Гермиона Грейнджер
Гермиона лежала в кровати и читала. В этом бы не было ничего необычного, если бы она читала что-то научное, но она читала роман.
Сегодня днём девочка уговорила родителей сходить в Диагональную Аллею, в книжный магазин. После небольшого позиционного сражения мистер Грейнджер согласился, но при условии, что в субботу они пойдут в парк аттракционов. «Кроме книг есть ещё целый мир, которого ты не видишь!» Наверное в прошлом году юная волшебница была бы страшно недовольна, но прошёл почти целый год, и сегодня Гермиона должна была признать: жизнь за пределами книг есть! Год, проведённый в Хогвардсе, научил её не только магии, но и многим социальным навыкам, которые, увы, прошли мимо неё в обычной школе. Она уже смирилась с тем, что знания не для всех людей самое главное, и это не делает этих людей недостойными внимания. Та же самая Лаванда, болтушка и сплетница, но именно у неё Гермиона научилась бороться с тем гнездом, которое носила на голове вместо причёски. Оказывается, у волшебников тоже есть специальные шампуни, которые упорядочивают и укрепляют волосы. А ещё Гермиона поняла, что нельзя превосходить всех во всём, потому что обязательно найдётся кто-то, кто данный предмет знает лучше тебя. А посему, поучающий тон, к которому она так привыкла ещё в магловской школе, был признан ею неоптимальным. Особенно после того, как она увидела, как Гарри летает... И убедилась, что сама боится высоты до дрожи в коленках. Нет, конечно она сделала вид, что ей полёты не интересны, и что это не главное умение для волшебника. Но... В глубине души Герми завидовала маленькому мальчику с рассечённым лбом, его отчаянной смелости, его умению рисковать, его твёрдости духа. Когда она обняла его в той комнате с пузырьками, она впервые почувствовала себя женщиной, нет, не в смысле секса, конечно, а хранительницей домашнего очага.
Да, так вот. В магазине Флориш и Блотс была акция: привезли новый роман Сверкароля Чаруальда «Волшебный я». Это был вообще первый роман, который Гермиона встретила в Волшебном Мире, поэтому он был немедленно куплен, вместе с журналом «Ведьмин Досуг» со статьёй об авторе и романе и ещё пятком книг по магии.
Журнал бы просмотрен и отложен, ибо от обычных женских журналов ничем не отличался. А вот книжка затянула. Автор писал от первого лица, и трудно было помнить, что это не отчёт о реальной экспедиции, а сочинение. Чаруальд рассказывал о своём детстве, о том, как в нём стала пробуждаться магия. Весело и задорно рассказывал о своих — своего героя, поправила себя Гермиона — приключениях и проделках в Хогвардсе. Потом герой уезжает в Латинскую Америку, и там участвует в археологических раскопках, а скорее — поисках сокровищ — в тропических джунглях Амазонии.
Читать было увлекательно, и Гермиона в один присест проглотила половину книги — страниц сто пятьдесят. Однако всякому увлечению приходит конец, и девочка так и уснула с раскрытой книжкой. И снился ей дивный сон, как она с друзьями, под руководством самого Чаруальда пробирается через Амазонскую сельву, крадётся по загадочному подземному лабиринту (почему-то похожему на Хогвардские подвалы, только обросшие мхом). Внезапно из отверстия в стене появилась огромная змея, размером чуть ли не в поезд метро, и стала беседовать с Гарри на каком-то шипучем языке. Гермиона понимала плохо, но смысл был в том, что змеиный народ тоскует о короле, который замурован где-то в подвалах старинного замка, и змея просит Гарри освободить его. Тут вперёд вырвался Рон и выстрелил в змею ступефаем. «Стой!», «Прекрати» одновременно крикнули Чаруальд и Гарри, а змея презрительно чихнула. Тут всё заволокло туманом и картина пропала. А под утро ей приснился совсем странный, но приятный сон, в котором она сидит за столом в кабинете, вокруг книжные шкафы, а напротив зеркало, в котором она видит себя, только взрослую, красивую женщину лет тридцати, с длинной каштановой косой в зелёной, расшитой золотом, мантии. Внезапно, по поверхности зеркала прошла волна и в нём отразилась Гермиона такой, какая она была сейчас. И тут сон прервался.

