Над языком еще поработаю. Рока так:

Четверг 16 марта, 1978, раннее утро
Рим, виа Грандоле

– Не хватало еще в такой день проспать, – пробурчал он недовольно, – еле носки нашел…
Все еще сонный, он первым делом потянулся за пачкой «Tre Stelle». Первая, самая сладкая утренняя затяжка растеклась по горлу, словно лечебный бальзам. Голова чуть прояснилась. Нет, чтобы не случилось, но он будет курить сигареты с настоящим табаком, а не эти новомодные подделки из табачной бумаги.
– На, Рицио, пей. Совсем ведь не спал, – в голосе Барбары звучала неподдельная забота.   
На стол перед Марио Моретти опустилась кружка густого до тягучести кофе, и мужчина вцепился в нее как утопающий в спасательный круг.
– А мне казалось, что ты всю ночь просопела, – он повернулся, чтобы еще раз полюбоваться подругой.
Эту милую и улыбчивую шатенку, в миру – скромную служащую одного из муниципальных округов, разыскивала добрая половина итальянской полиции.
«Товарищ Сара» умела многое, а знала и того больше: иначе она бы не стала командиром римской колоны. Сегодня она могла запросто прострелить кому-нибудь коленные чашечки, «чтоб хромал, сволочь, как их буржуазная власть!», а завтра – оперировать в подпольном госпитале раненного товарища. По ночам кропотливо изготавливать из чистых муниципальных бланков надежные документы для ушедших в подполье бригадистов, а вечером яростно торговаться, закупая очередную партию оружия у мафиози или палестинцев – арсенала из ее по-пролетарски бедной квартиры хватило бы на роту спецназа.
Вот чего Сара не умела – так это готовить. Из дома она сбежала очень юной и очень левой, поэтому на стол перед Марио сейчас встала тарелка с бутербродами: обычные неровно порезанные куски булки с ветчиной, прикрытой сверху повядшими веточками петрушки.
«Не самый большой недостаток для боевой подруги» – признался сам себе Марио, откусывая.
– Да ты разве дашь спать? Всю ночь шатался по квартире, – откликнулась, опускаясь напротив, женщина.
После первых глотков глаза, наконец, сфокусировались, и Марио посмотрел на молодой кедр за окном.
– Опять сегодня под утро прилетал. Кричал с ветки. Так, знаешь, долго, вибрирующе. Одного не пойму, – сказал задумчиво, – почему эту неясыть называют серой, когда она – явно рыжая?
Сразу за низкой оградкой арендованной на северной окраине Рима виллы раскинулся заповедник. Некоторые его обитатели уже успели за эти недели им примелькаться. Сара и Маурисио (да, они называли друг друга только так, по оперативным псевдонимам, даже дома, чтоб привыкнуть) любили, смеясь, обсуждать их повадки по утру.
Не без умысла, конечно, они сняли дом именно здесь, случайность тут не при чем. Увы, небрежный подпольщик долго не живет, поэтому пути отхода через густой лес были разведаны в первые же дни – привычка.
Марио доел, отставил посуду и взял в руку патроны. Пальцы набивали тугие магазины сами по себе, а Моретти думал о революции.
Наверняка кого-нибудь сегодняшний Рим заворожит: в череде пасмурно-дождливых будней вдруг выпал настоящий весенний день. Будут, как ненормальные, орать из густых крон пиний скворцы, манить ветками желтого пуха мимозы, и даже облезлый череп Колизея удивит приезжих синевой в своих глазницах.
Да, прекрасен этот город и обширен, но жить здесь трудно и, временами, страшно.
Пока сидящие в парламенте оппортунисты Берлингуэра (ах, как хотелось бы всадить несколько пуль в этого розового буржуя!) голосуют за буржуазные декреты о росте налогов и снижении заработной платы, на закипающих улицах в полицию вместо прежних яиц и шариков с краской летят бутылки с «коктейлями Молотова». А позже, под покровом темноты проходит школу ненависти, схлестываясь в беспощадных рукопашных схватках с фашистами, левый молодняк. Трещат под молотками кости, поблескивают заляпанные клинки, и тротуары окропляет красным.
Но и это не все. «Товарищ P38» не стесняясь, говорит на улицах все чаще и чаще. На демонстрациях люди в пассамонтанах открыто ходят с пистолетами и ружьями. Спаянные боевые патрули «Красных бригад» и «Первой линии» сейчас контролирую многие рабочие окраины. В одном Милане у левых «под ружьем» более двух тысяч бойцов.
