Не помню, давал я этот кусочек или нет? В общем, пока март упирается, решил доделать этот фрагмент:
   
   7 мая 1978, воскресенье
   За Клином, Московское море
   
   Все три дня традиционного международного семинара "Проблемы безопасности в современном мире" за окнами новенького здания ИМЭМО, что на Профсоюзной, хмурились низкие облака - подстать настроениям в коридорах института. Редкий случай: шеф, многоопытной, тертый жизнью шеф умудрился не вписаться в стремительный вираж кремлевской политики и, положившись на привычно доброе отношение Брежнева к Гереку, неосмотрительно резко выступил в защиту польских реформ. Теперь в курилках приглушенно звучало: "Что будет? Или, даже, кто будет?"
   Сергей Викторович тихо посмеивался над коллегами. Да ничего с Иноземцевым не будет. Как сидел он, словно ядрёный коренной зуб, в своем кресле так и будет сидеть. Была звонкая ругань в кабинете Зимянина, недовольно покосился Суслов - все это было, но старый "контакт" из ЦК при встрече отмахнулся: "Ильич в этот раз прикрыл".
   И правда, уже на заключительном банкете шеф выступил неожиданно добродушно. Судя по всему, он успел перестроиться и теперь вполне искренне считал новые задачи в целом разумными. Все вздохнули с облегчением, к тому же небо посинело, воздух стремительно теплел и стало окончательно ясно - пленэру завтра быть.
   Впрочем, от внимания Сергея Викторовича не ускользало и то, что порой взгляд шефа проваливался с говорящего куда-то вдаль, и тогда на начальственном челе отчетливо проступала озабоченность. О причинах ее гадать не приходилось: что-то случилось, причем относительно недавно - это было очевидно для информированных и думающих людей, а Сергей Викторович небезосновательно и с гордостью причислял себя именно к таким.
   Произошло что очень важное - иным не объяснить внезапную и серьезную деформацию прекрасно изученных реакций самого верхнего руководства. То, что ранее казалось незыблемым, как плиты в основании континентов, вдруг перестало быть таковым. Засбоили причинно-следственные связи, сначала в Кремле, а потом и на Старой Площади. Следом начал ошибаться и острый аналитический ум Сергея Викторовича, пусть пока в мелочах, но систематически. А вот это было уже совершенно неприемлемо!
   В конце концов, ему не много надо. Трешка в Кузьминках, "Жигуленок" и заграничные командировки - все это приятно и дает уверенность. Но по-настоящему грело душу иное - заслуженный авторитет в узком кругу специалистов, что регулярно пересекались то в Нью-Йорке, то в Лондоне, то в Женеве, или, как сейчас - в Москве. Им важен был не просто его ум, но способность мыслить самостоятельно, вне навязываемых догматов и пропаганды. Западные собеседники ценили его точные, обоснованные прогнозы, его понимание ситуации в целом - и это молчаливое признание его способности видеть мир было для Сергея Викторовича очень важно.
   Сейчас же он маялся: привычные схемы окончательно сломались, новые еще не появилось, и от того его мозг был вынужден работая на холостых оборотах. А это, братцы, совершенно нетерпимо!
   Вот как, объясните, как удалось консерваторам подобрать ключики к Ильичу, что всегда был достаточно либеральным барином?! Отчего так жестока была порка поляков в Крыму? А, с другой стороны, вдруг опять стали всерьез обсуждать старую идею Громыко о восстановлении отношений с Израилем... Как совместить одно с другим?
   А эта внезапно возникшая гонка, когда Старая Площадь вдруг перестала поспевать за Кремлем? Где это видано, чтобы на подготовку с нуля рабочего совещания СЭВ по экономическим реформам дали чуть больше года?! Да и вообще, откуда этот вдруг возникший раздрай в верхах, эта резко возросшая неопределенность? Откуда это недоумение даже в глазах некоторых членов Политбюро?
   Вопросы, тяжелые вопросы без ответов... Докопаться бы до истока, понять, откуда растут ноги у этого неожиданного разворота... Без этого понимания Сергей Викторович ощущал себя на профессиональном поприще инвалидом.
   И ведь это 'что-то' прорезалось совсем недавно: еще полгода назад самой острой темой была вызванная ухудшением состояния Ильича атака 'днепропетровских' на Андропова, протекавшая, по внешним признакам, вполне успешно. Сейчас вспоминать об этом, право, неудобно: по сравнению с сегодняшними движениями политических сил, то были игры лилипутов в песочнице.
   Сергея Викторович с удовольствием бы пообщался приватно с кем-нибудь столь же умным и информированным, но в институте об этом говорить не хотелось ну вот совсем, а 'контакты' со Старой площади уходили от скользких тем, лишь только они обозначались на горизонте.