Айлинора Гранжье
Верхние этажи донжона, представляли собой приёмный зал и кабинет-библиотеку. Последнее было трудно оторвать одно от другого — хозяйка, сидевшая в данный момент за письменным столом, и покусывавшая перо, корпя над каким-то текстом, была большой любительницей чтения. На вид этой тёмной шатенке вряд-ли кто дал бы больше лет тридцати. Шоколадные глаза вчитывались в написанное, две длинные толстые косы спадали по плечам, на которых была надета тёмно-зелёная с золотой отделкой мантия.
Графиня Айлинора Гранжье, председатель Всемирной Ассоциации Магов «Радуга», почётный доктор Ленинградской академии прикладной магии, Берлинского коллегиума Германской Традиции, Тантрической Академии Кали в Аккре, член-корреспондент половины магических академий мира, в том числе нескольких, давно прекративших существование.
Впрочем, у неё были и другие имена. Когда она поднимала галлов на первый свой мятеж против Римских захватчиков, её звали Свирепая Лин Кровавая Секира. Мало кто мог с ней тогда сравниться во владении этим оружием. А когда бургунды вляпались в историю с золотом Рейна, её прозвали Валькирией Скёгуль, и тоже заслуженно. А на баррикадах французской революции запомнили Элен ле Санг. А в белорусских сёлах и сейчас вспоминают Ленку-француженку, героическую партизанскую разведчицу. А в сказках многих народов есть Древняя Ведьма, персонаж сложный: может и помочь герою, а может и прибить на месте.
Почувствовав, кто подошёл к двери, Айлинора сказала:
— Заходи, Виллина! Как слетала?
В комнату вошла лётчица, на мгновение преклонила левое колено — так, символически, и подошла к столу.
— Слетала неоднозначно. До места выброса я не добралась — долина закрыта со всех сторон, ни ковёр, ни метла не летают из-за хаотических потоков магии, а пешком только через Шелобий перевал... Там акромантулов расплодилось до жути. В общем, я не рискнула, — графиня согласно кивнула, ей не хотелось, чтобы её конфидентка и лучшая подруга рисковала жизнью. Виллина — лучшее её создание в области биологии.
— Зато проследила часть прямых и обратных связей, которые возникли после выброса. Всего возникло семь главных каналов, по которым выброс магии мог быть зафиксирован. При этом, по одному из них последовал мощный ответный импульс, но другой частоты. Тогда-то и произошёл тот взрыв, который мы засекли. После чего был ещё один, более слабый всплеск по этому же каналу, и из центра возникли десятки других. Они существовали меньше секунды и понять их природу мне не удалось, всё стёрто электромагнитными наводками магловской техники.
— И ты ринулась «в поле», верно?
— Точно так, моя госпожа! Я нашла место вторичного импульса с точностью до дома. И тут меня ожидала неудача. Дом обычный, магловский, но закрыт обломками каких-то сильных защитных заклинаний, а из самого дома несёт магией смерти. В общем, там формируется мышиный король, или я — соловей. При этом в доме живут обычные люди, максимум хозяйка — сквиб, но не факт. Правда, хозяина я не видела. Местные духи все под клятвой подчинения местному лендлорду, которого уже лет пятьдесят никто не видел, и молчат как... наглухо. Мыши на эту улицу вообще не заходят, соседка напротив разводит кошек или книзлов. Но то, что источник сформировался, я уверена полностью.
— Британия... Как не хочется лезть в огород Дамблдора... Но мышиный король это серьёзно. — Обе волшебницы помнили, что именно недобитый вовремя мышиный король был причиной смертельной мутации вируса гриппа, известной как «испанка». Да и ещё многих катастроф.
— Да этот парень почешется только если король к нему в кровать залезет. А то так и будет глазки строить и улыбочки раздавать. — У Виллины тоже был опыт общения с директором Хогвардса.
— Улыбочки, говоришь... Это идея! — Айлинора положила руку на каменную пластину с рунами и нажала несколько из них. — Господин Вайс, сегодня к двум часам мне хотелось бы получить доклад о расстановке на сегодня политических сил в магической Британии. — Ну, а пока напишем-ка мы запрос мадам Боунс. Кажется, в их богадельне она одна умеет быстро шевелиться.

