Вот уже сорок две минуты «Альбатрос» висел около маяка. За это время последний можно было украсть, засунуть в трюм, разобрать, снова собрать и поместить обратно. Йожин, почему же так тревожно?
Слабое тревожное ощущение вдруг изменилось. Так, атаковать меня сейчас никто не сможет, значит атаковать будут что? Маяк или астероид? Астероид слишком большой, да и поставили нас около маяка. А чем это может угрожать? Мина? Мы слишком далеко, сумеем уклониться. Бродячий камень? Нет, горизонт чист, и небольшой камень заметим.
Торпеда? Пожалуй. Даже практическая торпеда взорвавшись у маяка нас испечёт как устриц. Заметить-то мы её заметим, только удрать не успеем…
Алиса внимательно отслеживала изменение обстановки сразу по 4 дисплеям, выдающим информацию как для штурмана, так и для стрелка. Было видно, как по заданным маршрутам маневрируют их однокурсники. Обычному человеку разобраться в этом месиве цифр, букв, спецзначков и линий было почти невозможно, но её не зря считали реальным кандидатом на звание мастер-стрелка. Неожиданно на одном из диапазонов появилась новая цель, движущаяся очень быстро к маяку. При этом она совершала какие-то эволюции, двигалась рывками, рыскала в стороны.
- Лис, держись!
Гари играл на пульте, как хороший пианист. Одним движением он врубил ускоритель, движок, отстрелил ловушки и по спирали рванул за астероид.
- Стой, Гарька! У нас приказ! — закричала девушка, вцепившись с страховочный поручень.
«Альбатрос», отпрыгнув от маяка, нёсся как бешеный кабан по довольно странной траектории, как-то под углом. Ещё миг, и они окажутся закрыты тысячами тонн скордита. Внезапно пространство вокруг маяка вспыхнуло, дисплей залило белым светом, а затем вся электроника отключилась. Но за мгновение до этого Гарри закончил манёвр, развернув платформу дюзами вперёд и врубив торможение. «Альбатрос» пролетел ещё несколько сотен метров и завис в спасительной тени, вцепившись в астероид аварийным якорем.
В космосе всё происходит быстро. Очень быстро. В отсутствие ударной волны, основными поражающими факторами протонной торпеды являются поток нейтронов и электромагнитный импульс. От потока радиации Гарри сумел увернуться, попав в него только краешком уже после торможения. Правда, если бы не тессеритовый корпус платформы, этого хватило бы на сотню лучевых болезней, но на то и тессерит! Он преобразует потоки радиоактивных частиц так, что в радиоактивных поясах планет можно жить месяцами, не опасаясь за здоровье.
Хуже с электромагнитным импульсом. Как известно, в пустоте свет движется со скоростью 299 792 с половиной километра в секунду. С этой же скоростью движется и импульс от взрыва, но не потоком, а расходящейся сферой. Увернуться от него невозможно даже теоретически, а убежать… Не с нашим реактором и расстоянием до взрыва. И, как назло, именно для ЭМИ тессерит практически прозрачен.
От удара Алиса на несколько секунд потеряла сознание. Очнулась она в полной темноте, и тут же осознала случившееся. Это была торпеда, совершавшая противозенитный манёвр. Гарри за доли секунды нашёл единственное, хоть и фантастическое решение — укрыться за астероидом. Скордит, в общем, для этого далеко не идеальный вариант, но лучший из имеющихся. Правда, прошедшего излучения хватило, чтобы сжечь всю работающую, да и просто подключённую электронику. Тогда почему она жива? Ведь здесь всё должно испечься? Или… Вот почему он летел боком! За спиной справа от Алисы находился стальной сейф для оружия и ЗИП. Весь полёт её место было в тени сейфа, поглотившего часть ЭМИ, остальное съел астероид.
Курсантка Гринграсс всегда соблюдала форму одежды даже в деталях, поэтому сейчас у неё в наколенной сумке был хорошо заизолированный фонарик. С трудом отцепившись от страховочных ремней, что совсем непростое дело в условиях неожиданной невесомости, она достала фонарь и посветила вокруг. Алисе было страшно и стыдно. Страшно увидеть мёртвым своего лучшего друга, практически второе «я», и стыдно, что в последний момент, когда он спасал её жизнь, она кричала на него из-за нарушения идиотского приказа. «Только выживи, Гарри, только выживи. Я в жизни не закричу на тебя, нарушь ты хоть все законы в мире. Я отдамся тебе, когда ты захочешь. Только живи!». Какие, право, глупости приходят в голову в критический момент.