   Оттого он с такой радостью ухватился за возможность вывезти на пикник старину Дика: быть может, ТАМ знают больше?
   И, в конце концов, с кем, как не с Диком, можно еще поговорить откровенно о возникшей профессиональной проблеме? Да у них знакомство глубиною в три десятка лет, аккурат с того самого фестиваля. Да не просто знакомство - дружба семьями и длинная история взаимной помощи: они росли, опираясь друг на друга.
   Сначала Дик взял на себя хлопоты по устройству тогда еще возмутительно молодого Сергея на год в Историческую школу Института Перспективных исследований, и это была совсем не элементарная задача, даже в рамках официально утвержденной программы. А затем взвалил на себя ненавязчивое шефство над русским стажером: помог разобраться с библиотекой, посодействовал с поисками жилья, да и вообще существенно облегчил врастание в незнакомое культурное пространство. Что там говорить - первые недели Сергей вообще жил у Дика в Вест Виндзоре.
   Зато потом, спустя несколько лет, уже Сергей Викторович серьезно поучаствовал в подготовке книги Дика. Томик под названием "Русские нашими глазами, мы - глазами русских", наполненный благожелательными мыслями о сотрудничестве с СССР, был замечен на Старой площади, и политолог из Принстона стал для Международного отдела ЦК "персона грата" и "прогрессивным молодым ученым". А в конце 1968, после Чехословакии, Дик согласился взаимодействовать с администрацией США и выполнять поручения, связанные с контактами в СССР. Вот и на этот семинар он приехал по персональному приглашению со Старой площади.
   Сергей Викторович, приставив ладонь козырьком, посмотрел направо, вдоль берега: туда с час назад, возбужденно обсуждая привезенные канадские блесны, удалились Саша с Диком. Сейчас они возвращались с мыса, и, судя по всему, пустые.
   Вообще-то места здесь были заповедные, и на свалах затопленных оврагов, среди огромных, полутораметрового диаметра, пней затопленного леса, обитали окуни иногда и с локоть. Они не спеша, с достоинством, топят поплавок, а потом могуче упираются на крючке. Но, вот, на чужеземные блесны, оказывается, не идут...
   С реки налетали несильные порывы майского ветерка, попахивало свежестью, пусть и пополам с запахом тины застоявшейся в каком-то речном закутке. Не слишком умело поставленная палатка похлопывала на свежем ветру, несколько нарушая идиллию.
   - Да, под таким углом зрения тема становится интереснее, - порыв ветерка донес Сашины слова, и Сергей Викторович подивился: 'Надо же, все никак наспориться не могут'. - Да и вообще... Это очень полезно - оценить именно в процессе, пока не закаменело. И сравнить с аналогичным взаимодействием в вашем блоке...
   Саша был очевидно возбужден и озабочен. Вышагивавший с ним американец был серьезен - тема, судя по всему, захватила и его.
   - Да, - сказал Дик, прислоняя спиннинг к дереву, - это действительно будет интересно. Процесс взаимодействия лидеров содружества в неординарной ситуации... Особенно после февральского совещания в Будапеште...
   Тут Сергей Викторович невольно покривился - тоскливо было тогда в Будапеште, что не говори. Он был там накоротке, зато потом и переговорил, и прочел немало. Там вышло умеренно скандалов - в основном из-за кубинцев и румын, зато случилось очень, очень много личных обид.
   - Но у нас дела идут не так гладко, как вам кажется со стороны, - продолжил тем временем Дик, - полно нелепостей и точно такой же бюрократии, и протекций, свои подводные течения, борьба группировок... Вот, кстати, Сергей, Саша, можно и это обсудить...
   Он присел на раскладной стул и потянулся за цветастым термосом. В граненный стакан полился, паря, хорошо заваренный чай с коньяком.
   Термос был с яркими, китайского образца, времен "вечной дружбы", рисунками. А может, "сосуд счастья" действительно был оттуда. Сергей Викторович уж и сам не помнил откуда у него этот термос. Кажется, подарил кто-то на новоселье - хотя подарок именно для новосела немного странный. Но он неизменно выбирался на природу именно с этим "сосудом". А его друзья и знакомые - как свои, так и "забугорные" рассматривали пристрастие к пустяковой вещице благожелательно: как милую причуду известного (пусть и в узких кругах) умного и знающего человека.
   Дик с удовольствие уполовинил стакан и продолжил:
   - Мне по приезду придется делать доклад у себя. А я думаю, что пока не готов по существу отвечать на вопросы в Вашингтоне. У нас многое поменялось, и в американо-советской теме появилось немало новых заинтересованных лиц, вплоть до представителей крупных корпораций. Торговля, открытие советского рынка - у нас это многих действительно серьезно интересует. При этом у вас, судя по визиту Пономарева... Да я вообще в январе подумал, не накрыл ли Кремль коллективный Альцгеймер?! Очень, очень все это удручающе выглядело, и не только для меня.