Амелия Боунс
Амелия Боунс смотрела на принесённый почтовой совой зелёный конверт с радужной полосой в надежде, что он растает и исчезнет как видение. Увы. Конверт лежал спокойно, как-то даже по-хозяйски расположившись на её рабочем столе. Начальнику Департамента Магического Правопорядка не нужно было вскрывать его, чтобы понять: пришли очень большие неприятности. Потому, что это было официальное письмо из Всемирной Ассоциации Магов «Радуга», организации, открыто противостоящей Международной Конфедерации Магов директора Дамблдора. Причём, организации настолько мощной, что она, фактически являлась выразителем мнения сильнейших большинства магов Евразии и Индокитая. МКМ была создана после войны с Гриндельвальдом, в 1945 году, а дата основания ВАМ терялась в глубинах киммерийской эпохи.
При этом «Радуга» официально держалась вне политики, не поучала министров и не рекламировалась в газетах. Даже сам факт её существования иногда подвергался сомнению, мол, да, была такая когда-то, но её давно не слышно. Но Амелия, осведомлённая куда больше «широкой общественности», знала, что ВАМ жива, что во главе её стоит маг вне категорий Айлинора Гранжье, и что если она прислала личное послание главе ДМП, значит неприятности, и очень большие, на подходе.
Однако, сколько ни гипнотизируй письмо, читать придётся, Древняя Ведьма просто так пергамент изводить не станет. Амелия решительно сломала сургучную печать и развернула письмо. По мере того, как немолодая и много повидавшая женщина читала написанное, её лицо бледнело, а волосы становились дыбом.
Конечно, датчики и в Отделе Тайн, и в самом ДМП зафиксировали выплеск магической энергии, но никому и в голову не пришло пройтись по вторичным и третичным его следам. Недоступно место — и слава Мерлину, и без того дел хватает. Но мышиный король, совсем недалеко от Большого Лондона... В памяти сразу всплыла закрытая лекция, которую проводили для них в Отделе Тайн.
Мышиный король к мышам имел очень небольшое отношение, просто в средние века это чудовище формировалось, чаще всего из самого доступного материала — мышей. Длительное накопление в закрытом месте некротического излучения большой мощности приводило к тому, что попадавшие под него существа начинали искажаться, превращаясь в некое образование, которое  даже существом не поворачивался язык назвать. Например, три десятка мышей, сросшихся хвостами и бедрами в единый зубастый шар или трёхглавый телёнок с волчьими зубами и дурным глазом. При необходимости эта тварь обходилась вообще без еды, поглощая магию и энергию из окружающей среды, однако, с аппетитом сжирала любое живое существо, до которого могло дотянуться.
Всё бы это не беда, мало ли некротварей в мире бывает, но где-то на десятом году формирования король превращается в источник хаотической магии. И вот тогда никакое магическое воздействие на него уже невозможно — оно искажается раньше, чем действует. Более того, вокруг него, часто на больших расстояниях, начинают мутировать зародыши в утробах матерей, растения в зерне, вирусы и бактерии приобретают необычные, но всегда смертоносные свойства. Постепенно территория, где появился мышиный король, превращается в центр эпидемий, нашествий инферналов, а позднее — в мёртвую пустыню. Со временем чудовище само отравится и умрёт. Примером такой «естественной смерти» являлась пустыня Гоби где-то в России¹, где по сей день стоят призраки вымерших городов.
Но и это было не самое печальное. Для уничтожения сформировавшегося короля нужны были два мага, ведьмак, непосредственно уничтожающий чудовище и некромант очень высокой категории, чтобы отсечь тварь от питающий её потоков. Так вот, усилиями Светлых Сил последняя школа ведьмаков Британии, на Оркнейских островах, была закрыта в 1946 году под предлогом сотрудничества некоторых ведьмаков Германии с Гриндельвальдом. И усилиями тех же Светлых Сил в британская школа некромантии прекратила существование просто как явление. Она была объявлена черной магией, что, в общем, верно, и запрещена. В итоге на территории Британии на сегодня не было ни одного квалифицированного некроманта.
Амелия взяла кусочек магической бумаги, аккуратно сложенной в специальной подставке, написала «Барти, как только освободишься, срочно свяжись со мной», сложила самолётиком и бросила в камин. Зеленоватая вспышка пламени показала, что послание до адресата дошло.

1) У британских магов с географией... не очень чтобы очень.