Конус света упал на лицо Поттера. Из ушей, глаз и носа сочилась кровь. Кожа начала принимать специфический красный оттенок. Алиса переместилась к телу друга, обняла его и заплакала. Но тут губы Гарри прошептали: «В сейфе ЗИП аварийного передатчика»…

—*-*-*—
Гарольд Джеймс Поттер, или просто Гарри, как ему хотелось бы, ворочался в постели в своей маленькой спальне на втором этаже дома Дурслей. Стоило ему закрыть глаза, как перед ним вставал рассыпающийся пылью профессор Квирелл. Пусть одержимый, пусть сам Гарри его никогда не любил – но, только что живой, он умирал у него на руках. И от его рук.
Сначала это было до тошноты страшно. Когда, в больничном крыле ему впервые приснился этот кошмар, мальчик был под действием успокаивающего зелья, но потом, когда лекарство закончило действовать, он закричал от ужаса. В Европе вообще и в британском обществе, в частности, существует какой-то иррациональный страх смерти, не своей, а смерти вообще. Особо воспитанием Гарри Дурсли не заморачивались, но общая атмосфера не могла не сказаться – многие суеверия и страхи пустили корни в душе ребёнка, пусть ещё и не очень глубокие. С другой стороны, пребывание у Дурслей  привило ему многие свойства, о которых дети обычно и не думают. Гарри научился терпеть боль, в том числе и душевную, оценивать силу противника и не задираться без дела с более сильным, скрывать свои мысли и реакции под маской, которую хотел видеть собеседник. Кроме того, он освоил многие бытовые умения на вполне взрослом уровне, умел приготовить завтрак, убраться в доме, ухаживать за посадками. Конечно, в традиционном обществе эти навыки дети получали к восьми годам, но ни Гарри, ни его окружающие, даже не подозревали о существовании такого общества.
Так что, несмотря на кошмары, мальчик держался, ну, не то, чтобы совсем бодро, но не пугал окружающих своим поведением. Только Гермиона периодически странно поглядывала на него, иногда при этом слегка краснея.
Но после возвращения к Дурслям кошмары постепенно стали нарастать. Видимо, столкновение с призраком Вольдеморта не прошло для ребёнка бесследно, пусть он и сопротивлялся изо всех своих невеликих сил. Однако сон всё же одолел кошмары, и Гарри задремал.

Глава 1
Гарри не заорал от боли в шраме только по одной уважительной причине — мальчик мгновенно потерял сознание.
Он вдруг увидел вокруг себя какую-то темную пещеру. Собственно, даже не увидел, почувствовал. Тьма вокруг клубилась вихрями, протягивая к нему свои щупальца. Отступать было некуда, Гарри стоял голый на неровном каменном полу, упираясь спиной с каменную же стену. Прямо перед ним, в столь же тёмной стене ощущалось отверстие, даже дверь, скорее, из которой несло ледяным холодом. И именно оттуда тянулись темные щупальца, одно из которых ухватило мальчика за руку и потянуло в черный провал.
И тут Гарри услышал свой собственный из-за спины: «Борись, парень! Это можно победить! Вспомни самое лучшее, самое светлое в своей жизни. Маму, друзей, лучшую девчонку, первый выигрыш в футбол, первый поцелуй! Эта дрянь питается твоими страхами!»
Гарри растерялся: у него не было мамы, он не играл в футбол и никогда не целовался с девочками. Но вдруг перед его глазами возникла полупрозрачная Гермиона Грейнджер, а рядом с ней столик с выстроившимися в ряд семью бутылочками различной формы.
«— Но, Гарри – что, если с ним Сам-Знаешь-Кто?…
— Что ж – однажды мне повезло, разве не так? – проговорил Гарри, показывая на шрам. – Может, и еще раз повезет.
Губы Гермионы задрожали, и она вдруг бросилась к Гарри и обвила его шею руками.
— Гермиона!
— Гарри – знаешь, ты великий колдун!
— Не такой хороший, как ты, - очень смущенно пробормотал Гарри, когда Гермиона его отпустила.
