– До той башни! Выбить надо!
– Сделаем! Рва нет, пушки подтащим!
– Смотрите! – горнист показывает в сторону башни.
Уже вижу – из бойницы верхнего яруса вывешен наш полусотенный флаг.
– Туда! Быстрее! Бегом!
Двери окованные железом сразу распахиваются. Полусотник из пятой колонны.
– Доложить обстановку!
– Командир колонны приказал башню проверить. Пустая! Никого нет. Склад тут! Зерно, мясо вяленное.
– Сотник! Раненных от стены тащите сюда. Сверху что видно?
– Вон на той улице стоят. До двух сотен. Вон там – заграждение строят. Народ по всем улицам бежит. У того здорового здания вся крыша в стрелках.
– Вторая задача нашей колонны – занять собор. Первую – вы выполнили за нас. Доложу Верховному!
– Благодарю! Флаг, наверное, и так увидит.
– Нет. Она ведёт вторую колонну.
Пики вперёд! Они тоже знают этот строй. Смотрю в трубу. Злые серые лица в пыли и копоти. Много раненых. Храбры!
Значит, умрут сегодня. Улица довольна широкая. Три пушки в ряд заряжены картечью.
– Залп! Стрелки вперёд. От того дома – два залпа.
Без шлема. Ранен. Ревёт, как бык на бойне. Здоровый! Меч в руке – у другого сойдёт за двуручный. Узнал во мне командира.
Рванулся. Выстрел из двух стволов отшвыривает назад. Рука болит.
Уже всё. Солдат пробивает шею упавшему гиганту.
– Ловко бьёшь, девка! – хохочет сотник.
Сил обижаться на девку уже нет.
– Пушки перезарядить! Гаубицы где? Чем с крыш их сбивать будем?
– Здесь гаубицы!
Отлично! Всё отлично складывается!
– Где были?
– Через мост поехали. Там легче.
Ага. Ну да. Но пушкари орудия через завал протащили... Да плевать! Главное, все здесь, кто нужен.
– Вон здание. По крыше разрывными.
– Не маленькие, госпожа Осень. Заряжено уже.
– Выкатывай! Пушки навести на вход! Стрелки готовься, если кто полезет.
До нас добивают. Но мы за домами. Да и броня у нас получше.
Гаубицы выплюнули огонь. С крыши кто-то валится.
– Есть зажигательные. Бить?
Чуть по лбу себя не хлопнула. Вот дура! Они же строители ещё те. Перекрытия же деревянные!
– Много?
– Два зарядных ящика.
– Не жалеть! Остальным –  окружаем площадь. Следить за окнами. Вон ту улицу перегораживаем!
Пожар всё сильнее.
– Если не совсем на голову больные, скоро наружу полезут.
– Картечь и пули на что?
– Хм. Гляньте вон туда. Ещё один храм запалили.
– Так и надо! Все сожжём или по камушку разнесём. В лагере Верховного запас пороха приготовлен для подрыва.
– И так спалим!
– Дверь открывают.
– Товьсь!
Даже не вглядываюсь в мечущиеся в дыму тени. Воины или нет – мне дела нет.. Только бью. Хотя, с такого расстояния пистолетная пуля вряд ли хороший доспех возьмёт.
– Конные! Наши!
Генерал Ярн и его охранная сотня. Конечно, смотреть на штурм не стал, ввязался при первой возможности. Замечать стала, солдаты на него косовато посматривают. Хотя, к храбрости и командирским способностям не придерёшься. Храатов вон он пышностью доспехов напоминает, это да.
Меня, однако, разглядел сразу.
– Доложить обстановку!
– Поставленные задачи выполнены. Большая башня занята. Крупные силы противника заперты в этом здании. Потери – до двадцати человек. Артиллерия действует. В башне захвачены большие запасы продовольствия.
– Потери противника?
– До трёхсот. Сейчас больше, – киваю на здание, крыша уже вся объята огнём. Сквозь рёв пламени доносится что-то. Лень вслушиваться. Скорей бы прогорело.
– Не перекинулось бы.
– Сгорит – жалеть не буду. Не для того столько лет на эту войну собирались, чтобы щадить тут кого-то.
– Просто, теперь это наш город.
– Я порученное сделала. Пожары тушить – не моя забота. Это прогорит – вон по тем улицам двинем. Хотя, это не улицы, а направление куда-то, да дома по бокам.

