Подобное изменение внести в конструкцию авианосца в походе весьма затруднительно. А обо всей этой затее Мусенька Шурику не докладывала - они с Кузнецовым тихушничали. Не знаю даже, в курсе ли товарищ Сталин. 

Вернулись только восемь самолётов – все они благополучно сели, несмотря на то, что некоторые привезли пробоины. Командир авиагруппы выбросился с парашютом ещё над сушей – его судьба оставалась неизвестной, потому что приземлился он на территории, занятой немцами. А вот старший лейтенант Коновалов разбился вместе с машиной после попадания в неё зенитного снаряда. В лётной столовой в память о нём были подняты фронтовые сто граммов, которые и мы с Мусенькой выпили, вопреки нашему семейному обычаю.
Роднулю сразу развезло, потому что с непривычки, да и меня несколько закачало, но, к счастью, длилось это недолго. Видимо, сыграла свою роль большая масса тела. А потом мня позвали к командиру корабля, где находился также и начальник штаба авиагруппы, и штурман корабля.
- Товарищ майор. Как старший по званию предлагаю вам принять на себя командование авиагруппой нашего авианосца, - не стал тянуть резину этот пожилой кавторанг.
- Товарищ капитан, принимаю ваше предложение и прошу ввести меня в курс дела, - ответил я… не уверен, что по уставу, но со всей возможной учтивостью. Ну не знаю я всех тонкостей морских обычаев или отличий в уставах армейских и флотских. Надеюсь, меня извинили. По крайней мере, замечания никто не сделал. Ну и мою лётную книжку явно изучили придирчиво.
- Советско-норвежские части в настоящий момент имеют задачу ударом с севера взять населённый пункт Фёрде, - начштаба показал пометку на берегу одного из глубоко вдающихся в берег фьордов. – В этом месте фашисты приготовили долговременные укрепления, до которых наша фронтовая авиация просто не достаёт – в здешней гористой местности взлётно-посадочные полосы не так-то просто построить, а те, что удалось захватить, были испорчены немцами в период отступления. Пока длится их ремонт, теряется время, нужное противнику для маневра резервами.
На стол легла более подробная карта, на которой имелись старательно сделанные пометки с обозначениями ДОТов и несколько фотографий, на которых нужные объекты были старательно помечены крестиками. Расположение зенитных батарей тоже было выполнено старательно.
Имелись и фото, сделанные с земли – вид на ДОТы так, как их видят разведчики или атакующие солдаты. Я долго рассматривал эти «картинки» с лупой в руках.
- Сотками их не пронять, - наконец высказал своё мнение. – Нужно подгонять Ар-2 с пятисотками и бить с пикирования. Обязательно потребуются и сигнальные ракеты – выпускать одновременно две белые так, чтобы их траектории пересеклись над целью. Ведь наши части где-то поблизости, на позициях для штурма.
Начштаба кивнул, делая пометки в своём блокноте.
- Мы подвесим под фюзеляжи двухсотпятидесятикилограммовки и отработаем по зенитным батареям, а потом будем утюжить их, пока бомбят Аркашки. Насколько я понял, складные истребители смогли отогнать Мессеров?
- Да, прикрытие с воздуха сработало нормально – мешали только зенитки.
Я достал листочки со своими расчётами и прикинул, что наши машины выдержат ещё и по паре РС-82 под каждым крылом.
- Объявляйте аврал – нужно поставить на все самолёты бомбодержатели, обводящие бомбу вокруг винта – бомбить придется с пикирования, а иначе нам цели не накрыть. Ещё потребуется точное время появления пикировщиков над целью, - добавил я в завершение разговора. – А мне нужно посидеть над картами и спланировать операцию.
- Майора Субботину к вылету привлекать?
- Да. Утром за два часа до рассвета общая побудка, лёгкий завтрак и проработка задания на вылет.

