– Так она тебе совсем не нравится?
– Чего тебе вообще нужно?
– Ха! Ничего такого, чего она раньше не делала. Давай её Яграну подошлём? Он скоро здесь будет. Все только о нём и шепчутся. Хотя, никто с ним не была. Вот и узнать охота, на что он на самом деле способен. А уж наврать чего-нибудь красивенького она и сама сможет.
Смотрю Динке прямо в глаза. Последнее время эти  огоньки не тухнут никогда. И по-моему, уже стали становиться признаками болезни.
– Тебе ничего самой на днях не отбили?
Смеётся.
– Только ногу. Там же, где ма тогда.
– Да? А я думала, в голову попали.
– С чего ты взяла?
– С твоих предложений. Она теперь нестроевой нашей армии, а то, что ты предлагаешь – принуждение к торговле собой, притом не факт, что совершеннолетней. Это вполне себе преступление.
– Да ну? Мы же шутя, да и заплатила бы ей.
– А сколько? – неожиданно спрашивает Анид, – И, прошу прощения за вопрос, господин Ягран молодой?
Динка смеётся зло.
– Видишь, она и сама не против. Так что, никакого принуждения.
– Ухи тебе Анид, драть уже поздно.
Та уши, на всякий случай, прикрывает.
– Ты, вроде, с тётей почти незнакома, а как она себя ведёшь.
– Как считаю достойно офицера Ставки, так и веду.
Солдат из первой личной сотни вбегает.
– Верховный срочно зовёт! Вас, – кивает Динке, - Вас, – мне, – И, и ,– находит взглядом Анид, - и тебя.
– Её-то зачем?
– Там разведка из личных начальника кавалерии вернулась. Пленных привезли. Странных каких-то. Может, она их знает.
Въехать во дворец верхом – в этом вся Динка. Линки ей под стать. Динка снимает притороченный у седла плащ с капюшоном. Развернув, протягивает Анид.
– Вот. Накинь. Если там и правда твои бывшие... Знакомые.
Та торопливо завязывает плащ.
Госпожа в кресле сидит. Вино попивает. За спиной – стальной стеной застыли телохранители. Остальные солдаты просто толпятся вокруг, любуясь на бесплатное зрелище.
Пленных – двадцать два. Все, кроме одного связаны. От ценностей их избавили, но видно, простых воинов тут трое. Пятнадцать человек – знатные, или их ближние слуги, судя по холёным бородам. Ещё трое - толстые, безбородые – несомненно, скопцы. Такие слуги у храатов пользуются почему-то большим спросом.
Пред госпожой стоит последний, тоже жирный, совсем как свинья. Только бородатый и длинноволосый. В длинном чёрном одеянии, напоминающем траурное платье.
Анид шепчет.
– Святой отец...
– Ты его знаешь?
– Да. Их всех. Он здесь жил. Вон те трое – лекари. Вон ещё младшие друзья господина. Были с ним тут несколько раз. Вчера приехали...– замолкает.
– Чтобы вас убить? – заканчивает Динка.
– Да.
– Хм... Тут охрана была какая-нибудь?
– Да. Полсотни, – кивает на скопцов, – вот из таких. Они вчера сразу уехали.
– Ну-ка, младших друзей ещё раз покажи. И имена их скажи, если знаешь.
Анид говорит торопливо. Кивнув, Динка направляется к матери. Та уже давно в нашу сторону смотрит. Приветствует дочь подняв пистолет. Слушает молча, только кивает пару раз. Криво ухмыльнувшись выдает что-то, от чего туша в чёрном дёргается, как от удара.
Динка к нам возвращается.
– Что госпожа сказала?
– И так знала, что вы дерьмо. Но даже не представляла, насколько именно. Овцелюбы.
Встаёт, держа пистолет стволами вверх. Бокал по-прежнему в руке.
– Великая Госпожа их судить будет? – шепчет Анид.
– Я не слышала, чтобы кто-то судил скотов! – усмехается Динка.
Гремит голос Верховного.
– Слушай, свин, а девчонок-то зачем убил?
– Я  им грехи отпустил!
   Дина направляет пистолет ему в лицо. Злобно ухмыльнувшись опускает стволы вниз. Выстрел! Истошный вопль, переходящий в животный вой. Туша рушится на колени. Ударом ноги в лицо, отброшена на землю. Ещё выстрел. И ещё. Куда-то в живот. Не приходилось держать в руках трехствольного пистолета.
– Раны смертельны. Ты тут и подохнешь! – поворачивается к солдатам, – Потом голову отрежьте и солью засыпьте. Она нам ещё понадобится.
– А с этими что?
– Головами? Тоже самое. Что с остальным – меня не волнует.
Вой, переходящий в какое-то бульканье.
– За–за меня большой выкуп дадут! – голос на блеяние похожий.
– Вы-куп? Это хорошо! Развяжите его!
Вытаскивают одного. Развязали только ноги и в сторонке поставили.
– За кого ещё дадут выкуп?
– За меня! За меня!
– Хорошо! А теперь, солдаты, прирежьте этих голосистых. А ты, – обращается к первому, – постой и послушай.
– Выкупов в эту войну не будет. Ни за кого, и никогда! Мир слишком мал для нас и для них. Особенно, для таких, с кудрявыми бородёнками. Разговаривать будем только о сдаче. Только с теми, кто приползёт лизать мои сапоги. Любой храат, попавшийся с оружием, до утра не доживёт. Его пусть разъезды подальше отвезут и отпустят. Больше живым от нас никто не уйдёт. Он первый и последний. Да и ещё волосы и бороду ему на прощанье сбрейте.
Динка касается моей руки.
– Пошли отсюда. Дальше будет бойня.
Тащу Анид как куклу.