— Я! – воскликнула Гермиона. – Книжки! Плюс сообразительность! А есть гораздо более важные вещи – верность и отвага и – о, Гарри! – будь осторожен!
— Пей первая, - сказал Гарри. – Ты абсолютно уверена, что есть что, да?
— Абсолютно, - ответила Гермиона. Она сделала большой глоток из круглой бутылочки и содрогнулась.
— Не яд? – озабоченно спросил Гарри.
— Нет – но это как лед.
— Иди быстрей, пока он действует.
— Удачи – осторожнее…»
«Я же победил Вольдеморта! А здесь просто какая-то фигня!» Гарри снова ощутил, как руки Гермионы прижимают его к своей груди — вполне заметной, прошептало что-то в голове — и вдруг почувствовал в себе силу бороться с тьмой. Но как? Он глянул на щупальце, обхватившее его руку, и оно рассыпалось прахом, как недавно рассыпалось тело одержимого Вольдемортом Квирелла.
— А теперь — вместе! Давай руку!
Откуда-то из-за спины появился ещё один Гарри. Он был тоже голым, но куда взрослее, выше и сильнее. А ещё от него исходила уверенность в том, что все препятствия будут повергнуты. Он схватил протянутую руку Гарри и через его ладонь ударил могучий поток силы.
— Бьём ментальным импульсом на счёт три прямо в центр прохода!
Гарри не знал, что такое ментальный импульс, он вообще не понимал многие слова своего старшего двойника, но в нём росло то ощущение, которое предшествовало его детским вспышкам магии.
— Раз, два, три! — выдохнул «старший» Гарри и из середины его лба вырвалась длиннющая ярко-голубая искра, умчавшаяся в глубину царившей за дверью тьмы. Одновременно изо лба самого Гарри ударил блистающий голубой луч, не такой яркий, но зато в три пальца толщиной. Секунда, две — и за дверью что-то вспыхнуло, да так, что обоих Гарри отшвырнуло сквозь исчезнувшую стенку и вынесло в ярко освещённую почти пустую комнату. Лишь посередине возвышалось что-то похожее на древнегреческий алтарь, как его себе представлял Гарри. Вот об него-то они оба и приложились, причём мальчик даже не заметил, как пролетел через своего двойника насквозь.

Гарри Поттер
— Й-й-йож-ж-жин болотный! — двойник Гарри со стоном «отклеился» от алтаря и откатился в сторону. — Лихо вы тут развлекаетесь! Кстати, позволь представиться, Гарри Поттер, мидшипмен космического флота Британской Республики. Если, конечно, мне зачтут последний экзамен.
— Э-э-э… Гарри Поттер, волшебник. Если, конечно, меня не прибьют до окончания школы. А в Британии у нас, кстати, монархия, и у неё нет космического флота.
— Старейшая республика Европы — монархия? Куда же это меня, интересно, занесло? — «старший Гарри», как решил называть гостя Поттер, выпрямился, сел и взглянул на юного волшебника. — Учитывая, что в моём мире волшебников, скорее всего, нет, видимо, я в другой вселенной. А это, — он кивнул на пространство перед ними, — что был за зоопарк?

А там происходило нечто примечательное. Обломки стены, через которую они пролетели, испарялись на глазах, формируя беломраморные поверхности, каковые окружали всю остальную комнату. Изредка в белую массу пытались прорваться языки тёмно-зелёного и чёрного цветов. Вот из них начал формироваться рисунок: череп, изо рта которого выползает змея. Но облака белого тумана оплели череп, сжали его, скомкали в маленький шарик, а затем впечатали этот шарик в пол перед проходом, в котором раньше властвовала тьма, и который теперь закрывала филёнчатая дверь с хрустальными вкладками. Так он там и остался, в виде темно-зелёного, почти чёрного кружка.
— Я и сам не знаю, — грустно сказал Гарри. — Я лёг спать, у меня уже несколько дней болел шрам на лбу, вроде бы уснул, потом дикая боль — и я тут, прямо перед провалом. А что это за место, понятия не имею.
— Что это за место я могу сказать, это ментальная комната эспера-менталиста. Основной, так сказать, инструмент нашего совершенствования. И, поскольку свою комнату я хорошо знаю, то это, наверное, твоя. — «Старший Гарри» нахмурил лоб. — А, значит, я либо убит, либо лежу в коме. Неприятно… Надеюсь, Алиса спаслась.