   Он огорченно покачал головой, а потом подался вперед:
   - Однако сейчас, после совещания в Крыму и всего, что с этим связано, возникает новое впечатление: не поднимается ли неожиданно нам ветер в лицо? Вот эта активизация в Кремле... Есть в связи с ней и позитивные ожидания, не скрою, но опасений, в Вашингтоне, естественно, больше. Прежде всего, по польскому вопросу и по Африке. И господин Бжезинский эти опасения умело использует против вас. А Вэнс, напротив, вообще связывает свое присутствие в Администрации с возможным прорывом в направлении СНВ-2. Думаю, стоило бы вашим небожителям больше общаться с журналистами, направляя их в нужном направлении - нужном для тех групп в Вашингтоне, что благожелательны к сотрудничеству с Москвой. Нам бы не пришлось строить свое мнение на дурацких догадках и собственной логике, а в Белом Доме, да и в Конгрессе стали бы больше доверять нашим суждениям... Хотя, честно скажу, чем больше общаюсь с вашими верхами, тем больше реальных точек несовпадения оказывается на поверхности. И запросто эти вопросы не "разгрести" - так говорится, да? Даже если добавить к моим возможностям пару аналитиков ... - смущенная улыбка Дика выдавала за версту тот факт, что никакие аналитики ему помогать не станут.
   - Коллеги, - продолжил он проникновенно, - у нас есть общая проблема - всем нам придется писать бумаги для боссов по тому или иному аспекту текущих конфликтов, а польский вопрос среди них постепенно выходит на первый план. Следовательно, я уверен, стоит обменяться впечатлениями - вкратце и без лишних, способных навредить, подробностей, чтобы нам не оказаться потом в неловком положении, но наметить общие подходы. Как думаете?
   Сергей Викторович чуть задумался. Сказано было, в общем, небесспорно, но резонно, а Сашке, было видно, сразу понравилось. И никакого подвоха не несет - все в рамках обычных норм заведения.
   - Начинай, - усмехнулся он Дику.
   - Охотно. Попробую изложить, как я сейчас вижу польскую проблему в свете совершенных в Крыму резких движений и возникших, из-за этого, опасений в Вашингтоне. В последние годы реакция Кремля и Старой Площади на перемены и осложнения обстановки в мире при явном желании и дальше вести политику разрядки обычно смотрелась запоздалой и плохо организованной, основанной на архаичных представлениях, но, в этой архаичности - решительной и последовательной. В общем, вы долго запрягаете, но через несколько месяцев хаотичной возни советская позиция формируется и в рамках вашего мировозрения является адекватной и прочной. Соответственно, я могу при случае, отметить в Доме Трумэна, что сейчас нет нужды принимать непроизвольные жесты немного растерявшегося человека за расчетливую и опасную атаку. Просто сейчас у вас по польскому направлению пока не собрана мозаика, а ваше руководство имеет "не одну голову". Пройдет некоторое время, и будет достигнут новый, более приемлемый для всех нас баланс. Как тебе, Сергей, такая позиция?
   Сергей Викторович поглядел на Дика с некоторой жалостью. Потом оглянулся на переминающегося научного сотрудника и решил упростить ситуацию:
   - Саш, не в службу, в дружбу... Вы без рыбы, меня тоже рыболовничать не тянет. Так что ухи не будет. Бутерброды мы уже съели. Сходи в поселок, купи чего-нибудь к чаю, а?
   Когда Александр, уже несколько лет как традиционно величаемый по отчеству - Дмитриевичем, удалился через пляж, шелестя обсохшими песчаными холмиками и похрустывая сухой поречной травой, Дик понимающе приподнял бровь:
   - Что, я так сильно не попал в ситуацию?
   Сергей Викторович только молча развел руками.
   - Хм... - качнул головой. Дик, - А, вообще, у тебя какое впечатление от Крыма? Ты ж там был?
   - Странные впечатления, Дик, и не только от Крыма, - Сергей Викторович вздохнул, - я с тобой когда виделся в последний раз, в декабре? Так вот тогда еще ничего такого не чувствовалось... Ну вот совсем! А потом как-то очень быстро стало все меняться... Начну, наверное, с наименее значимого: с Брежнева. К нему внезапно вернулась адекватность и активность. Нет, он, конечно, не помолодел... Но вот пример: в Крыму был тяжелый марафон, непростой физически даже для меня, а он его почти вытянул, лишь в самой концовке пришлось подпирать его Сусловым. Почти как во времена Праги, десять лет назад, когда Ильич мог по восемнадцать часов вести переговоры. Это было неожиданно, и не только для меня.
