Кают-компания встретила огнями, резанувшими по глазам после темноты подвала, и радостным шумом. Прапорщику тут же поднесли очередную чашу, с наказом непременно выпить, не то счастья в службе не будет!
Подолянский выпил, расколотил о стену хрупкое стекло, как того требовали традиции.
-Закусить пропустите, а то сомлеет! – приказал Темлецкий, что по праву начальника заставы, был «королем пьянки»
Прапорщика пропустили к столу. Что ж, захолустье есть захолустье. Еды на старых дубовых столах («верите, пан Анджей, и пожар мебеля перенесли стоически, пепел только с них и стряхнули!») было вдоволь – с запасом выкладывали, хватило бы трижды, а то и четырежды всех до отвала накормить.
Но вот с разнообразием наблюдались некоторые негативные моменты. Паршиво с ним было, если отбросить словесные столичные выкрутасы. Много дичи и всяческого лесного мяса, овощей и ягод, сало, яйца, капуста опять же, с солеными огурцами. Все местное…
В качестве украшения стола имелись аж три бутылки шампанского и пара еще запечатанных кувшинов вина. Зато по всему периметру столов горделиво возвышались четвертьведерные бутыли с чем-то мутным.
Не успел Анджей спросить, что же это такое, как ему тотчас из одной великанской бутыли и плеснули.
Поручик Байда, командир взвода пеших стражников, протянул Подолянскому стакан, второй рукой подал вилку с наколотым груздем.
- Вы, господин прапорщик, если решите как-нибудь с бимбера начинать, то сразу на нос прищепку нахлобучивайте, рекомендую как пограничник пограничнику. Вывернет иначе. Буквальнейшим образом наизнанку. Но если к Нему, - поручик отчетливо выделял большую букву, - подойти, предварительно разогрев желудочную мышцу, то скользит как по маслу. Зато есть у него немаловажное в наших суровых буднях достоинство – голова на утро, свежа и ясна, будто небо весеннее.
От бимбера, который представлял собой, как догадывался прапорщик, банальнейший самогон, мощно несло сивухой.
Но горло не опалил, проскочил чудесно. Груздочек же, и вовсе сделал картину благостной.
- А я как говорил?! - торжествующе вскинул руки Байда. - Повторим, пан Анджей?
Подолянский не успел ни согласиться, ни отказаться. Поручика мягко оттер в сторону Темлецкий:
- Позвольте, Дмитрий? А то у меня к нашему соратнику новому, есть приватный разговор.
Байда на миг вытянулся по стойке «смирно», кивнул и исчез, будто и не было его.
Гауптман склонился к Анджею:
- Наш поручик, хоть и горький пьяница – ничего поделать не можем, но следопыт великолепный. И служака отменный, вон, в прошлом году на полторы тысячи наградной выплаты задержал!
Подолянский быстро прикинул в уме. На выплату, то есть, на добавочное жалование, в Корпусе, шла четверть суммы, в которую оценили задержанную контрабанду. Соответственно, наловил лихой поручик тысячи на две с мелочью – не в одиночку же он по лесам бегал, а нижним чинам тоже кое-какой процент положен. Билет третьим классом от ближайшей станции – Вупницы, где, кстати, и баталион дислоцируется, обойдется в сотню.
Небогато живут местные господа обер-офицеры, совсем небогато. И с размахом у них тут дела обстоят ровно так же, как и с деликатесами. Паршиво. Не сообразил, надо было из саквояжа хоть пару банок шпротиков достать. Порадовались бы!
С приватным разговором не вышло. К Подолянскому и Темлецкому подошел Орлов, начальник «трешки».
- А вы, прапорщик, богом клянусь, молодец! Помните, пан Владислав того красавца из столицы?
Гауптман нахмурился, вспоминая.
- Точно, точно! С него еще бриолин так и капал! Догадываетесь, господин прапорщик, что сей поручик сотворил?
Подолянский замотал головой. Действие самогона надежно заклинило
- Вы совершенно правы! И мало того, что подписал, так еще торговался из-за процентов.
- И что с ним стало? – уточнил прапорщик.