***

Над картами мне помогали корпеть и корабельный штурман, и штурман нашей эскадрильи – они очень хорошо знали район, как со стороны моря, так и с суши, кроме того в этих узких ложбинах, именуемых фьордами, очень много особенностей движения воздушных потоков в зависимости от направления ветра. Вечер был наполнен многими открытиями и откровениями.
Утро принесло небольшое усиление ветра, но не настолько значительное, чтобы нарушить наши планы. Наоборот, он сыграло нам на руку - командир корабля разогнал Москву до тридцати трёх узлов, катапульты сработали нормально, поэтому взлетели все без приключений и пошли низенько над самой водой, вытянувшись по одному в том же порядке, в котором поднимались в воздух.  Меня, а шёл я ведущим, постепенно нагнали, но дистанцию держали метров в триста – то есть каждый пилотировал сам по себе.
Как только чуть забрезжило, я погасил огни, а вслед за мной это же проделали и все остальные – мы оказались в видимости берега, где и нырнули в широкий фьорд, ведущий нас практически, прямиком к цели. Летели мы медленно, в режиме бипланов, держа моторы на «полусредней» мощности. Истребители сопровождения, по расчёту, только что стартовали и двигались к цели прямиком – была надежда, что это отвлечёт внимание от нас. Их носитель «Харьков» находился севернее, поэтому и маршрут следования у них пролегал над соседним фьордом, врезающимся в сушу севернее.
Мы летели над самой дымкой, устилавшей поверхность воды в этот ранний час, иногда слегка погружаясь в неё, словно ныряя в пар, но ненадолго – тут недалеко и до поверхности, да и скалы местами встречаются, и выступы берега. К тому же относительно именно этого маршрута надёжных разведданных о наличии немецких частей на берегах у нас нет.
Наконец, убедившись, что берега стали заметно ниже, взяли чуть влево и пролетели над сушей, покрытой сплошным лесом, и буквально через пять минут вышли на цель – под нами промелькнули улочки крошечного городка, после чего, каждый самолёт отвернул к своей зенитной батарее – они уже работали, но не по нам, а по ИС-ам, пришедшим чуть раньше с ожидаемого направления. Но истребители благоразумно отвернули и теперь разлетались, кто куда, выполняя противозенитный маневр, а мы прекрасно видели и ахт-ахты, и флаки. Высоты мы к этому моменту уже набрали достаточно – а дальше – только индивидуальное мастерство бомбометания. От Мусенькиного гостинца одна из тяжелых пушек просто взлетела на воздух. Я же начал с РС-ов – удачно вышел, но оказался низковато. Потом, набрав высоту, и бомбу свою положил, и тоже неплохо – в варианте биплана с наших машин удобно бомбить с пикирования.
Потом мы некоторое время кружили над всё теми же позициями, поливая их из пушек. А в это время чуть северо-западнее работали Ар-2. Там то и дело прочерчивали дымные следы сигнальные ракеты, а потом взмётывались мощные взрывы. Да, зенитчиков держали в тонусе мы, ИС-ы отогнали Мессеров, а бомбардировщики отработали, словно на полигоне.
- Разгильдяи! – это позывной моей группы на данный вылет. – Убрали крылышки и повернулись на курс двести шестьдесят. Высота – тысяча.
Мои подчинённые дружно направились курсом двести восемьдесят на высоте две тысячи – постепенно сближаясь, мы довольно быстро собрались в неплотную группу, вытянувшись длинной колбасой – примерно через семьдесят километров нас ждал авианосец, перешедший немного севернее за то время, пока мы работали над Фьёрде.
Перед тем, как впереди раскрылся океанский простор, я разглядел, что под нами на берег высаживается группа моряков – одеты они были в чёрное и добирались до берега на резиновых лодках. А курсом на запад уходила подводная лодка – она быстро, буквально на глазах, погрузилась. Наши это были, или немцы – разве разглядишь. А, если наши, то и по радио докладывать нельзя – вдруг, это тайная операция!