***

К завтраку Серый вышел, завернутый в ту же заячью полость. Мох, прилипший к жиру, кое-где виднелся на его лице и шее.
- Дальнейшее лечение тебе назначит Мэгги, - сказал ему Шеф. – А теперь, Вячик, напомни мне, где у нас самая дальняя к северу заимка?
- День пути – примерно вдвое дальше, чем Кубьина могилка. Там ещё ручей с подтопленной луговиной – мамонты её влево обходят, потому что справа топко. А ближе и дальше нормальный лес. Зимой мы туда на фазанов ходим.
- А эта? Тигра без полосок?
- Так её Кып уже уконтрапупил. Как раз манто для Виктории… или палантин… я их путаю.
- Душегрейка, - буркнула Лариска. – В манто ты возле печки не шибко-то покрутишься, а она её носит, не снимая.
- Искренне рад, - остановил дискуссию Веник. – Нам нужно постоянно держать на той заимке парный пост. Похоже, на севере нынче погоды расшалились и подорвали кормовую базу, так что можно ждать прихода оттуда кого угодно. И жвачных, и хищников, и людей. Люди нам, как все уже поняли, нужны кругом. А на промысел дозорным можно не особенно напирать, чтобы не отпугнуть тех зверей, за которыми могут прийти охотники. Задача – подружиться, зазвать в гости, уговорить пожить у нас, а потом влить в наш коллектив новые кадры. Возражения не принимаются, поскольку решение принято. Любые предложения по составу набора подарков, гостинцев и иных завлекалочек принимаются до момента выхода. Это с рассветом, то есть, примерно через час.
Дежурим по неделе. Первая смена моя. В напарники беру… - толчок локтем в бок, - Кобецкую. Следующий наряд сформирует Вячик, он же обеспечивает смену караула и отправку провиантского довольствия с уходящими в дозор. Остальные вопросы решает Босс.

***

Вечером в мастерской-пристройке тоже проходили тихие игры. Прикраивали берестяную латку на обшивку очередного челнока, прилаживали накладную подошву к мокасину, выглаживали плечи лука – тут, в основном, копошились мальчики. Только Галочка сидела с Лёхой и Пашкой – они натягивали на прямоугольную гитару струну и передвигали по грифу лады, выбирая им место. Слушали и спорили, что за нота прозвучала. К ним и подсел Серый, обряженный в «дежурный» хитон из потёртых заячьих шкурок.
- Выходит, Веник так теперь с вами разговаривает, как вроде вы ему домовые эльфы, - завел он разговор на тему, что его взволновала. – Ну, я понимаю, что должон быть порядок, но, блин, почему именно он? Ведь никакой же, этой… кхе… кхар…
- Харизмы, - подсказала Галочка.
- Точно! Не было же у него её ни на копейку.
- Зато сейчас сразу две, - ухмыльнулся Лёха. – Саней зовут, и Ленкой. Они его во всём поддерживают, а он им потакает. Вместе получается сила.
- Фигню ты сгородил, Лёшик, - отмахнулась Галочка. – Харизма бывает только одна, а у Веника помощников много, целый пантеон.
- Пантеон? Это же там, где боги сидят.
- Не, сидят они на Олимпе, а Пантеон – это их список, - встрял в разговор Пашка.
- Ну и что из того, что пантеон? – решил уточнить Серый.
- А то, что у каждого есть своя специализация. Любаша – за домашний очаг отвечает, как Деметра, Саня – за кузницу, как Гермес, ну и так далее.
- А Ленка?
- Она вроде Геры. Или Артемиды. Понимаешь, в этих богах сплошная путаница кто, чем должен заниматься. Хотя, и по жизни так же выходить. Прикол в том, что в любой команде всегда есть точка отсчёта – пока все о ней помнят – дела идут. А как только начинаются вопросы типа, а почему он? – вот тут-то прекращается любое дело. Учти, Серый, я в этом пантеоне – не последняя флейта. И таких тут – почти каждый. Начнёшь свою игру играть – пойдёшь собирать собственный клан, - Галка недобро усмехнулась. – Так Пашка, ля это, или не ля?
- Э? А? – изумился Серый. – Ты чо, Галь? Ты же тихая, и всегда смущаешься?
- Я, Серенький, и медведя на рогатину возьму, если что. Не зли меня, ладно? Налажу под зад, а потом смутюсь… то есть смущусь… Ой, мальчики, не говорите Кыпу, что я тоже в некоторых словах путаюсь, - Галочка покраснела и прикрыла рот ладошкой.
- А ты вообще-то чего сюда припёрся? – спросил Пашка.
- Да, за солью пришли с мужиками, а там на столбе в верёвочной петле железная кирка болтается. Вот, блин, думаю – а у парней-то дела идут, раз они такие вещи оставляют в местах общего пользования. Попрощался, и двинул сюда. Сперва поблуждал по степи у кромки лесов, пока вышел на тропу, потом по дороге холодами меня прихватило. Трут закончился, а палочками, как местные, я так и не научился добывать огонь. В общем, думал – всё.
Помолчали, пока ребята отмечали место очередного лада.
- Та группа, с которой ты ходил, они где сейчас? – спросила Галочка.
- На юг подались сайгаков бить.
- А летом куда ходили?
- К востоку, к большой реке. Они так далеко на север не забредают, хотя, живут так же, как и Аон со своими. Переходят с места на место, иной раз и по несколько дней в пути, а то привал на неделю.
- Еще с кем-нибудь встречались?
- Бывало. У реки виделись с тамошними рыбоедами, потом ещё с одной толпой вместе лагерем стояли – загнали стадо оленей в ямы-ловушки. Ты что? Всех этих дикарей собираешься сюда зазвать? Как Шеф приказал? Типа – короля играет свита?
- Шел бы ты спать, Серый, - вздохнул Лёха. – Некогда нам гонять тараканов в твоей голове.