- Как «что?» - удивился Орлов. - Пан Лемакс слов на ветер не бросает! Он же вроде вам говорил о жадной породе Лабы? По глазам вижу – говорил. Утопили мы круковянина. Как местные говорят – лышень бульбы зи сракы выдулись.
Анджей догадывался, что над ним подшучивают, но решил промолчать – развлекаются гауптманы, пусть их!
- Павел… - протянул Темлецкий, - мой же прапорщик, я его пугать обязан! Он, бедный, уже ведь лыжи примеряет, дабы убечь на первом же паровозе. На самом деле, мы поручика отправили в бригаду, минуя баталион. А следом, с нарочным, его расписку. Говорят, полковник очень смеялся.
- А вы, пан Анджей, повторюсь, молодец! Двоих в лазарет спровадили.
Подолянский поперхнулся.
Но гауптман, похоже, нисколько случившимся, не был возмущен. Напротив, он повернулся к Темлецкому и продолжил:
- Вы бы, пан Владислав, в следующий раз предупреждали. Наш новый товарищ, сущий медведь! Корчинский до сих пор перхает – что-то там с хрящами.
- Надеюсь, ничего серьезного? – поспешил Анджей.
Начальник третьей заставы отмахнулся:
- Сам виноват! Не думаю, что у поручика к вам будут какие-нибудь претензии. Ну а если что, то я вам как старший товарищ и его непосредственный командир, рекомендую поручика пристрелить и закопать где-нибудь в овраге.
Не выдержав, Орлов засмеялся, чуть не расплескав вино.
- Анджей, с вас можно писать картину! Воплощенное удивление, пополам с ужасом.
- Не привык я еще к таким методам разрешения споров, - развел руками Подолянский.
- Это еще что! - хмыкнул Темлецкий, и ткнул пальцем в потолок, где ровной строчкой тянулось восемь пулевых отметин. – Видите?
- Естественно!
Гауптман Орлов подал Анджею наполненную чарку, - вы, друг мой, смотрите лучше сквозь благородный хрусталь! На дне – очаровательная линза получается.
Прапорщик с благодарностью принял, но пить не спешил.
- Так вот, - продолжил Темлецкий, - дыры сии произошли после того, как один юный прапорщик… О, пан Анджей, совершенно не в вашу сторону, вы такой глупости в жизни не совершите, даже в лютом подпитии. Представьте: роковое письмо, лунная ночь и много-много вудки. К несчастью, тут же стояла и картечница – мы ее только-только получили из Вупнянки, хотели на следующее утро пристрелять – очень уж для утиной охоты полезная штука. Как дашь очередью по стае, перья во все стороны!
- И что стало с тем юным прапорщиком? – осторожно вернул Подолянский разговор к нужной теме.
- Застрелился, - совершенно серьезно заявил гауптман, - соорудил хитрую систему, потянул за веревочку и ррраз!
Первым не выдержал паузу Орлов, согнувшись от смеха. Через полминуты его поддержал и Цмок.
Отсмеявшись, и кое-как разогнувшись, начальник «трешки» хлопнул Анджея по плечу:
- Ваш гауптман – неисправимый фантазер и обожает шокировать свежих людей! Вы погодите, он вам еще про призраков расскажет!
- Не буду я ему ничего рассказывать, - с хмурой физиономией заявил Темлецкий, - сам увидит. Все видят. Ну кому парни показаться захотят.
В ответ на молчаливый вопрос, гауптман пояснил:
- Не знаю, обратили внимание или нет, но постройка наша свежая, ей и пяти лет нету.
- Обратил, конечно!
- Вот-вот. И запах в подвале тоже слышали?
Анджей кивнул.
- Семь лет назад, в начале осени среди ночи полыхнуло. То ли граничары подожгли, то ли кто из рядовых огнем баловался. Так и не разобрались. Да особо и не до того было, а потом дожди, снег… Прежнее здание, деревянное было. Ну и со всеми, кто внутри оставался. Человек десять со всей заставы уцелело, те, кто в дальних флангах был. Ну и Вацлав «Гыр на вас», с внучкой из огня выскочил.
