Да, еще один проклятый вопрос бытия-сухие пайки. Уж я их накушался всласть-и на службе, и потом. А впереди две недели сплошного неразнообразия- каша как бы разная, с как бы разным мясом, но на вкус не отличаемая друг от друга, галеты, галеты, галеты, морс из порошка, прессованный чай с сахаром и прочие прелести походного питания. Как меня от них не тошнит-самому себе удивляюсь. И по контракту мы на стоянках на берег не сходим, а продолжаем бдить-то есть не порадуешь себя. Правда, нам есть поблажка- за груз мы отвечаем только при закрытых и запломбированных трюмах. Если команда и грузчики что-то грузят или выгружают, то мое дело-только закрытые соседние трюма. Трюм закрыли, пломбу поставили, зачехлили- все, я уже отвечаю. За поврежденную пломбу. Если я ночь продрых, а наутро пломба повреждена и, возможно, что-то пропало -плохо мое дело. Для этого ведется специальный журнал, но этого еще будет много, две недели точно. Может, из Самары на порожняк устроюсь, так хоть меньше писанины будет. По ночам охранять все равно надо, но уже само судно, а не груз. Спать не придется, но только одна запись в пункте выхода, что трюма пустые и не пломбируются. Вторая запись-что рейс закончен с порожними же. Или промежуточная запись, что в Сызрани приняли в первый трюм бочонки со сливочным маслом. Трюм запломбирован, идет учет сдачи до Балаково, где трюм вскрыт, груз выгружен, теперь пустой трюм, который не пломбируется. Есть и другой момент-если произошло столкновение или посадка на камень, то за поврежденные трюмы мы уже не отвечаем. А что случилось с цементом, что был в нем- вынесен через пробоину или растворился в водах Великой-это заботы шкипера.
     И в ожидании долгого рейса и регулярного питания консервами, я решил чуть скрасить себе это путешествие. Одно из немногих преимуществ Астрахани по сравнению с другими столицами-это изобилие фруктов и овощей, в том числе из-за моря. И половину их никогда в жизни не видел. Потому приказчик таким, как я- разъясняет:
--Это, видите ли, овощ под названием фонсека. Растет на Наветренном хребте близ города...
Тут покупатель как-то проявляет отсутствие интереса к географии, но живой интерес к вкусу и способам поедания. Приказчик поправляется:
--Изволите видеть, он напоминает собой редис, но вытянутой формы и другого цвета. На вкус чуть слаще, но если долго стоит порезанный на столе -то начинает горчить. Лучше есть со сметаной и посыпать смесью из трех перцев, еще есть рецепт с роделловым маслом, но без соли.
Покупатель берет пробный кусочек и жует, решая, пойдет ли. Не пошло-труженик прилавка предлагает ягоды симми, по вкусу напоминающие зеленые оливки, но созревающие куда раньше. Захочет какой-то кислый фрукт на закуску для вина из окрестностей Черного Яра (а оно там аж приторное) вот на выбор аж три фрукта. И цены невелики. Когда е приходит время «обнуления», то вообще за чисто символические суммы. «Обнулением» тут называют смены завозов. Вот в мае начинали завозить с Наветренного хребта сладкий фрукт «розовый авин» и салатные овощи такие-то. В июне начинают приходить суда из Табарина с тамошними фруктами и овощами. К примеру, в Табарине есть сладкий фрукт на замену авина с Наветренного хребта, а салатных овощей нет. Поэтому овощи продаются по старой цене, а вот авин резко дешевеет. Иногда его оптом заберет какой-то завод, и пойдет авин в пиво или выпечку. Не найдется оптовый покупатель- цену сбросят и продадут. Народ об этом знает и ожидает ценопада.