Это совместное достижение.     С Гермесом лоханулся я. Спасибо, исправлюсь.

***

К заимке подошли уже в густых сумерках. Коряво срубленная из разномастных брёвен и покрытая накатом из плохо подогнанных обрубков стволов, она была «утеплена» щедро запиханным в щели мхом, снабжена отличной деревянной дверью и наскоро связанными нарами. Аккуратная кирпичная печка с трубой и связки порубленного в нужный размер хвороста – вот и весь уют. Затопив и перетаскав от тачки корзины и туеса с провиантом, Веник выбросил с нар старые осыпавшиеся еловые ветки и сходил за новыми. А тут и день угас – они нынче коротки.
Ленка уже утвердила на печи горшок и принялась варить густую мясную похлёбку из копчёной гусятины, заправляя её промёрзшими в дороге клубнями тростника. Крошечное помещение начало прогреваться. Пока шла готовка, заткнули мхом несколько щелей, откуда здорово дуло, застелили ложе хвоистыми лапами. Потом выхлебали единственное блюдо, обильно заедая его оттаявшим желудёвым хлебом и, не раздеваясь, завалились спать – целый день ходьбы навстречу пронизывающему ветру оказался утомительным.
- Вень! А ведь нам уже по шестнадцать, - шепнула Ленка.
- Угу. Замуж собралась? Даже рожать не побоишься без медицины?
- Вот зануда – гад ползучий. У меня на глазах трёх человек с того света вытащил, а туда же – нет у нас медицины!
- Трёх? Не помню трёх. А кто второй?
- Лунка, Колька и Серый.
- Не, Серый в лесу бы, если у костра, тогда, да, мог бы окочуриться. А в доме с отоплением при нормальном питании, выжил бы и без особой помощи. Ну, разве что выздоравливал дольше.
- Вот в кого ты у меня такой тупой? Говорю же – жильё у нас не хуже, чем в средние века, питание вообще прекрасное, одежда теплая, труд посильный. Та же леди Ровена из Айвенго не комфортней жила. И эскулапы, что в те времена лечили народ, не больше твоего умели. Так что, кончай из себя скромника строить.
Веник повернулся и облапил подругу через тяжелую меховую одежду. В этот волнующий момент дверь в хижину открылась: - Вор пришел, - раздался незнакомый голос. Ворвавшийся ветер колыхнул огонь в печи.
- Заходи, Вор, - полузадушено пискнула Ленка. – Ну, чего лапищи распустил, - набросилась она на Шефа. – Пришёл тот, кого мы ждём. Не лежи бревном – прими гостя.
- Мыр, Ныр! Заходите, - тем временем произнёс тот же голос, и в заимку втиснулись сразу трое.
Веник, поднялся – благо, мокасины так и оставались на ногах, хоть и с распущенными завязками. Подталкивая, он разместил пришедших вдоль бока печки – сразу стало тесно, так что было не до церемоний. Отодвинул кирпич-заслонку и подбросил в огонь несколько хворостин – стало чуть светлее, но гости остались в тени.
Зажёг лучину и укрепил её в держателе – вот теперь всё видно. Обычные для этих мест дядьки неопределённого возраста в шкурах, обвязанных лентами из тех же шкур. То есть уровень материальной культуры – стандартный. Вернул на плиту горшок, плеснул туда остатки воды из туеска, завязал шнурки, застегнул куртку и пошел к роднику – составленные справа от входа копья – знак того, что ребята просто зашли на огонёк.
- Когда вернулся, гости уплетали хлеб. Он уже совсем оттаял и шёл буквально на ура. Ленка тоже в зашнурованных мокасинах, кивнула, показывая, что надо долить, а потом принялась засыпать в воду копчености и корневища камыша.
- У тебя нет запасной ложки? – спросила она смущённо.
- Нет. Сейчас посмотрю в подарочной корзинке – не видел, чего туда напихали.
Разомлевшие в тепле гости клевали носом и на русскую речь не реагировали. Но, когда из горшка начали доноситься правильные запахи – приободрились.
- Нет снега - есть трава – хорошо, - заговорил Вор. – Холодно – земля твёрдая – нет следов – плохо. Олени нашли траву – носороги прогнали оленей – сами едят траву. Вы видели оленей?
- Нет, не видели. А разве нельзя охотиться на носорогов?
- Очень опасно, - развёл руками Вор.
А Ленка нашла ложки. С тех пор, как Саня отковал стамеску желобком, в хозяйстве каждый день прибавлялось по одной, а то и по две ложки – они больше не были такой уж большой ценностью.
- Поедите, поспите, - Веник указал на нары, - а утром найдёте оленей.
Ох уж этот местный язык! Нельзя строить на нём такие сложные фразы. Во-первых, гости восприняли эту короткую речь, как команду, и потянулись к горшку. Пришлось показать им, как пользоваться ложкой. А может, они и раньше знали? Во всяком случае, недоваренный, но уже успевший немного покипеть суп, они смолотили в мгновение ока. Довольно рыгнули и завалились на нары – как раз трое там и уместились, укрывшись пушистой тёплой шкурой, что приготовили для себя хозяева.
Ребята устроились рядом с печкой и, привалившись друг к другу, задремали. Незнакомые охотники, действительно, устали значительно сильнее. К тому же, они всё сделали так, как велел хозяин. И оленей утром они обязательно найдут именно потому, что это приказал хозяин. Язык-мысль, язык-действие – нельзя об этом забывать.