«А это значит что?» – Марио привычным движением вогнал магазин в неразлучный «Скорпион». – «Это значит – в стране идет вялотекущая гражданская война. И задача революционного авангарда ее подтолкнуть, перевести в открытую форму. В борьбе против порядка воров законны все средства. Империалистические лакеи уже покойники, для этих свиней сегодняшний день – начало конца, мы начинаем атаку в самое сердце государства. А с Моро, этим демиургом буржуазной власти, мы в нашей «народной тюрьме» поговорим особо».
– Так, – он отложил в сторону короткий автомат и запасные магазины и поднялся из-за стола, – пойду подготовлю лицо – и в путь. Глупо будет опоздать.
– Хорошо тебе, – в голосе Сары звучала наигранная зависть, – усы приклеил – и сразу другое лицо. А мне с театральным реквизитом по два часа мучиться приходится.
– У тебя неплохо получается, – развеселился, скрываясь в ванной, Марио, – поэтому у меня бывают очень разные женщины.
Из зеркала на Марио Моретти посмотрел самый разыскиваемый человек Италии: единственный оставшийся на свободе руководитель «Красных бригад». Мощный подбородок, высокий лоб, в зеленоватых глазах искорка усмешки… И обидно оттопыренные уши, которые сегодня, ради разнообразия, не скрывались за пушистыми баками.
Имя его у всех на слуху, но истинного лица почти никто не видел. Он мастер перевоплощения и умелый конспиратор: появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. В полиции, как доложил информатор, до сих пор нет его отпечатков пальцев. Фотография, по которой Марио пытаются разыскать – десятилетней давности.
– Вот так и продолжай, – подмигнул он своему отражению и приложил под нос пышные накладные усы. – Ум-мм… Пойдет на сегодня.
Потом пришла очередь волос – Марио тщательно натер их копиркой и превратился в жгучего брюнета. Зачесал непокорные пряди на лоб и закрепил лаком. С помощью подкрашенного воска и крема-мастики соорудил на носу приметную, чуть скошенную набок горбинку, после чего стал походить на бывшего боксера.
Собственно, уже теперь он стал неузнаваем, но Марио был перфекционалистом. Поэтому он надергал с руки волос, посек ножницами, а затем, ловко орудуя пинцетом и сандарачным клеем, высадил их над переносицей – так на его лице образовались сросшиеся брови. Следом в ход пошел оттеночный карандаш темно-коричневого цвета, и на левой скуле появилась приметная родинка неправильной формы. На конец он оставил самую ненавистную операцию – приклеивание ушных раковин к голове. Пройдет целых два дня, пока кожа отпотеет, и уши отлипнут сами собой.
– Ну, – пробормотал он, задумчиво оглядывая результат почти часового труда, – вот и все. Красавчик!
От профессионала, натренированного мгновенно распознавать лица по восемнадцати точкам, этот грим, конечно, не спасет. Но случайно встретить такого спеца на операции практически нереально. А неслучайно… Неслучайно будут карабинеры, и там уже станет без разницы какого качества грим.
«Ничего», – подумал он, ожесточаясь, – «Нам надо-то всего ничего: быть в течение пары минут сильнее тех, кто на этой улице представляет государство. Рискованно? Это зависит от подготовки. Даже если мы случайно наткнемся на полицию – мы пройдем. Винтовка против винтовки – герилья победит, играя на опережение».
Он вышел из ванной и посмотрел на часы: шло начало восьмого.
– Поеду, – Марио решительно сгреб в карман магазины, а затем засунул автомат в ременной подвес под правым плечом, – вдруг пробки. Лучше постою у Макдональдса.
Сара отложила пуховку на столик у трюмо и поднялась, разворачиваясь. Глаза их встретились.
– Все будет хорошо, – сказала она твердо. – У нас все получится. Это – наша самая продуманная акция.
– Да, – согласился Марио, – да.
Он дошел до входной двери и обернулся:
– И вот что, Сара… Если вдруг будет засада – сразу вали Гало.
Женщина, вышедшая вслед за ним в прихожую, хищно прищурилась и медленно, понимающе кивнула. Марио только что открыл ей своего дублера. По правилам конспирации знать всю картину акции целиком могло лишь двое. Хорошо б, конечно, такой был только один – руководитель, но вдруг из-за нелепой случайности он будет убит?
– Ты не опасаешься его? – голос женщины был хрипл от волнения, – этот его побег из тюрьмы… Он не был подстроен?
– Я проверял, – Марио похлопал по карманам, проверяя, не забыл ли сигареты, – он не один бежал, с ним был известный мафиозный киллер. Карабинеры бы такого для прикрытия ни за что не выпустили. Да и в акциях Просперо после этого уже поучаствовал. Но если что – не раздумывай. И бей в голову, у него под плащом бронежилет. Иди ко мне… – он притянул женщину к себе и нежно поцеловал ее в лоб. – До вечера, любовь моя.
Дверь закрылась, и торопливого шепота вслед – «наше дело правое» – Марио не услышал.
