Гм.     Убедили, изменю формулировку клятвы.

— Отче.
Отпив глоток драгоценной влаги, старик моментально порозовел и ожил.
— В упреках своих — помнишь ли ты, как звучала клятва, данная мной перед церемонией возвышения мечом?
В ответ на это митрополит вцепился в кубок еще сильнее и нахмурился.
— Помню, государь. Защищать и оберегать веру христианскую...
Вообще-то, клятва много чего оговаривала, но общая ее идея была весьма четкой и прозрачной — Димитрий Иоаннович должен был править в полном соответствии со Статутом Великого княжества Литовского. Никаких гонений на католиков или утеснений служилых татар-мусульман, конфискаций костелов в пользу Киевской метрополии и тому подобных религиозных мероприятий. Даже изгнать евреев по примеру многих просвещенных европейских монархов, и то было проблематично, ибо — «равно и милостиво относясь ко всем своим подданным, да буду я прибежищем справедливости».
— Так чего же ты от меня хочешь? Щедрое предложение епископа Виленского, будучи воплощено, послужит лишь к вящей славе и пользе всей моей державы.
Нахохлившись наподобие очень старого ворона, предстоятель отгородился от правителя гладким хрусталем на тонкой витой ножке. Помолчал, затем пожевал губами и тихо спросил, не рассчитывая на внятный ответ:
— Как же тогда, государь?
Отодвинув кувшинчик в сторонку ради большей его сохранности, молодой рюрикович откинулся на спинку своего троноподобного стула и с философскими нотками в голосе напомнил:
— Человек может предполагать, но располагает один лишь Господь. Пусть епископ Виленский отстроит богадельню, сиротский дом и университет — а там будет видно, чему и как будут учить в стенах будущего храма знаний.
Несколько успокоившись, пастырь душ человеческих осторожно, буквально парой намеков прощупал своего венценосного собеседника насчет устроения в Полоцке нового православного храма. Большого, красивого, высокого, и желательно — на месте кальвинистской кирхи, недавно заложенной Николаем Радзивиллом. Увы, но намеки остались демонстративно «не понятыми».
— Обсудим лучше иное, отче. Скажи, почему я до сих пор не услышал от тебя ни одной ПРАВИЛЬНОЙ просьбы?
— Э-ээ?.. Прости, государь, разум мой с годами все чаще меня подводит. О чем ты?
Оглядев митрополита Киевского, Галицкого и вроде как всея Руси с ясно видимым неудовольствием, Великий князь положил руки на подлокотники своего стульца:
— Странно мне слушать о слабости твоего разума, отче.
Затянутые в черные перчатки пальцы крепко сжались на резных головах львов.
— Некогда вся Литва, от князей и бояр до самого последнего пахаря, была едина в православии — но стараниями Ягеллонов и Римской курии прежнее единство было расколото, и ныне лишь народ пребывает в вере отцов и дедов. Родовитые же... Впрочем, ты и сам все это прекрасно знаешь.
Повинуясь требовательному взгляду, иерарх смиренно кивнул — по-прежнему не понимая причину великокняжеского недовольства. 
— Ведомо мне все это, государь.
— Тогда почему Киевская метрополия ничего не делает для исправления того неисчислимого вреда, что понесла наша земля от проклятых папистов?
— Да... Как же, государь?..
От такого неожиданного обвинения пожилой, и посему весьма многоопытный первосвященник изрядно растерялся, не понимая — а в чем его, собственно, винят? Тем временем молодой правитель тяжело вздохнул и принялся пояснять:
— Епископ Валериан озаботился воспитанием и обучением родовитых отроков. Что должно предпринять в таком случае предстоятелю Литвы? НАВЕРНОЕ, тоже подумать об том, чтобы устроить в каждом, даже самом малом приходе по малому обучилищу для юниц и отроков. Принимать ВСЕХ детей с шести-семи лет, учить письму и чтению языке, счетной цифири и Закону Божию. Все учебники — на родном языке, все учение тоже на родном языке, никакой латынщины и иноземщины.
Поглядев на Иону, Великий князь остался доволен увиденным — кажется, его посыл начали понимать!..
— Ежели сделать так, то сколько бы не старалась Римская курия, сколько бы не засылала своих проповедников — а вера православная всемерно укрепится и расцветет. Со временем же, если Господь будет милостив, и шляхта вспомнит о своих духовных корнях.
«Ну давай уже, соображай, пенек старый!»
Не смотря на почтенный возраст, разум главы Киевской митрополии по-прежнему отлично работал — так что всего через пару минут в Кабинете уже звучала пусть и короткая, но весьма прочувствованная челобитная, что называется, «на заданную тему».
—  Вот и славно.
Ласково улыбнувшись архипастырю Литовскому, Дмитрий перешел к конкретным указаниям — и довольно скоро выяснилось, что у ближников государя Московского иногда бывают довольно-таки странные причуды. Например, княжич Скопин-Шуйский на досуге очень точно сосчитал все потребное для открытия церковно-приходских школ по всей Литве. Причем не просто сосчитал, но и оформил все свои измышления в виде довольно толстой книжицы. Боярич Морозов тоже проявил недурные способности — в составлении учебников, прописей и Букваря на западнославянском. Но всех их переплюнул князь Старицкий, готовый отсыпать столько серебра, сколько надо Киевской православной метрополии для устроения столь большого, важного и безмерно нужного дела! Прямо так и сказал — ему для Господа ну ничего не жалко!..