- Да уж…
- А дырки те, что в потолке, как Павел верно сказал, вовсе не от застрелившегося прапорщика образовались, - Темлецкий поставил пустую чарку на стол, вытянул руки, оглядел их с пьяной внимательностью, - у нас, правды ради, вообще никто не стрелялся. Пока что, разумеется. Это к нам в прошлом году экспериментальную ручную картечницу привозили. Блок на сорок выстрелов, с плеча стрелять можно… Я, вот, по неумению, и шарахнул. И ррраз! Хорошо хоть на девятом выстреле заклинило и не убило никого, только штукатуркой обсыпало. Замечательная вообще штуковина, если между нами. Заряжать, правда, сущая мука. Но на то нижние чины есть!
Выпив еще по одной, гауптманы удалились, оставив прапорщика в полнейшем раздрае чувств. На услышанное накладывалось выпитое, отчего в голове творился полнейший сумбур, анархия и революсиньерство. Хорошо хоть чудодейственный «кордонный сбор за нумером девять» по-прежнему действовал и Анджей сохранял некоторую трезвость сознания. Что будет, когда количество перейдет в качество, прапорщик и подумать боялся.
Впрочем, пьянка давно уже прошла официальные стадии, и присутствующие разделились на компании, оставив Подолянского скучать в одиночестве у стола. Появилось время хоть немного обдумать происходящее.
Вообще, традиция, в первые минуты показавшаяся ему дикой, и, признаться, приличествующей граничарам, но не офицерам Корпуса, выглядела разумной. Это здесь, в свете газовых рожков и в тепле, что волнами накатывает от ребристых радиаторов, можно морализаторствовать. А так, места здесь дикие, глухие. С соответствующими нравами. Оружие, опять же, есть у каждого. А на выручку, кроме сослуживцев никто не придет. Да, в баталионе есть блиц-шквадрон. Но Княжество не Арания, и летательных аппаратов на весь Корпус ровным счетом четыре штуки. И возят они генералов. По местным же дебрям, самый молниеносный отряд усиления будет пробираться не один день. Могут и к похоронам опоздать…
- На месте стой, раз-два! Ко мне, шагом марш!
Унтер-офицер был тот самый, из наряда. Здоровенный, куда шире Подолянского в плечах, глаза маленькие, но умные. Блестят из-под косматых бровей. Ладони – как ковши парового землекопа. Ему бы не на границу, в саперы!
- Ландфебель Водичка по вашему приказу прибыл, господин прапорщик! – с уставной четкостью грянул унтер и покосился на Анджея. – Вы, господин прапорщик, ежели за вечернее решили мне в морду залезть, то я вам как на духу скажу, что имел приказ от господина гауптмана изображать тварь дрожащую и бесхребетную.
- Не дури, - благодушно отмахнулся Подолянский. – Я же не дурнее паровоза. Понятное дело, что на такой кунштюк по своей воле, хрен бы ты подписался. Однако, - Анджей нацедил унтеру стакан («с горкой, с гвардейским шиком!»), плесканул и себе на два пальца, ну может с ноготком, - в следующий раз, прошу тебя, друг Водичка, ты хоть мигни, что ли. А то ведь до смертоубийства чудом не дошло.
- Дык, самолично наблюдал, как вы «трешников» валяли. Занимательное зрелище для понимающего человека. Что же до приказа, просьбы, точнее, - поправился Водичка, - то на иконах клясться не буду, но ежели будет возможность хоть мурашу пролезть, обязательно просигнализирую.
Выпить сослуживцы не успели. За стеной, в комнате дежурного, где нынче сидел непьющий Вацлав, зазвенела рында (если верить надписи, идущей по ободку, с геройского корвета «Гром», что утоп лет эдак сорок назад в жарком бою у мыса Чухна. И как такой раритет в двухстах верстах от ближайшего моря оказался? Не иначе, Лаба вынесла…)
В кают-компанию вошел гауптман Темлецкий, сменивший парадный мундир на тусклую серо-зеленую полевую куртку.
- Господа офицеры, за сим объявляю тревогу. Бганы на Старой схлестнулись смертно. Якобы коров делили. Имеем десяток трупов минимум. Мальчишка Младших прибежал. Кровью, вопит, все залито, хоть кораблики пускай.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
) 