Альбус Дамблдор
Дикая резолюция выбила директора Хогвардса не хуже, чем удар ступефая в упор. Он не помнил ни документа, ни того, как он его подписывал. Первым делом Альбус проверил подлинность подписи — да, это его собственная магия, без всяких сомнений. Быстро перебрав пачку подготовленных к отправке документов, он нашёл ещё один подозрительный свиток, но не столь катастрофический по последствиям. Если бы завтра документ из России ушёл в Министерство, это отбросило бы отношения между магическими странами лет на двадцать.
Дамблдор встал, прошёлся по маленькому кабинету и решительно подошёл к камину. Ситуация была более чем непонятная, и у него был только один человек, которому можно было её доверить — а вместе с ней и весь авторитет.
После войны фронтовики Дамблдор и Аластор Муди были друзьями — не разлей вода. Инцидент с Сириусом Блэком отношения сильно попортил: врагами они не стали, но доверия у старого аврора к директору сильно поубавилось. В этом смысле Муди был похож на русских, ему было наплевать на общее благо, когда речь шла о защите его людей. И пусть доказательств предательства Сириуса хватало, а провести следствие сам директор не мог, ибо лежал в Святом Мунго с переломом позвоночника, Муди не верил в вину Блэка. Тем не менее, аврор был человеком надёжным, а, главное, прекрасным сыщиком, всю жизнь распутывавшим сложнейшие интриги противника. Внешний образ грубого салдафона-параноика был только маской, приросшей к лицу, но скрывавшей внутренний мир.
Муди, несмотря на поздний час, ещё не спал, и тут же переместился к директору. Быстро введя аврора в курс дела, Дамблдор услышал:
— Сядь в кресло и не мешайся.
Первым делом сыщик с лупой и палочкой осмотрел дверь, окно и камин, затем потолок и пол. Также внимательно он осмотрел поверхность стола и стопки документов.
— Ну, что ж, можно точно сказать, что взлома не было и в течение двух суток, кроме тебя, сюда никто не входил. Значит подбрасывание фальшивки отметаем. Документ имеет магический входной номер и датирован вчерашним вечером, значит фокусы с хроноворотом тоже отбрасываем. На пергаменте подпись, неотличимая от твоей. Подписано сегодня утром. В то же время, ты не помнишь, чтобы входил сюда утром, и тем более писал такую глупость. Следов империуса на тебе нет, да и кто бы тебя смог заимперить? И у меня, и у Черномордого кишка тонка, у остальных мне известных — и подавно. Обливейтом, причём неумелым, можно объяснить провал в памяти, но не действия.
— В том-то и дело, что нет провала. Я точно помню весь день. Чтобы обработать такую кучу бумаг, нужно не меньше часа, это не пару минут потерять.
— Двойник?
— Теоретически, дубль возможен, но я его не создавал. Я вообще в этой области магии не силён. А чтобы кому-то ещё создать моего дубля...
— Да ещё с разумным поведением!
— Именно. Не представляю, кто такое смог бы. Разве что Невструев или Киврин, но им-то зачем? Чтобы разругаться со мной у них есть более простые способы, достаточно просто не мириться. И матрикаты отпадают по той же причине.
— Интересная задачка... Легилиментировать будем?
Пожалуй, во всей Британии Муди был единственным человеком, кому Альбус, пусть и с оговорками, мог доверить свои мозги. К сожалению, аврор был хоть и мастером в этом искусстве, но в других, боевых направлениях. Но, что поделать...
— Будем!
— Legiliments!
Перед мысленным взором директора одно за другим промелькнули сегодняшние события.
— Не вижу склеек! Дай-ка, попробуем другой  интервал...
Дамблдор увидел себя, сидящего за рабочим столом в доме в Годриковой Лощине. Вот он отложил перо, встал и начал подниматься по лестнице. На предпоследней ступеньке оступился и упал вниз. Несколько секунд лежит, встаёт и снова поднимается по лестнице, уходя в спальню.
— Я идиот! Документ был подписан не сегодня утром, а вчера вечером! Я не учёл разброс параметров в четыре часа при первом сканировании. Вот он, монтаж! Видишь, как ты бликуешь? - образ волшебника действительно как бы мерцал.
— Скажу тебе больше, не ты один. Это не вчерашний вечер, я падал три дня назад. Только сегодня вспомнил про разбитые очки, послал их Флитвику, как раз перед тем, как увидел свою резолюцию.
— А что, Флитвик в окулисты заделался?
— Нет, там какое-то странное заклинание обнаружилось... Э-э-э...