***

Ленка скоблила шкуры в заимке на полу – снаружи они задубевали от холода. Веник ковырял камнем берег озера, сгребая на кусок коры добытый грунт – ему нужен был сухой. Причём, лучше всего глина – докапываться до неё пришлось долго, потому что лопаты с собой не было, а тупить топор или нож – не дело. Деревянный лом не брал верхний, замерзший слой, а когда прорубился сквозь него, уже и  камнем было сподручно.
Глина пошла на обезжиривание "подарка" от Вора. После него шкуры станут "фанерными", но "отойдут" после дубления. Это будет уже дома. Главное – не завоняют ни сейчас, ни потом. Снова вышел к клети и оглядел её – ха! Надо же положить вершинки к комлям. Точно! Тогда, если потом на углах стороны чередовать тонкие и толстые концы брёвен... а ведь у настоящих плотников, подобное решение не то, что вопросов не вызывает – оно для них так же естественно, как дыхание. Это новички сутками мучаются, постигая очевидное.
Переложил, осмотрел со всех сторон – лепота. Теперь нужно прикинуть, как разметить углубления в верхних брёвнах. Те самые, которые накроют, ложась поперёк, нижние брёвна, как бы насаживаясь на них. Делать это на глазок не хотелось, тем более, что прорубать придется примерно половину толщины каждого ствола.
Затесал лопаточкой конец палки подходящей толщины и, опирая нижнюю кромку о поверхность нижнего же бревна, наметил угольком точки, которых казалась верхняя кромка "лопатки". Полюбовался образовавшейся дугой, зашёл с другой стороны и повторил. Это же сделал ещё шесть раз, разметив сразу все углы. Перевернул одно из верхних брёвен и принялся прорубать дугообразные углубления.
И топор острый, и руки к нему привычны, и брёвна тонкие, а провозился долго. Хотелось сделать как можно точнее, угадав именно на линии. Уже начинало смеркаться, когда перевернул бревно обратно на запланированное место. Хорошо село – буквально, словно всегда тут было. А женщины "оленеводов" так и не пришли. Мужчины же по очереди поспали в заимке и, как ни в чём ни бывало, днём продолжили свою охранную деятельность.
На другой день Веник прирубил второе бревно – нормально вышло, словно начало настоящего сруба. И принялся за второй венец. Материалу среди остатков нашлось только на одну стену – больше ничего подходящего не было – единственный подходящий обрубок. Положил, причертил, прорубил пазы, накатил на место – облом. Не садится, потому что вся длинная сторона соприкасается с поверхностью всей нижней и "не пускает". Это что же? Здесь тоже должен быть паз? Только продольный, а не поперечный? Похоже. Что-то этакое зашевелилось на краю памяти – видел же он деревянные дома с перекрещенными на углах брёвнами. Как их строят – не видел, а готовых – сколько угодно. И торцы разглядывал.
Опять проблема – на какую глубину прорубать желобок? Не на полбревна же! Хотя, если приподнять верхнее бревно в то положение, которое оно занимало целым, то, теоретически... нет, не годится. Расстояние-то между поверхностями тогда равно полной толщине... чего? Ведь бревна ниже ещё не было? А если представить, что было? Тогда полбревна.