       В предпоследний вечер в городе я еще раз предался культурному отдыху и пошел в театр оперетты. В опере я уже бывал в Нижнем. Увы, впечатления мои не порадовали- оперетта выглядела как спектакль, в котором все поют, а не разговаривают, но хорошо, что хоть не танцуют. Пьеса оказалась все про то же- любовь двух юных сердец, которым не дают быть вместе жестокие и непонимающие родственники, впрочем, влюбленные таки своего добились. Фильма была короче и на ней можно было подремать в темноте. Больше я в оперетту ни ногой.  Так горестно размышляя об искусстве, я шел в гостиницу, когда чуть не споткнулся о лежащее на тротуаре тело. Тело что-то невнятно вякнуло, как это случается с хорошо принявшими на грудь особами. В более северных местах так людей не оставляют-ибо замерзнуть могут. Или кто-то ими поужинает. А как здесь-довольно таки жарким летом? Я нагнулся глянуть, способен ли он встать, и в этот момент ощутил, что некто ухватил меня за левую руку и бросил, как «мельницей», через себя. Спина врезалась в тротуар или тротуар врезался в спину, выбив из меня дух. На какую-то долю секунды я отключился и пришел в себя, когда меня с силой, так что аж шея затрещала, взяли на волосы и повернули голову набок. Вот эти ощущения в шее, видимо, и прервали отключку. Что со мной, я не очень понял и отреагировал на приближающийся ко мне запах старой крови ударом Силы навстречу. Не будь у меня этого самого блока или проблемы, что называли учителя, возможно, я бы и голову ему оторвал, выдав удар посильнее. Тем, что было- от заклинания «Ступка» захрустели кости лица, и темную фигуру отбросило на два шага в стену здания, влепив в него. Я уже понял, что встретился с вампиром и от его торжества меня только что отделяли буквально секунды. так что надо самому торжествовать, пока вампир не отошел от ответного удара. Но это пояснение, а в схватке рука выдернула «чекан» из набедренной кобуры и в голову вампиру попали три из четырех пуль. Да, они твари живучие и могут постепенно отрастить почти все, что у них разорвало пулями или картечью. Если дать им время отлежаться и отрастить, но не пяток секунд. А я ими воспользовался, чтобы вытянуть осиновый кол из-за голенища и Силою загнать его в грудь вампиру.
     Вот, после этого можно подсветить поле боя и увидеть результаты-вместо лица у вампира мешанина развороченных и вывернутых костей, верхняя губа провалилась, но это- то он мог бы и восстановить, а вот осину в груди уже нет. Сейчас он умирает, и умрет весьма быстро - кол достаточно близок к сердцу. Теперь надо ждать полицию и порадовать ее этим хладным телом в переулке. Как бишь он называется? Наримановский. Увы, не знаю, в честь кого или чего он назван, потому пока ожидание и дозарядка барабана. Вампир сопротивлялся смерти аж до самого приезда полиции-после чего превратился в весьма импозантный скелет. Будет и полиции маленькая радость-меньше убирать за мной. Добычи с него не осталось-так, разная мелочь типа курительной трубки, кисета и игральных костей, но зачем мне трубка вообще, а особенно после вампира? Я ее в руки брать не буду. Да и хозяин ее небось держал в память о прежней жизни, когда не надо было кровь пить и солнца бояться. Еще мне предлагали клык вампира на память -дескать, здешние охотники на всякую нечисть и нежить любят на шее таскать ожерелья из клыков и когтей убиенных тварей. Я снова уклонился- мне производить впечатление на астраханцев подобным ожерельем нет никакой нужды. Так что просил только премию оформить побыстрее-чтобы не уехать без нее. А то потом переписывайся с их ведомством за несколько тысяч километров, чего это они не шлют? Полиция поворчала, но таки уложилась в отведенный мне срок. А ушибленная тротуаром спина изрядно ныла, и выходную рубашку, купленную здесь, порвал при падении. Ну не ходить же в театр в штормовке или майке, купил и вот, пожалуйста. А жены еще нет, чтобы заштопала. Придется искать в Саратове или Самаре специалиста по художественной штопке, у, тварь вечногниющая...Вот, кстати, закупленная трава и пригодилась - для самого себя.
      Судно мое называлось «Сирена» и было оно для реки достаточно крупным. Меньше многих танкеров и пассажирских пароходов. но куда больше основных самоходных барж, которыми полна Великая. Грузоподъемность около тысячи тонн, четыре трюма, в том числе один рефрижераторный- во как! Правда, он сейчас из-за недавней поломки не используется. Вот зайдут потом на завод и попробуют починить полетевшее охлаждение груза. Пока же в первом трюме бочки с турбинным маслом до Царицына, во втором мешки с сахаром, а в третьем - ящики с фруктовыми консервами. Эти пойдут аж до Самары. Поэтому мы с моим напарником Колянычем и представителем Малодедова осмотрели пломбы, что ставили при погрузке, поставили сверху свою, в журнал вписали, на какой трюм какая номерная пломба поставлена, расписались, и малодедовский приказчик убыл на берег. Мы же заняли посты-Коляныч носовой, я кормовой и грозно глянули на окружающее- «если близко воробей, мы готовим пушку»-как пелось в старом-старом мультике. На входе и входе из порта стерегут оба охранника-так принято в фирме. Пройдем границу порта-я пойду отдыхать, а Коляныч останется.