   - И правда - неожиданно, - протянул Дик задумчиво, - у нас его уже почти списали. Спасибо, это действительно интересно.
   - Второе, что очевидно заметно вблизи: успешная мобилизация консерваторов, словно они нашли волшебный ключик сразу и к Брежневу, и к Андропову. Причем я не вижу, что в ряду новостей могло к такому привести. Разве что этот пресловутый 'план 'Полония'' их так взбодрил, но сомневаюсь...
   - Если он есть на самом деле, а не написан на Лубянке, - поморщился Дик.
   - Ай, Дик, брось! - всплеснул руками Сергей Викторович, - читал я этот документ - не наш. Это очень, знаешь ли, чувствуется, даже в мелких оперативных подробностях, в слоге, в образе мышления. Не знаю, где вы там потекли, в Госдепартаменте, в ЦРУ, в РЭНДе, но план точно вами писан. У нас просто нет людей такое сделать.
   - Ну, не знаю... Поверь - я его не видел. Есть, конечно, у нас суета в этом направлении, вокруг Бжезинского и Марцинкевица. Но вот что бы именно долгосрочный план по дестабилизации... Вернусь, обязательно поинтересуюсь.
   - Поинтересуйся... Так вот, возвращаясь к нашим баранам. План мог быть воспринят у нас как фактическое объявление войны - одно дело высекать искры в третьем мире, другое дело - прямо в сердце соцсодружества. Но, с другой стороны, там принципиально нового не так и много - все тоже самое вы делали и двадцать лет назад в Венгрии и десять лет назад в Чехословакии. Разве что стратегическая глубина появилась, готовность ждать результата годами. В общем... Не могло это вызвать такую широкую реакцию, захватывающую все сторону жизни, причем не только внутри соцсодружества, но и в самом СССР тоже. Что-то есть еще, помимо этого, важнее. Намного важнее. Словно кто-то открыл им "кладезь бездны", так сказать.
   - Пятый ангел протрубил? - понимающе усмехнулся Дик. - И что в итоге? В Кремле незаметно для нас победили консерваторы? Збигу такое понравится. Идея смотрится резонно с точки зрения начатой превентивной атаки на реформаторов в Польше.
   - Да вот в том-то и дело, что нет! - Сергей Викторович, горячась, с силой хлопнул себя по колену. - Происходит что-то совсем неожиданное для меня. Вы знаете, Дик, как я отношусь к нашим консерваторам - я не жду от них ничего хорошего. И вдруг Андропов начинает вести длинные беседы с Косыгиным... Потом из Совмина идет упорный слушок о возвращении Катушева, а ведь у него не сложились отношения с Леонидом Ильичом. И, тем не менее... В рабочих группах, что отрабатывают поручения по итогам крымских посиделок, очень заметны представители Комитета, причем с необычно либеральными предложениями - такими, о которых раньше бы никто и не заикался, а сейчас их серьезно рассматривают. Впечатление безумия, откровенно говоря. Ощущение раздвоения коллективной личности руководства - вплоть до возможного раскола. И тут Ламберц, вон, в Ливии вдруг навернулся, очень удобно для некоторых. И в наших кругах думают всякое... Ведь вместе все это едва ли не взаимоисключающие сигналы. Это трудно понять, Дик...
   Американец погонял во рту последний глоток, и, к сожалению Сергея Дмитриевича, опять вернул разговор к исходной теме:
   - Возвращаясь к Польше... Получается, что ты, и вероятно, шире, наш традиционный круг общения, не решились бы утверждать какого рода ответные меры Политбюро сочло бы допустимыми? И в каком темпе их можно было бы реализовать? Разумеется, если бы мы действительно осуществили что-то вроде виденного тобой "плана Полония".
   - Увы. Еще в январе я мог бы спрогнозировать реакцию Политбюро и сроки этой реакции достаточно уверенно. Сейчас - нет.
   Сергей Викторович потянулся к термосу, налил чай, сделал глоток и бесподобные теплые ароматы сняли вдруг прохватившую дрожь.
   - Я бы сказал, - произнес он, криво улыбаясь, - дорогой коллега, что внезапно для нас изменился круг исходных данных, в пределах которых "наверху" стали принимать решения. И теперь мне представляется, что обстоятельства, заставившие вас прибыть в Москву на этот зондаж, и все наши сегодняшние волнения вокруг Польши - все это может оказаться пустяками по сравнению с действительно происходящими переменами. Ветер... Да, поднимается ветер. Я это чую. И кому-то он обязательно будет в лицо.

Отредактировано Oxygen (11-09-2016 13:27:47)

Два десятка лет.

Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве...

Близкий повтор.