Выйдя на ступени, он огляделся: воздух был бесконечен и безграничен. Молодая трава – пронзительно зеленой. Утро постепенно наливалось теплом, и на крыше соседней виллы появились теплые оранжевые мазки. Все вокруг страстно желало жить, и так велика была эта сила, что железная смерть в сумке казалась неуместным артефактом.
Но нет, еще не время просто жить. Кто-то еще должен сражаться со злом. Писанные законы стоят ниже законов естественных, и нужна сила, чтобы противостоять трусливо прячущейся за Государством деспотии буржуа.
Здесь и сейчас он – такая сила.
Сила, не стесненная фальшивым внешним лоском и благопристойными словами.
Сила, готовая бить и убивать.
По правде сказать, ему нравилось быть такой силой и жить смертью. Хотя, вообще-то, это такая же работа, как и любая другая. К ней привыкаешь.
Марио обошел, постукивая носком по колесам, свою старенькую «Иноченти» и сел за руль. Следующий час он нарезал по северо-западной части Рима, считывая со стен и столбов условные сигналы готовности.
Вот кто-то закрасил на стене красным серп и молот в лозунге «Walter Vivo!». Значит, подпольный госпиталь развернут в срок и готов к приему товарищей.
Россыпь свежих звезд на столбах – это знаки от сочувствующих. Ровно в девять утра они обрушат на полицию, министерство юстиции, радиостанции и редакции газет вал телефонных звонков с ложными сообщениями о взрывах, минировании и перестрелках в разных районах города. В этой сумятице утонут сообщения о стрельбе на виа Марио Фани.
Знаки, знаки, знаки… Автоматчики из групп огневого отсечения возможного преследования вышли на позиции. Два товарища с опытом связистов готовы в назначенное время обрушить телефонную связь в районе. Резервные базы развернуты. Запасные машины с водителями стоят в режиме ожидания. Группы наружного наблюдения не выявили в зоне операции подозрительной активности. Косвенными мерами район акции освобожден от случайных посторонних лиц – бригадисты не любят лишней крови.
Продумано все. Операция – совершенна. Идеальна.
Два года назад, когда волна арестов накрыла «Красные бригады», казалось, что разгромленная организация уже не поднимется никогда. На свободе оставалось от силы полтора десятка подпольщиков с боевым опытом и он, Марио Маруччи – единственный из «исторического ядра» руководства.
Он смог возродить Бригады из пепла.
«Товарищ Маурисио» приехал в Рим с тщательно разработанным планом и одним-единственным чемоданчиком, в котором лежало полмиллиарда лир наличными – то, что осталось от выкупа за одного похищенного буржуя. А уже через год «Красные бригады» проводили по десятку акций в день. Теперь же у него несколько сотен обстрелянных и повязанных кровью бойцов и десятки тысяч сочувствующих – вполне достаточно, чтобы поставить эту страну на уши.
«После сегодняшней акции работать станет сложнее», – признался сам себе Марио, – «и не в том дело, что уже к вечеру город разрежут сотни блок-постов. Нет. Просто пока эти буржуа слишком беспечны. Моро изо дня в день ездит по одному и тому же маршруту в одно и то же время. Кортеж не бронирован. Кнопок запирания дверей изнутри нет. В охране лишь один нормальный боец, а остальные – неумелые балбесы. Ну это ж надо додуматься – возить оружие не при себе, а в багажнике! Спасибо, конечно, этим мертвецам за это, но вряд ли такое повторится впредь. Ну что ж, тем интереснее будет жить».
Он загнал «Иноченти» в тупичок и дворами прошел к укромному уголку, где ждал его беленький «Фиат», угнанный месяц назад из Милан. Через десять минут этот оттюнингованный товарищами седан обзавелся дипломатическими номерами – настоящими, скрученными пять лет назад у венесуэльцев.  Дополнительная подстраховка от полиции сейчас ой как не помешает, да и для охраны Моро такай попутчик будет менее подозрителен.
Марио посмотрел на часы. Полдевятого. Теперь все зависело лишь от одного: поедет ли сегодня Моро, как обычно, молиться по утру в церковь Санта-Кьяра. Иногда, очень редко, он отъезжал из дома намного позже и следовал тогда по иному маршрут. Моруччи горячо надеялся, что такого в этот раз не случится, ведь это было бы слишком несправедливо.
Он неторопливо проехал по виа Форте Триофале. Здесь в ухоженных садах утопали богатые виллы. Здесь во дворах били из белого мрамора фонтаны. Здесь парковались очень дорогие машины и содержались роскошные женщины. Здесь жили враги.
«Пока еще жили», – многообещающе отметил Марио про себя, – «пока. Какие хорошие, дарующие надежду слова – «пока еще жили»».