Линки в креслах развалились. Вторая тоже доспехи сняла. Динка торопливо набухивает полный бокал самого крепкого вида из тех, что нашла, и протягивает Анид. У той трясутся руки.
– Что случилось?
– То, что и должно было. Верховный пришла сюда старые счёты сводить. Вот и начала.
Анид протягивает бокал.
– Ещё можно?
Динка наливает. Я мысленно потешаюсь. Принцесса угощает вчерашнюю рабыню.
– Что смеёшься? Ничего весёлого, вроде, не произошло.
– Ничего неожиданного – тоже.
– Великая Госпожа нанесла смертельное оскорбление родичу самого Меча Божия.
– Мы и так давно уже враги. Оскорблением больше, оскорблением меньше. Да и дела нам нет до проклятий местных божков.
– Бог один.
– Да дела мне нет. Один он, или несколько. Его последователи детей в рабство продают. Убивают, считая, что душу от страданий освобождают. Не так?
– Я... Я не знаю.
– Вчера утром ты была уверена, осталось жить около двух лет.
– Это что-то новенькое, Осень. Ты не говорила.
– Потом расскажу. Затем, кто-то решил, твой последний день наступил. А теперь никто не знает, когда этот день придёт.
– Даже Великая госпожа?
– Даже она.
– Но меня же вам подарили!
Коснувшись руки Динки шепчу еле слышно.
– Не перебивай, так ей легче понять будет.
– Тебя не подарили, а отдали мне в услужение. Не насовсем, а до конца войны. Потом уйдёшь, куда захочешь.
– Но, куда я уйду? У меня есть только то, что на мне.
– С этим разберёмся! – уверенно говорит Динка, – Платить тебе будут... Не за то, о чём подумала. Ты что делать умеешь?
– Меня... Только удовольствие доставлять учили.
– Хватит мне об этом. Из того, что вижу – с доспехами обращаться умеешь. Два языка знаешь. Писать умеешь?
– Да. Вашим старым и новым письмом.
– Уже дело. Писцов с двумя языками много понадобится.
– Анид, ты вроде, говорила, петь умеешь.
– Умею. И танцевать могу.
– Догадываюсь, какие танцы, – встревает Динни.

Отредактировано Чистяков (12-03-2015 18:54:04)

Через несколько месяцев. Во время сражения у стен храатской столицы.

