Расконспирация ГГ  убивает  сюжет.  Тем не менее  значительная  часть комментов  посвящена именно  варианту - возьмем "Сенатора"  и заживем дружным коммунистическим обществом.

Да извинит меня глубокоуважаемый Автор, но на СИ он выложил небольшое продолжение. О нём – когда Oxygen сам сюда, на ВВВ поместит(но, тс-с, весьма-весьма…). Проговорился я лишь из-за небольшой микрокоррекции пары эпизодов в предыдущей главе, за 6 марта, которые вряд ли здесь появятся. А они важны для понимания новой ситуации.

Переделанный "чердачный" эпизод с Гагариным:

08 марта, вечер.
Ленинград, Лиговский пр.

Гагарин оказался на удивление пунктуален – точно в расчетное время в просвете между домами появилась его фигура.
– Ваня! – заорал я громко, – Гагарин! Сюда! Бегом!
Он рванул ко мне как лось, высоко задирая колени. В отставленной далеко вбок руке болтался какой-то редкий по нынешним временам саквояж. Я торопливо натянул на голову парик и прихватил его сверху шапочкой. Вот не думал никогда всерьез, что мне этот реквизит пригодится…
– За мной, не отставай, – махнул, когда он приблизился, рукой и скользнул за угол.
Десять шагов – и мы в подъезде. Взбежали, топоча, на четыре этажа вверх и влетели на чердак. Я торопливо захлопнул за нами дверь и задвинул засов.
Все! Теперь, если вдруг за ним действительно был бы «хвост», то взять нас можно только случайно – и то, если мы сейчас потеряем темп. Пока теоретические наблюдатели поймут, что двор тупиковый, пока добегут до нужных перекрестков… Но не стоит полагаться на то, что это – учения, надо отрабатывать все на полную катушку.
– За мной, – повторил я и побежал чердачными переходами. Сзади, шумно сопя, несся Гагарин.
– Спокойно, – скомандовал я, когда мы скатились вниз по тихой лестнице, – сейчас выходим из подъезда и обычным шагом переходим на другую сторону. Не бежать, не оглядываться. Понятно?
– Угу… – отозвалось у меня из-за спины.
– Тогда выходим.
Я поправил сбившуюся шапочку и шагнул на дневной свет. Гагарин послушно прилип ко мне. Мы пересекли узкую пустынную улицу и вошли в проходной подъезд.
Все, мы в другом квартале.
– А вот теперь – бежим, – сказал я, рванув к черному выходу.
«Черт их знает»… – проигрывал я в уме ситуацию, – «если бы они догадались ловить нас на не Коломенской, а сразу пробежали дальше, до Марата, то шанс у них еще был бы».
Мы вихрем пронеслись через три сообщающихся двора-колодца, и перед нами растелилась широкая улица.
«А вдруг да есть?» – внезапно заволновался я, выводя приметного Гагарина на тротуар.
Переход через улицу показался мне долгим – фасад дома напротив, казалось, почти не приближался, сколько бы мы перебирали ногами. Но вот мы у неприметной двери. Я бросил быстрый взгляд налево, потом направо: на перекрестках пусто и никто не торопится в нашу сторону по тротуарам. Да и вообще, людей, по праздничному времени, немного. 
– Заметил, из «Москвича» нам знак подавали? – поинтересовался я, когда мы еще немного поплутали по проходным дворам и подъездам и перешли на шаг.
– Не-а, – удивленно округлил он глаза, – я вообще никаких «Москвичей» не видел.
– Какой ты невнимательный, просто ужас, – укорил я его, – нас ведут на случай чего. Знак подали, что все нормально, оторвались мы от «хвоста». Застряли, наверное, топтуны на первых перекрестках.
Он обескураженно моргал.
– Все в порядке, – утешил я его, похлопав по плечу, – нас спецы ведут. Ты и не должен был заметить. За тобой, кстати, до самого отъезда автобуса будут следить. А может, и дальше…
Мы пересекли пару улиц, поднялись на чердак и прошли переходами, пока не добрались, наконец, к намеченной мною цели – тихому чердаку на задах Пяти Углов.
– Ну, вот и все, – обернулся я к Гагарину, – отсюда выйдем прямо к троллейбусной остановке. Доедешь до Варшавского, перескочишь на трамвай и к автовокзалу. Понятно?
– Угу… – кивнул он и спросил нетерпеливо, – ты деньги принес?
– Принес, принес, – успокоил я его, – все как договорились.
Он повеселел и, даже, начал было что-то насвистывать.
Я достал бумажный сверток и распотрошил его, явив Гагарину три фиолетовые пачки: две потолще и одну тоненькую. Он охотно их сграбастал и посмотрел на меня вопросительно, мол, что еще?
– Так, – я строго сдвинул брови, – письма написал-отправил?
– Ага, – кивнул он.
– Документы взял?
– Да.
– Открывай саквояж.
– Да зачем? – запротестовал было он, но я был неумолим.
– Так… Рыльно-мыльные взял, смена… А это что? – сварливо спросил я, тыкая пальцем в газетный сверток.
– Да там это… – глаза у Гагарина забегали. – Духи французские! Я их в Тбилиси по-быстрому скину и все. Не парься, я умею.
– Вот как… – я с грустью покивал головой. Похоже, что некоторых только могила исправит. – Давай сюда. Через два года отдам.
Он вцепился в сверток рукой, глаза сузились.
Мне даже стало интересно. Захотелось воскликнуть: – «Да неужели?!»
Потом плечи его поникли.
– О наружке вспомнил? – покивал я понимающе и вытянул сверток из его ослабевшей руки. – Это правильно. Ты теперь никогда не будешь знать, следят за тобой или нет. Ближайшие пару лет тебя будут выборочно контролировать. И, если вдруг увидят нарушение нашего договора… Ну, я тебе рассказывал.
Он промолчал, глядя вбок. Я вздохнул – вот так и делай людям добро.
– Шагай туда, – махнул рукой в сторону просвета в конце коридора из стропил, – там дверь в подъезд. Выйдешь, как я тебе сказал, на Загородный. И строго по маршруту.
Хлопнула вдали дверь, и я остался один. Снял куртку, рубашку и озабоченно понюхал подмышкой. Побегал, называется, по чердакам – пахнет!
Ну что ж, это даже забавно – Ваня меня напоследок еще раз выручил. Я распотрошил сверток и задумался, выбирая. А неплохо он на дорогу прибарахлился… Так, «Фиджи» отставить, слишком женский… «Ж’Озе»! Он, помнится, не сладкий, с кориандром и древесной нотой. Носила одна... Хотя, вот еще лучше вариант – «Исфахан». Он вообще почти мужской, мрачноватый и тревожный, как сон алкоголика.
Я открыл коробку, выкрутил притертую пробку и мазнул запястье. Подождал, пока аромат разойдется и попробовал. Ну, так и есть: ладан, свечи, благовония, дым-мрак, церковь, скорбная церемония и молчание в толпах.
«Сойдет», – решил я и улыбнулся, нанося по мазку винтажа за мочку: – «Ладно, Ваня с возу, кобыле легче. А у меня с сестрой культурная программа».
Билета в театр я так и не нашел. Надеюсь, что фильм «Четыре мушкетера» будет не худшей заменой.

Исфахан и Ж’Озе появились в 1977 году, не успеют на Галеру к марту. Вернее, успеют, но вряд ли смогут сойтись у Гагарина - а он в дорогу возьмет только "проверенный" товар, на который спрос гарантирован.