У дома семьдесят девять сквозь его сжатые зубы вырвался вздох облегчения: знакомые машины кортежа – темно-синий лимузин и белая «альфетта», ждали Моро на улице.
«Едет!» – душа Марио возликовала. – «Этот гад едет! Вот теперь – точно все!»
Он чуть наклонился, провожая взглядом стаю скворцов, что удалялась по-над крышами в сторону Монте Марио и усмехнулся – ему в ту же сторону.
К повороту с виа Трионфале на виа Марио Фани он долетел с ветерком. Рация, настроенная на полицейскую волну, подсказала, что движение кортежа Моро еще не началось, и можно было проехать по улице до места засады и в последний раз лично все проверить.
Вот со скромным букетиком ромашек стоит у перекрестка молоденькая «товарищ Марция». Ее роль внешне скромна – взмахнуть цветами, когда в просвете виа Трифонтале появится кортеж Моро, и сразу покинуть район на мопеде. Но, как показало неоднократное хронометрирование, от этого условного сигнала до момента поворота кортежа на виа Марио Фани проходит от двадцати пяти до тридцати пяти секунд, и именно этот короткий жест запускает посекундно расписанную операцию «Фриц».
Марио проехал короткий, в два небольших дома квартал. За перекрестком сидели в «Фиате» товарищи «Камило» и «Отелло». Они должны будут пропустить кортеж Моро и пристроиться за ним, чтобы в нужный момент заблокировать его сзади.
Марио, проезжая, показал им «Викторию», и вжал на газ.
На месте запланированной засады все было спокойно. С двух сторон, прямо перед перекрестком с виа Стрезе, в нарушение всех дорожных правил, были припаркованы две угнанные машины, сжимая улицу в этом месте до двух полос.
За перекрестком в припаркованном «Фиате» ждала, покуривая сигарету, Барбара. Ее задачей в момент проведения акции будет, размахивая «Скорпионом», блокировать перекресток от случайных машин.
Взгляд Марио скользнул выше. Там, на балконе третьего этажа стоял горшок с ярко-фиолетовой гортензией – знак того, что группа в арендованной квартире и сегодня не заметила в районе посторонних.
«Хорошо, очень хорошо», – Марио попытался протереть ладонью взопревший лоб и чертыхнулся, наткнувшись на зачесанные волосы.
Об этой группе не знал никто, кроме него самого. И члены группы не знали ни что здесь запланировано, ни когда. Дополнительная подстраховка в таких тонких вещах никогда не помешает.
За поворотом направо, на виа Стрезе притаился еще один «Фиат» с «товарищем Клаудио» за рулем. В эту машину, в финале акции, пересадят Моро.
Марио улыбнулся Саре и крутанулся на перекресте, разворачиваясь в обратном направлении. За кустами, чуть в стороне от дороги, около закрытого на ремонт кафе, стояли, о чем-то тихо переговариваясь, четверо мужчин в форме пилотов Alitalia – сборная штурмовая группа «Красных Бригад». Самые проверенные. Самые опытные. Лучшие из лучших. Дублер Марио на этой акции – «товарищ Галло», из старого, «исторического ядра». Руководитель туринской колонны «товарищи Марчелло». Представитель Милана в ревсовете «товарищ Луиджи». Один из лидеров римлян товарищ «Мэтью».
Рация молчала, и Марио остановился напротив них.
– Слушай, Мэтью, – он наклонился к правому окну и подмигнул, – а ты, когда снимаешь свою шелковую рубашку, галстук и Ray-Ban, сразу перестаешь походить на фашистского мальчика из буржуазной семьи. Ну, знаешь, тех, что трутся в Милане около плацио Сан-Бабила.
– Дурацкая форма, – пожаловался в ответ Морручи, – пистолет, если что, неудобно выдергивать.
– Зато плащи свободные – бронежилеты совсем не видно, – утешил его Галло.
– Марчелло, деда не будет? Ты справился? – Марио решил подколоть на последок Луиджи, уж больно у того был отвлеченный вид.
Вчера вечером Луиджи должен был проколоть колеса небольшому грузовичку флориста, который ежедневно в это самое время разгружался неподалеку. Посторонние жертвы «Красным Бригадам» не к чему, и такими мелочами при планировании акций никто не пренебрегал.
– Видишь – нету, – меланхолично пожал плечами Фиоре.
Было похоже, что самый молодой бригадист был тут единственным, кто не мандражил.
В этот момент из полицейской рации донеслось:
– «Жук», я «Лебедь», начинаю движение.
– Все, – моментально посерьезнел Моретти, – понеслось. Trasmettono alla vittoria!
(* "вперед к победе", перевод на итал. лозунга Че Гевары "Hasta la victoria siempre").

Отредактировано Oxygen (15-11-2016 19:10:41)