Каждый отряд атакует сам по себе. Такой массой кавалерии даже с нашей выучкой и дисциплиной было бы сложно управлять. В храбрости им не откажешь. При таких потерях атаковать вновь. Интересно, сам храат где? При всём, что про него слышала, в трусости не обвинял никто. Жив, или где-то там валяется?
Самые храбрые, да буйные сейчас гибнут. Храаты разных рангов. Такие кичливые и наглые совсем недавно.
– Расступись!
Пушкари перезарядили многостволку и выкатывают.
У нас почти затишье. Новые отряды решили попробовать на прочность центр. Сцепленные повозки и вал тел их не смущают.
Ещё отряд появляется. Так! Эти явно пойдут на нас.
Надо же, одному повезло. Вертится волчком, отбиваясь от пик. Несколько перерубил. Сам в полной нашей работы броне, конь тоже. Герб Меча. По ногам же...
Лови! За Анид и прочих тебе. Бью в голову. Не убью, так оглушу. Чуть из седла не вылетел. Показалось, или красным из-под шлема брызнуло. Не важно уже. Кто-то догадался ударить коня по ногам. Валится с диким ржаньем.
– Добить! Голову на пику и поднимите повыше!
Над рядами уже порядком подобных «украшений».
– Кто это?
Усмехаюсь.
– По нашему – кто-то вроде офицера охранных сотен Верховного.
– Может, и он там. За его голову...
– Не хуже тебя знаю сколько. Кстати, если этот из известных Верховному храатов за него тоже награда полагается.
– И сколько?
– Там список на тысячу семьсот пятьдесят два человека. Начиная от десяти золотом за самого мелкого, и заканчивая сам знаешь какой... Так! Вон того – добить!
Показываю, одновременно выхватывая второй пистолет.
Точно! Вскочил. Побежал. Не на нас. Я выстрелить не успеваю. Пули сбивают с ног. Двое с боевыми молотами бегут проверять. Был без шлема. Теперь всё. Голову размозжили. По линии добивают ещё нескольких.
– Все в строй.
Уцелело больше, чем сначала показалось. Решают, пытаться ещё, или не стоит.
Так! А это кто выехал? Судя по облачению, не воин, а святоша. Потрясает крестом, показывая на нас.
– Этого сшибёте – голову не забудьте! У Верховного список на три тысячи пятьсот десять попов есть. Если он оттуда… А даже если нет – за голову любого священника – пять «ведьм».
Молятся они так что ль? Точно, затянув какую-то песню снова идут на нас.
На что рассчитываете? Вас уже намного меньше, чем было, а нас - столько же.
Песня смолкает под грохотом залпов.
До пик не добрался никто.
Перезарядила один раз. Стрелять не пришлось.
Одно удовольствие смотреть на дураков, бессмысленными атаками убивающих собственное государство.
Я на смотре верховного не видела столько людей в богатых доспехах, сколько их сейчас на этом склоне валяется. И, похоже, ещё прибавятся скоро.
На этот раз толпятся куда дальше. Святоши не видно. Гремит на левом фланге.
– Вон там знаменосец упал. Знамя принесите.
Герб вроде Меча, но слегка изменённый. Родича его какого уложили?
– Посыльный!
– Здесь! – доносится из первого ряда.
– Скачи к Верховному. Свези это.
– Передать что надо?
– Ничего. Она все их гербы знает. Сама что скажет, если нужным посчитает.
Убегает. Сотник усмехается, оглядывая мертвецов.
– Мы тут  даже примерно набили по годовому жалованию на каждого.
– Зверя убить сперва надо, а шкуру после делить.
– Знаете, это как волк на копье. Зубы скалит, древко грызёт, хотя на деле мёртв уже.
– Они ещё не все мертвы.
– Это ненадолго.
– Не возражаете, я вон с того доспехи себе заберу?
– Я такие не ношу, да и подгонять под меня долго бы пришлось.
Смеётся.
– Тогда за строй оттащу.
  Пожимаю плечами. Бой уже выигран. «Отбоя» только не трубили.
  Сотник вернулся.
– Самый удачный поход за мою жизнь. И это не считая того, что в городе получим.
– Голову свою надо сберечь сперва.
– Одного понять не могу, вы же очень молодая, но совсем не весёлая.
Азарт боевой не прошёл у него? Поприставать решил, решив, что на взводе я буду сговорчивее? Тем более, надвигающийся вечер, а затем и ночь точно будут весёлыми. Убитых у нас почти нет, раненых мало. Верховный ещё перед боем сказала, что с их мертвецами сделаем.
Большие костры завтра сложим. Так, чтобы со стен хорошо видно было. И сожжём. По их вере, мертвых сжигать нельзя. Ещё и голов через стену закинем. Вон их сколько вокруг.