Судно крупное, поэтому для охраны есть каюта, а не поселили в кубрик с командой. Вот тогда может быть и такое-мы с кем-то из них делим одну койку, на которой спим по очереди. Невелико удовольствие. Команда здесь, кстати, тоже большая, есть даже кок. А на мелких судах готовят по очереди-сегодня моторист, а завтра палубный матрос.  Питаемся мы, охранники отдельно от команды, но коку дано указано помогать нам в разогреве еды и выдаче кипятка. Ночью-по способности. В гальюн нас пускают, в душ тоже. Красота, особенно по части душа! Это не море с ограничениями в пресной воде- захотел, пошел в душ, захотел-зачерпнул воды и сам на себя вылил. Здесь этой пресной воды на всех хватит. Вот пить из-за борта воду-лучше не рисковать, это не небольшая речушка. На берегах Великой миллионы людей живут, и у каждого есть свой цикл и свои микробы, оттого и при речных путешествиях лучше пить прокипяченную воду или вино и пиво для утоления жажды.
      Вахты у нас можно делать двенадцатичасовые, можно и короче. Надо сейчас окончательно расположиться и подойти к Колянычу на носовой пост для уточнения этого вопроса. Обычно на небольших судах есть пост сзади, а на этом есть и носовой пост, в отличие от заднего, в виде башенки подымающийся над палубой. Наверное, оттого, что судно большое. Кормовой пост наоборот, заглублен под палубу, как небольшой окопчик в землю. Хотя ночью обычно дежурят на корме, борт там ниже, и опасность абордажа серьезнее. Ибо удальцы-грабители подходят сзади, при помощи абордажного крюка залезают на борт, а дальше-как повезет. В случае абордажа нам помогает огнем команда. Хотя практика показала, что она охотно участвует и в поимке воришек на судне. Понятно, отчего. Воришка может и личную вещь потащить, и судовое имущество, которое завтра пригодится, да и если он повредит пломбу, то возможны долгое разбирательство с грузом, точнее с его оплатой, что вредно отзывается на заработке.
Поэтому воришка на борту-личный враг команды. Стрелять в него, может, и не будут, но напишут на его организме твердыми предметами все, что о нем думают.

Но некому уже говорить мне, как в детстве, когда я читал ночью украдкой и оттого зевал, не выспавшись: «Закрой рот, а то ворона залетит».
     Самара встретила ветром, летним дождем и каким-то особенным запахом с недалекого нефтеперерабатывающего завода. Все знакомые, бывавшие там, так и говорили, что обычно завод неудобств не доставляет, но периодически на нем включают какую-то установку, и тогда запах доносится аж до Самары. Мне он напоминал запах полежавших на земле и солнышке убитых. Интересно, что там сейчас на заводе делают и кто из работающих этим запахом наслаждается весь рабочий день?  К причалу мы ошвартовались быстро, а вот очередь на разгрузку дошла аж через шесть часов. Плавучий кран поднял станки или механизмы из носового трюма, а из других выгружали вручную. Грузчики то и дело летали то вглубь трюма, то наружу. У каждого изогнутый крюк, которым они пользовались для перетаскивания ящиков по палубе волоком. Грузили сразу из обоих трюмов. Мы с Колянычем были не против-так закончат быстрее. А учет грузов-это все равно не к нам, для этого вот стоят два субъекта, называемых тальманами, и ставят палочки, обозначающие единицы выгруженных ящиков. Мы же следили за тем, чтобы не было нападения на судно, и вынимаемый из трюма груз на самом судне не уходил налево. А когда ящик фруктовых консервов вынесен грузчиком из трюма, учтен в документах и пошел по сходне вниз-все в порядке. Один ящик грузчики все же уронили на палубу. Металлические банки в основном уцелели, помялись только две из них. Дальше пошел громкий разговор между помощником капитана, тальманами, и представителем бригады грузчиков. Но я сильно не вдавался в подробности-это уже не наша с Колянычем часть. Да, я слышал, что некоторые ящики специально роняют, чтобы была добыча. Его потом заколотят, но внутри окажется чуть меньше банок, чем раньше... В каждой избушке свои игрушки.