Некоторое время ушло на построение в голове разного рода геометрических вариантов – как-то не складывалась картинка. Поэтому вытесал ещё одну лопаточку – уже первой – и по ней, выбранной исключительно на глазок, произвёл разметку края будущего продольного паза. Но сначала приподнял оба конца бревна на одинаковую высоту, подложив палки равного диаметра – без этого "элементы конструкции" не фиксировались относительно друг друга. Ну и сам паз дался не сразу - то пяткой топора ковырял, то носком.
Теперь бревно легло, но щель по всей длине соприкосновения впечатляла. Одно утешало – она была постоянной ширины от одного конца до другого. То есть, с принципом он угадал, но промахнулся с расстоянием.
Итак – разметка – наше всё. Остаток дня искал ещё одно подходящее бревно – пришлось валить сосну и отсекать от неё всё лишнее. Вот эту, шестую, деталь приладил с первого раза, разметив и поперечные углубления, и продольное одним размером лопаточки.
В трудах незаметно пролетело два дня. Вечером на тропе показались волокуши – прибыли женщины и дети, покрытия чумов и пожилой охотник. Устройство табора, знакомство, беготня малышей – Веник сразу переключился на слежение за событиями, происходящими вокруг. И... ребёнок рукой оттолкнул от себя оленя, потянувшегося к нему мордой. Краем глаза приметил, что другого оленя отвели в сторонку, увлекая верёвкой, захлестнутой за рога, повалили и как-то быстро деловито умертвили – остальное стадо на эту сцену никак не отреагировало.
Между озером и заимкой встал посёлок из трёх чумов, запылал один костёр, второй. Началась готовка – Ленка уже крутилась между женщинами, а Веник показывал детишкам, как устроена печка. Ужинали на открытом воздухе – ветер улёгся, и было умеренно холодно – не мороз. Еда... жареная оленина оказалась вкусной, печёная – отменной, а от сырой ребята отказались. Сами олени спокойно паслись неподалеку, и за столом не хватало двух охотников – на дежурстве. Вскоре все угомонились.
Гости в заимку не вернулись – сменные, теперь втроём, сидели около костра, над которым на камушках возвышался горшок из-под орехов. Что бросали в него местные – непонятно. Но из прихваченных на той же заимке чашек они время от времени что-то отхлёбывали.
- Ты предупредил бы меня, что мы тут не просто в дозоре, а в антропологической экспедиции, - пробормотала Ленка.
- Да я и не предполагал, что оно так обернётся. Ну что? Сверим выводы?
- Луков нет, термостойкой посуды нет. Уверена, что эти ребята впервые в жизни отведали горячие напитки. На оленях не ездят. Палеолит.
- Оленей пасут, подкармливают солью и охраняют от хищников. Ещё вспомни приход стада на дым – возможно, животные в тундростепи стремятся туда, где поменьше гнуса, который как раз дым и отгоняет? И ещё эти люди способны незаметно для стада изъять из него отдельную особь, чтобы съесть и ободрать. Развитие налицо. Хотя шкуры у ребят вонючие, особенно, как отогреются после холода.
- Ладно, потерпим ради науки, - мурлыкнула Ленка. – Зато потом дома в мыльне я тебе спинку потру. И попрошу без претензий, - оттолкнула она притиснувшую её руку. – Я настолько грязная, что не то, что твои, но даже собственные прикосновения неприятны.