— Таких совпадений не бывает! Пойдём посмотрим место.
Волшебники через камин перенеслись в дом Дамблдора.
— А чего это ты упал-то?
— Было какое-то странное ощущение в Магическом поле, будто весь мир качнулся вперёд и назад.
— Ну, что ж, поздравляю! - Аластор быстро, но внимательно осмотрел место падения. - Если бы на эту кочергу попал твой затылок, ты вряд ли выжил бы. А, во-вторых, кочерга из холодного железа, поэтому стёкла с начинкой разлетелись при прикосновении.
— Магия сидхе?
— Или что-то на её основе. Какой-то хитровывернутый враг у тебя появился. А откуда эти очки взялись?
— Мне их друг в сорок пятом году подарил... Подарил... Ты?
— Альбус, я тебе никогда не дарил очков. Я же знаю, что магические потоки ты можешь видеть без всякой оптики. Я тебе тогда трофейный «Парабеллум» подарил.

К утру волшебники выявили ещё несколько серьёзных несоответствий в памяти директора начиная с 1945 года. И тогда Муди вдруг спросил:
— А какого числа ты тот злополучный артефакт разбирал?
— 30 ноября 1981 года. Такое захочешь — не забудешь. Никакой магии не видно было, и такой эффект!
— Прокрути этот момент.
Дамблдор вынул из памяти копию воспоминания и опустил её в омут памяти.
— Тяжеловато стало, давай тут посмотрим.
Маги оказались в личной лаборатории Дамблдора по работе с артефактами. Великий маг заполнял вслух журнал исследования.

— 30 ноября, 8 часов пополудни. Артефакт «железное яйцо», происхождение неизвестно, предположительно взрывное проклятье. Никакая магия не чувствуется и не определяется.

— Магловская ручная граната, — проворчал Муди.
— Ну, откуда ж мне тогда было знать, что в ухоронке древнейшего и благороднейшего черного мага окажется магловская граната.
Между тем, исследователь аккуратно отогнул усики и вынул кольцо. Запирающая скоба отлетела в сторону.
— Часть артефа... - последовала вспышка и изображение исчезло.
— А теперь скажи мне, как ты мог 31 ноября быть у дома Поттеров, если ты в это время валялся в коме в святом Мунго, куда я тебя лично дотащил?
Альбус молча вытащил ещё одно воспоминание. На этот раз оно начиналось за секунду до взрыва. Затем последовало несколько секунд тьмы и маги очутились около разрушенного взрывом дома Поттеров. Дамблдор, совершенно здоровый, нёс на руках Гарри. Подойдя к сидящему на мотоцикле Хагриду, он передал ребёнка и сказал:
— Отвези его в Хогвардс и передай мадам Помфри.
— Мальчика Хагриду передал Блэк, − пробормотал Дамблдор. − И мотоцикл тоже он передал именно для того, чтобы не аппарировать с раненым ребёнком.
— Посмотри на дом. Видишь, вывороченная балка? Её выворотили через три дня, когда исследовали место происшествия в подробностях. Висела опасно.
Прервав просмотр, маги уселись на диван.
— Вывод, − Муди левитацией подтянул к себе бутылку огневиски, сотворил стакан и налил себе половину. − Мы в жопе. Если возможна коррекция памяти такого уровня, то никому нельзя доверять.
— Второе, − продолжил Аластор, − пока мы отлёживались в Мунго, некто в твоём облике, видимо, под обороткой, послал Хагрида к месту катастрофы забрать ребёнка. Мозги ему никакой легилимент не прочистит, природная защита, зато обмануть можно запросто. Значит, этот некто заранее знал, чем кончится дело. Прибыв на место Хагрид встречает Сириуса с ребёнком на руках. Сириус передаёт Гарри и мотоцикл ключнику, а сам аппарирует.
— Далее! По каким-то причинам наш некто не может использовать для монтажа свои воспоминания. Поэтому он, или его сообщник, делают ролик из ложных воспоминаний, для этого заехав после расследования в Лощину. И каким-то образом имплантирует ложную память тебе.
— И заметь, у меня не возникает ни малейших сомнений в ходе событий. Даже про гранату я помню, что она была через два дня после смерти Поттеров. Халтурная подготовка и ювелирное исполнение.
— Так, с этим надо переспать. Попробуем утром снова рассмотреть факты, может что-то ускользает.