        Я как-то и не заметил, куда переносили разгружаемые ящики и мешки. Те самые станки перегрузили плавкраном на небольшую баржу, и буксир поволок ее выше по течению. Интересно, для чего? Но разглядывать баржу и станки было некогда- надо было поглядывать и за тем, чтобы грузчики не убрали с судна и мачту, и шлюпки, сказав, что все так и было до их прихода. Разгрузку закончили почти что на закате. Журналы пополнились последними записями о выгрузке охраняемых трюмов. Приказчик из самарского филиала Малодедова заверил передачу функций охраны. Эпопея закончилась, без крови, без стрельбы и ужасов. Работы было до демоновой матери, но все теперь позади. Завтра пойдем в контору за расчетом, а эту ночь можно провести еще на судне. Это я сделал, пойдя и завалившись на койку. Коляныч же отправился на берег в сторону портового кабака «Волна». Ворота из порта в город сейчас закроют, поэтому если он примет нужный объем жидкости в кабаке за воротами, то не сможет вернуться на судно. А вот в внутрипортовом заведении он может гудеть сколько хочет, не имея проблем с входом и выходом. Я же, как только свалился, так и заснул, без потерь времени на засыпание и размышления перед сном.
      Сон, приснившийся мне, был каким-то странным. Я всю ночь выслеживал вампира, бегая за ним по городу и, наконец, настиг кровососа. Когда тварь забилась в угол комнаты, я отчего-то не расстрелял ее из оружия и не поджег, а ударом Силы переломал кости ног. Вампир грузно свалился на пол, громко застонав при этом. Далее состоялось медленное и тщательное избиение вампира-удары Силы ломали одну за другой кости кровососу, он уже даже стонать не был в силах, а только как-то странно булькал, пока я завершил процесс, потоком Силы оторвав ему голову. Вампир превратился в гниющий труп, а я издал торжествующий вопль победы. Только вопль как-то совсем не походил на человеческие звуки. Вот на урчание какого-то животного-это скорее. И полный непередаваемого словами изумления, я проснулся.
       Нет, все вокруг в порядке, только утренний ветерок сильно холодит кожу, вливаясь в распахнутый иллюминатор. Внизу храпит Коляныч, распространяя мощный аромат какой-то копченой рыбы и пива. Один сапог он снял, а второй положил на подушку и припал в нему лицом. Штаны и портянки лежат на полу, а все, что выше пояса надето, он пожелал оставить на ночь. Егерского кепи его не видно. Ни на нем, ни на полу, ни на столе. Ладно, пора умываться. Поспал я хоть и со странными видениями во сне, но чувствую себя бодро, и даже как будто из земной жилы подзарядился. Приятно так себя ощущать. Уже светло, а до открытия конторы еще час. Вообще если сейчас собраться, то можно по дороге еще и где-то чаю в трактире попить. Коляныч может и чего-то другого принять, если не боится рассчитываться под градусом. Ладно, если его растолкать, то он тоже может успеть и умыться, и собраться. Чай или пиво-это уже как выйдет. Но все попытки растолкать напарника никак не выходили-он дергался, бурчал то что-то непонятное, то вполне явственно выражался, обнимал сапог и дрых дальше. От перегара начала болеть голова, и я отступился. Ну и демоны с ним, не бороться же все утро. Смог только вырвать сапог, подобрал оброненные Колянычем вещи и положил рядом. Написал ему небольшую записку и придавил пистолетом напарника к столу. Теперь над просить боцмана или кого еще, чтобы они закрыли его в каюте специальным ключом. Тогда, когда Коляныч продрыхнется, то откроет каюту изнутри и выйдет. А снаружи никто к нему не зайдет и не похитит левый носок и не завяжет на бороде узлов. Вот, спасибо, теперь напарнику грозит только мокрый рассвет и утреннее плавание. А мне пора.