— А кто такая Алиса? — Гарри почему-то не чувствовал никакого смущения перед этим взрослым парнем. Казалось, это он сам, Гарри Поттер, только выросший в других условиях. А о такой мускулатуре можно было только мечтать…
— Мой борт-стрелок, лучший друг и персональная совесть. А встречный личный вопрос, что за девочку ты вспомнил?
— Это Гермиона Грейнджер, моя лучшая подруга и персональная совесть. А также библиотека на все случаи жизни. — Гарри улыбнулся. — Как бы одеться? Как-то неуютно голышом.
— Твоя же комната, скомандуй ей, пусть создаст одежду. — «Старший Гарри» встал и оказался одетым в серебристый комбинезон. На левой стороне груди располагалось изображение взлетающей ракеты на фоне раскрытой книги. Под ним были буквы кириллицы «ИКФ». На левом рукаве выше локтя были нашиты две красные полоски. — Просто представь, что на тебе та одежда, которая тебе нравится.
Гарри представил себя в обычной одежде, которую он донашивал за Дадли. Почему-то привычный мешковатый туалет вызвал у него раздражение, и он тут же поменял его на школьную форму.
«Старший Гарри» посмотрел на него с удивлением.
— У вас тут что, средневековье?
— Почему ты так решил?
— Да уж больно одежда специфическая, у нас так ходили лет триста назад.
— Нет, в большом мире 1992 год, но мир магов отделён от маглов и очень консервативен.
— У нас тоже 92 год, но мы уже полторы сотни лет как в космос летаем. Погоди, кажется, я ещё жив… — Старший Гарри прислушался к чему-то, слышному только ему. — Вот что: как я понимаю, с тобой менталистикой никто не занимался, а способности у тебя очень велики, сам видел. Вот, возьми, — он вынул откуда-то из головы два ярких кристалла, голубой и розоватый. — Голубой — это начальный курс молодого эспера-менталиста, а розовый — самоучитель, как обустроить ментальную комнату. Так сказать, пособие по самопрограммированию. Просто вложи их в голову.
— И сразу всё буду знать?
— Ха, разбежался. Это как если бы ты прочитал книгу: информация есть, но её надо ещё усвоить. Думаю, это займёт где-то неделю, хотя тут всё индивидуально.
— Мечта Гермионы — туча знаний и всё ей.
— Кстати, о Гермионе. Поверь опытному ходоку, она вырастет изумительной красавицей, а умница она, по твоим словам, уже сейчас. Не упусти её, не отдавай ни врагам, ни друзьям. И ещё, — он положил на край алтаря копию своего нагрудного знака, — прикрепи его куда-нибудь на стенку. Захочешь со мной пообщаться, посмотри на него и подумай обо мне. — Я с тобой свяжусь, как только смогу.
И «старший Гарри» быстро растаял в воздухе.
Почему-то этот разговор со своим двойником из другого мира не вызвал у юного Поттера никакого удивления. Впрочем, случайно  оказаться в собственной голове само по себе событие не ежедневное.
Гарри огляделся. Комната, в которой он находился, была восьмиугольной и казалась отделанной бело-голубым мрамором. И стены, и потолок и пол светились мягким белым светом. На каждой из стен, кроме одной, была глухая арка, в том же месте, где он сражался с темным существом, была самая настоящая дверь из тёмного дерева. Гарри чувствовал, что теперь там нет опасности, и эту дверь можно спокойно открыть, но что-то удерживало его от этого действия.
«Алтарь», о который они с двойником так здорово приложились, представлял собой беломраморный куб, на верхней грани которого блестело красновато-жёлтым металлом изображение стоящей на задних лапах мантикоры. Впрочем, Гарри ещё не знал, что это за зверь, крылатая кошка с жалом на хвосте. На голове существа была корона, судя по цвету, из железа.
Взяв лежавшую около алтаря нашивку, волшебник приложил её к стене рядом с дверью – эмблема тут же прилипла. Он посмотрел на кристаллы, которые держал в ладони, и они потекли и вдруг как будто всосались в руку.
Перед глазами всё плыло, голова от удара болела… «Пора и мне, пожалуй» — подумал Гарри и беломраморный зал исчез.