Отредактировано Чистяков (11-04-2015 12:03:57)

У стен здорового, даже по нашим меркам здания стоят солдаты колонны Госпожи. Команда «вольно» была, но фитили ружей и пушек тлеют. От дверей остались только верхние части. Вышибали пушечным огнём. Сделали несколько залпов. Такие прочные были? Непохоже... Скорее, Госпоже ядра и порох девать некуда.
Точно, перед входом обильные следы гари. С вплавленными кусочками дерева, и, наверное, тел. Бешенным огнём прошлись. Хорошо так.
Дальше копоти еще больше. И в пол вплавило уже вполне различимые куски тел и оружия. Сладковатый запах подгоревшего мяса. Посочувствовать можно тем, кто это растаскивал. Солдат с баграми и копьями с крючьями у входа много было.
Столбов, подпирающих крышу, куда больше, чем в наших постройках.
Дальше куча свежеотрубленных голов. Какие обгорелые. Поцелее, все сплошь с волосами и бородами ухоженными. Храаты да попы. Хорошо их наложили. К груде принюхиваются два  пса. Кажется, мужа казначея.
Ещё какие–то ворота с золотой резьбой и какими-то изображениями. К воротам привязаны конь Ярна и двух телохранителей. Перед ними – два саркофага красного камня. На крышке правого сидит Госпожа. Вокруг – все командиры колонн и отдельных частей. Я последняя.
– Что припозднилась?
– Завал разбирали.
– Потери?
– Никаких. По ним с тылу ударили. Всем головы отхватили.
– Мы это были, – командир четвёртой колонны.
– Чего не прихватила ничего?
– Там горелые всё больше. Да и не охота на пепелище копаться.
– Твои старый собор вон там запалили?
– Мои. Зажигательными по крышам.
– Хорошая коптильня получилась.
– Благодарю.
– Сколько осталось очагов обороны?
– Нисколько.
Смеющимися глазами обводит собравшихся.
– Так-так, красавчики! Осень не последняя, а первая получается. Потому и пришла так поздно. А вы ещё не все городские башни и усадьбы взяли!
– Но город-то пал! – замечает Ярн.
– Только первую крепостную звезду заслужила Осень. Списки отличившихся  подашь казначею завтра. Сегодня – в дрова нажрёмся. Прямо здесь! Объяснять никому не надо, что это за место?
Смотрит вопросительно почему-то именно на меня.
– Я не придавала значения. Пригодное для  обороны здание.
Почему-то все смеются.
– В двух словах, это центр их мира, – генерал–лазутчик говорит, чеканя каждое слово, – Самое сердце. Святая святых, как они выражались. И теперь всё! Святыни осквернены. Мир верующих в этого божка уничтожен.
– Это точно! Осквернили по-полной! Кровь в стенах пролили. Священников убили. Коней да псов в храм привели. Пару свиней ещё хорошо было бы. Могилы разграбили, мощи повыкидывали и сожжём скоро. Да я ещё тут сижу! Если кто не знает, этих саркофагов женщине, особенно, не рожавшей, вообще касаться запрещено. Так! Дина, Осень, присаживайтесь!
Снова ухмыляется.
– Для полноты картины осквернения. Жаль, в углу никто не наклал. Кстати, ты говорил, вроде, самые чтимые святыни в склепе хранятся? Туда ещё не лазили?
– Только проверили, не прячется ли там кто.
– И как?
– Вон те две головы сверху.
– Полезли! Где там вход?
– Туда только представители нескольких знатнейших родов храатства могли спускаться.
– Да? Ну, так это же мы теперь.
В склепе ничего необычного. Ниши в стенах, да саркофаги. На некоторых сосуды какие-то стоят. Два безголовых тела лежат. Один воином был, другого просто убили.
– Ты глянь, гроб золотой! Или позолоченный?
– Судя по тому, во сколько он обошёлся, золото.
– Отлично! Монет начеканим. Да и покойничек, небось, не в мешковине.
– Вон в том горшке его сердце набальзамированное. Это же величайший столп веры, чуть ли не наместник бога на земле.
– Стекло, кстати, нашей работы. А уж украшения... Интересно, у нас ювелир ученику за такую работу ухи бы надрал, или вовсе выгнал?
Резко взмахнув материнским шестопёром, сшибает сосуд на пол. Нагнувшись, высматривает среди осколков какой-то буроватый комок. С ухмылкой расплющивает его сапогом и растирает.
– Как в дерьмо наступила!

Отредактировано Чистяков (13-04-2015 13:58:29)