Отредактировано Чистяков (15-03-2015 12:34:22)

Продолжение сообщения №94.

Кто-то тормошит. Просыпаюсь. Эрия. Она откуда здесь. Опасность? Прислушиваюсь, но всё тихо.
– Осень, проснись.
– Не сплю уже.
Встав, оглядываюсь по сторонам. Динка спит в соседнем кресле. Обе Линки и Анид – на кровати. Чуть ли не в обнимку. Солдатики дорого бы дали за такое зрелище. Не скажешь, что двое – воины. Все три девочками из цветочного выглядят.
– Что случилось? Тебя же посылали полевую больницу разворачивать.
– Уже. Но там я нашла кое-что. Сама  врач, но такого не понимаю.
– Наверху, пошли отведу.
Эрия идёт не торопясь. Знаю, многие на величавую походку заглядываются. Не знают – она училась так ходить, чтобы скрыть хромоту, нога полностью так и не прошла.
Часовые у лестницы пропускают. Наверху - тоже. Телохранители у дверей докладывают о нас.
– Пусть заходят.
И здесь кровать с шелковыми покрывалами. Раза в два больше чем внизу. Пол завален книгами и листами гравюр. Похоже, те самые, что Анид говорила. У Верховного привычка – если где книги найдёт не успокоится, пока все не просмотрит. Неважно, совокупления там или богословие.
Госпожа сидит за столом. Когда она вообще спит? Усмехается.
- Вот уж не думала, что в публичном доме буду ночевать!
Вопросительно смотрит на Эрию.
– Помещений примерно на шестьсот человек. Готовы к приёму двухсот. К вечеру подготовим остальное. Воды много, и хорошей. Если будем зимовать – большой запас дров.
– С этим могла бы и гонца прислать. Что ещё?
– Вы говорили, там жили, те кто от мира ушёл... Как их там?
– Монахи.
– У них там тоже вроде как больница.
– Да ну?
– Они говорили, тех людей, местных, даже рабов они лечили.
– Они не сбежали?
– Большинство да. Человек десять только осталось, но половина точно слабоумные. Больных осталось человек двести пятьдесят. Большинство – неходячие.
– Они помещаются отдельно?
– Да. Даже за стенами.
– Так в чём дело?
– Понимаете, я этих людей смотрела. И решила. Это не больница. Условия ужасные. Скученность, грязь. Но не это главное. Люди, находящиеся там, несомненно, больные. Несколько диагнозов я с лёту определила. Но потом. Я не понимаю связи, но этих людей из-за их заболеваний самыми зверскими способами пытали. Некоторых по много дней. Многие умерли. Занимались этим монахи. Притом, считали, оказывают благодеяние. Я приказала их схватить. Но у меня права нет полевого суда.
– А я тебе его предлагала
– Там не компетенция полевого судьи.
– Ладно! Гляну, что там. Осень! Иди, поднимай сотню.

  Едем не торопясь. Верховный, я и Эрия в середине колонны. По бокам – телохранители. Некоторые кавалеристы пошатываются в сёдлах. Дина посмеивается.
– Моя где?
– Внизу спать осталась.
Подмигивает.
– Одна?
– Да.
– Точно знаешь или просто покрываешь?
– Точно, – говорит Эрия, – я видела.
Госпожа смеётся как девочка.
– Ну, могли и сговориться. Лекарств... Определённых у меня уже половину выпросили.
Снова смеётся.
Правду, выходит, сказала вчера Анид. Утром не знаю, где проведу вечер.
– Эр, пока не доехали, расскажи, как их пытали.
– Разрезы. У всех по-разному. У многих на больных местах. Чаще всего – крест с краями загнутыми.
– Вроде тех, что на шеях носят?
– Да. Некоторым проводили ампутации. Но... Это не уровень врача. Даже не палача. Так мёртвое мясо рубят. А тут по-живому.

Отредактировано Чистяков (18-03-2015 00:20:30)