      В Самаре проверку при выходе в город делали весьма формально, но вот карабин очень настоятельно рекомендовали сдать на хранение в комендатуру. И глядели на него, как я на усилия Коляныча спать щекой на грязном сапоге. Идя в комендатуру, я рассудил об этом, что здесь разные чуды жителей не сильно часто достают. но вот восстания и грабежи -этого народ ожидает и бережется.  Деньги в конторе получил, расписался в ведомости, полученные от фирмы патроны сдал, несъеденный паек мне простили и позволили использовать уже вне службы. Кажись, с этим этапом все.  Теперь чай и выяснение, как отсюда уехать. Причем пароходная контора попалась мне быстрее трактира, поэтому чай отошел на вторую позицию. Имелась возможность завтра утром уехать, так что я сразу взял быка за рога. Искать работу по охране судна, что пойдет вниз по реке, мне совсем не хотелось. Ну вот и не буду-наплавался и наохранялся. Судно отходит в одиннадцать, так что можно и подрыхнуть с утра и успеть добраться до причала. По совету клерка компании я отправился в ближайшую к порту гостиницу «Хлебная». По дороге принял чаю. Вообще как-то странно получалось -утром встал полный сил, и все что сделал-это малость напарника потаскал, а вот сейчас иду, как после восьми часов вахты уставшим. Нежели Колянычев сапог забрал всю энергию? И зачем я его тогда брал-ну, умылся бы утром напарник и пошел искать трактир…
       Гостиница оказалась обшарпанной, со скрипучими полами и лестницами, да и район вокруг сохранностью и новизной не блистал. И чего меня этот клерк сюда направил? Наверное, его родня здесь в гостинице трудится, вот он и помог этим развалинам с клиентом. Второго постояльца пока в номере не было, благодаря чему я спокойно отдохнул, потом прошелся по городу из конца в конец.  Чем дальше от гостиницы, тем все было поприличнее, так что с «Хлебной» я попал впросак. Но уж ладно, сутки как-то в ней просуществую.
        Вернувшись вечером в номер можно было подвести итоги: город очень похож на Саратов архитектурою, но более пыльный. Цены в лавках немного ниже наших. кормят в трактирах прилично, а блинчики в «Северной короне», где я ужинал, так вообще прелесть. Съел бы и третью порцию, если был гномом, а так вторая еле влезла. В дорогу почти ничего не покупал, кроме мыла и зубного порошка. Вообще, чем ближе становился дом, тем меньше хотелось что-то делать. Ой, приеду домой, тогда начнется череда дел-покрасить, завезти, починить, а я словно и лишний раз пошевелиться не хочу…
       С тем я и отправился на боковую, но проснулся рано, часов в пять. Поэтому лежал и вспоминал сон про избиение вампира, и он отчего-то казался мне не простым буйством фантазии усталого мозга. Бить вампира силой- в принципе, ничего особенного нет. Хоть некроманты и пользуются своими специфическими заклинаниями против кровососов, но так как их мало, то прочие Владеющие обрушивают на вампиров всю мощь доступной им стихийной магии. Может, стихийная магия работает и не так хорошо, как некромантия, но вампир без головы, снесенной Воздухом или сожженный магией Огня, тоже недолго существует. Долгое избиение вампира-ну, эти твари никакими законами не защищены, потому любой маг и не маг волен делать с ними все, что хочет, лишь бы город не сгорел от веселой охоты на кровососа. И, хоть такой бешеной злобы на них у меня не было, но ведь так легко представить, что вампир выпил кого-то из родных или просто дорогих мне людей! Случись нападение вампира на Татьяну -я бы и не то с ним проделал.
     Но с Татьяной случилась катастрофа прогулочного катера, в которой если кто и виноват, то он уже этой катастрофой и наказан. Вместе уплыли, вместе и утонули. Тогда я был у двух медиумов, но оба не смогли понять, что именно произошло-словно кто-то специально закрывал им взгляд на требуемое. Потом разбитое сердце само срослось или склеилось...

Понимаете ли,я понимаю,    что читателям хочется много-много экшена.
Но правда состоит именно в том,что всегда чередуются периоды активности и периоды,когда люди отдыхают от предыдушего периода.
На войне,не на войне и пр.
Поэтому постоянный прессинг на героя чреват изломом его психики.
Возможно, из-за этого мои книги не будут печатать,но хватит с меня исходного фантастического допущения,что этот мир существует таким.
Я все-таки специалист по психике,и не хочу забывать основ.