Не обольщаюсь особо насчёт предстоящего ночью в городе. Всё что видела раньше, непременно померкнет. Динкины похождения блекленькой тенью покажутся. Да и там я не рвалась особо.
Тут же... Будет точно невесело. По крайней мере, мне.
Некоторые здания уже взяты под охрану. Большой дворец храата и примыкающие к нему строения. Многие постройки, принадлежащие Наместнику бога на земле, или как там этот, главный церковник, сын свинячий, называется.
Госпожа, чувствуется, там скоро надолго засядет. Бумаги разбирать. Сама засядет, меня и ещё много, посадит.
Знаю, часть её колонны – самые умелые в городских боях, были посланы для захвата этих зданий. На месте попиков, я бы хранящиеся там бумаги, сожгла как стало ясно, помощь не придёт.
Но я мозгами думаю, а они считают, этот орган кровь охлаждает.
Слышала, как командир этого отряда доложил, бумаги не пострадали, и даже нескольких попиков, ими ведавших, захватили.
Командиры колонн разделили город на участки для грабежа. Я не пойду. Динка и Линки плотоядно ручки потирают. Блеск глаз мне совсем уж не нравится. Будто у них чего-то нет. Или кто-то в их храбрости сомневается.
Тут ведь не храбрость потребуется.
– Не пойдёшь?
– Нет.
– Смотри, после надумаешь – поздно будет. Там обозные подтянуться,  а они даже двери из домов вынесут. Я на их счёт не обольщаюсь.
– Угу. И ещё изнасилуют всех женщин без различия возраста. Может, и не только женщин. Я на их счёт тоже не обольщаюсь.
Динка корчит гримаску.
– Перетерпят. Знаешь, я несказанно была удивлена, когда узнал, некоторые храатские женщины писать и читать умеют. Ну, так нашла у одного мной застреленного письма шлюхи его. Жаль, не поймёшь, хорош ли был. Из обоих стволов в рожу попала.
Молчу. Стрелять она хорошо умеет. При мне бывало, пулей кавалериста из седла вышибала на предельной дальности выстрела. Правда, и пистолеты самые лучшие.
– Подробно описывала, сколько он ей должен привезти благородных девушек из-за Линии в служанки. Мол ей, крысе такой, нужны искусные девушки. Кстати, это слово она написала с ошибкой. Нас для этого столько учили? Чтобы бляди храатской спинку тереть? И это нам бы ещё повезло.
Снова молчу. Что-то в её словах есть.
– Осуждаешь? Зря. Насчёт представь себя на чьём-то там месте можешь не говорить. Уже представляла. Заживо горящей. Привязанной к столбу. Под гогот убитых нами в прошлых битвах. Но это мы пришли к ним в город. А не они к нам. И теперь пусть платят! За сделанное, за намерения... За всё! Горе побеждённым!
– Ягран с вами поедет?
Кто меня за язык тянет? Какое дело до него?
– Нет. Он в штурме не участвовал. Тётя назначила его временным комендантом лагеря на время своего отсутствия. Но ты не волнуйся, друзья ему обязательно привезут кого-нибудь. Посвежее. Может, даже не тронут.
Как хохотнёт. Будто что-то смешное сказала.
– Дин, казначей вполне будет смотреть сквозь пальцы на то, что будет твориться сегодня в городе. Но не допустит того же самого у себя в лагере.
Снова смеётся.
– Ха! Так немало и таких, кто с ним и добровольно согласится. Может, он и сейчас с кем уже кувыркается. Солдатики ещё не начали, а он уже...
– До этого мне решительно никакого дела нет!
– Ба! Да ты что? Неужто ревнуешь? – хохочет маленькое чудовище на прощанье.
Ревную? Я? Да дела мне никакого до принца нет!

Площадь перед собором вся в движении. Командиры колонн разбили на участки, куда солдаты будут таскать ценности и имущество потяжелее. Это потом делить будут. Туда же уже привезли винные бочки. Как из наших лагерей, так и из подвалов покойного Меча.
Сама площадь обрамлена стенами до полутора человеческих ростов. Кое-где торчат основания колонн и лежат части для них. Знаю, Меч бредил идеей построить самый большой собор мира. Нынешний казался недостаточно величественным для прославления господа. Более того, он должен был вмещать всё население Святого града. Решили строить новый во всю главную площадь, а старый оставить внутри. Стены с колоннами – остатки начатого строительства. Даже до этого барана без рогов допёрло, при первом взгляде ясное мне, лишь с началами архитектуры знакомой – при такой толщине стен сделать их выше нынешнего собора невозможно, не говоря уж о тяжести крыши. Стройка сама собой прекратилась несколько лет назад.
Солдаты сооружают полевое укрепление. Причём, делают это весьма сноровисто. Ах, да, понятно, пушки составляют. Вон и Эрескерт с колонны распоряжается.
Ясно, почему солдаты так бегают. Не в генерале дело. Им явно сказали – укрепления достроим, пушки составим, и на три дня город ваш. Тем более, сигнала «завершение штурма» ещё не было.
Ум, за который меня так хвалят, подсказывает – надо было с Динкой пойти и банально тащить всё, что плохо лежит и ярко блестит. Сегодня много новых состояний появится, такой день раз в столетие бывает. Жить дальше предстоит, и чем на старости лет хвастать? Шрамами при штурме полученными? Так их нет у меня.
Ведь этот день многих до конца жизни обеспечит. Попросить у Госпожи десяток из охранной сотни и вынести всё из нескольких домов побогаче? А спать я после этого спокойно смогу?