V

- Ты уверена, что действительно хочешь туда попасть? Вот прямо хочешь-хочешь?
Юлька хмыкнула.
- А то ты не захотел бы? Даже не пытайся уверять, что нет, всё равно не поверю.
- И в мыслях не было.  Но учти,  твоя практика затянется на лишние недели три. Пока ещё они там, на «Лагранже» запустят «батут» - придётся торчать в трёхстах миллионах километров от дома, когда остальные будут уже валяться на травке. Или скажешь, что по Земле не соскучилась?
Сегодня утром моя собеседница получила радиограмму от астрофизика Валерия Леднёва – с приглашением прибыть на станцию «Лагранж» чтобы присоединится к его группе. Предэкзаменационная практика будет засчитана надлежащим образом, вопрос с начальником станции «Ловелл» Георгием Гречко согласован, подтверждение  начальника экспедиции «Лагранж» Алексея Леонова прилагается, ждём!
- Соскучилась, конечно. – она прерывисто вздохнула. – маму тысячу лет не видела, дом… Зато там я смогу своими глазами увидеть, как воплощается моя идея! Этот Леднёв пишет, что если я потороплюсь – то  успею на борт «Эндевора», когда они полетят ловить «звёздный обруч». Кстати, Дима тоже с нами полетит!
- Это хорошо. Хоть спокойнее за тебя будет.
Мне и правда полегчало, когда я узнал, что наш с Юлькой артековский вожатый тоже ждёт её на «Лагранже». И в некотором смысле приложил руку к тому, чтобы она получила это приглашением
…Откуда я это узнал? Всё очень просто: радиограмму похожего содержания я двумя днями раньше получил от Димы – с просьбой пока ничего не говорить виновнице торжества…
- Он что же, будет командовать кораблём?
- Нет, конечно, как тебе такое в голову могло прийти? Для этого надо специально готовиться, изучить уйму всяких вещей. И потом, у «Эндевора» свой экипаж, с командиром Джанибековым. А Дима будет управлять «крабом» - чтобы на месте, когда они найдут «обруч», прицепить его к кораблю для буксировки. 
- Если обнаружат. – многозначительным тоном поправил я.
- А куда он денется? Леднёв пишет:  зонды уже расставили, осталось только засечь место его положения.
Я пожал плечами.
- Если ждёшь, что я начну тебя отговаривать – то зря. Лети, раз уж решила.
- Решила, да… -  она замялась. – Сразу и решила, как только получила эту радиограмму. Слушай, Лёш… а ты не обижаешься, что я одна лечу, без тебя?
Вот что тут ответить, а? Сказать что да, обидно, и ещё как, потому что и самому хочется поучаствовать в самой дальней из всех предпринятых на настоящий момент космических экспедиций? И тоже не терпится, оседлав «краб» (зря, что ли нас учили?) поучаствовать в ловле таинственного инопланетного артефакта?
- Ну что ты! – соврал я, сделав круглые глаза. - Да и некогда – на мне программа испытаний этого лазерного самопала – помнишь, вчера показывал? Вот как раз на сегодня и намечена первая вылазка…
- На багги поедешь, с Пьером? – Юлька явно обрадовалась перемене темы. – И далеко?
- Нет, километра за полтора от главного купола  «Ловелла», возле восточной кромки кратера. Геологи говорили – там, вроде, подходящие обломки скал, просят проверить в первую очередь. А ты когда летишь на «Гагарин»?
- Завтра утром, на «Тихо Браге». Он прибывает сегодня, в 15-00, примет груз, пассажиров – и обратно, на орбиту. Если всё пройдёт хорошо – обедать буду уже на «Гагарине».
- Значит, не полетите, а прыгнете через «батут?». А я и не знал, что на «Звезде КЭЦ» закончили его настройку.
- Ясно…. – я хмыкнул. - Чтобы, значит, два раза не вставать…
- Что-что? – Юлька нахмурилась. – Куда вставать?
…Вот ведь… язык мой – враг мой! И вечно я что-нибудь такое ляпну, не подумав…
- Забей… в смысле – забудь. Это просто так говорится.
Юлька ткнула меня острым кулачком в плечо.
- Вечно у тебя, Монахов всё не как у людей, с подвывертом!
Да, я такой! – улыбнулся я. – То ли ещё будет, когда вернёшься на Землю…
Она не выдержала и рассмеялась – обычным своим негромким смехом, от которого я с некоторых пор таю, как шестнадцатилетний пацан.
…впрочем, почему – «как»? Я и есть он самый, шестнадцатилетний… в каком-то смысле...
- Отправляйся  уже! И сегодня вечером заходи, и Бритьку прихвати с собой. Мне на камбузе маленький тортик соорудили, по случаю отбытия –заодно и попрощаемся.
- Тортик? – я облизнулся. - М-м-м… вкусный, наверное! Это для нас двоих?
Она снова рассмеялась.
Размечтался! Ещё две девчонки будут из диспетчерской, мы с ними работаем. Кстати, позови своего Поля, ладно? Одна из них, Тамара, кажется, положила на него глаз, только никак не решается заговорить.
…этого мне ещё не хватало! Хотя… обще-романтическое настроение… может, и я рискну, наконец, объясниться со своей «Юлькой Сорокиной»? Хотя нет, не время – особенно сейчас, накануне вынужденного расставания. Вот вернётся она, встретимся на Земле, и тогда, тогда…
- Раз ты просишь – позову, конечно, мне нетрудно. 
Честно говоря, я немного расстроился, потому что всерьёз рассчитывал на вечер наедине. Нет, не подумайте не того – всё чинно-благородно, тортик, чай, ну, может поцелуй в щёчку… или не только в щёчку…
- А что за тортик-то? – спросил я, чтобы отогнать от себя грешные мысли.
Юлька оживилась – она тоже была изрядной сладкоежкой. Впрочем,  её фигуру это не портило.
- Девчонки говорят - настоящий «наполеон»! И как они только сумели его здесь испечь?
- Наполеон – это хорошо. – согласился я. - Только учти, собаке сладкого не давать, у неё и так в последнее время что-то не то с желудком, и глаза воспалены…
Может, стоит отправить её на Землю? – встревожилась собеседница.
- Так и сделаю. Вот практика закончится, и как только, так сразу.
Я встал.
Ну ладно, я пошёл, мне ещё у Гречко боевые патроны получать. И, кстати, насчёт тортика: будете готовить чай – попросите на камбузе цейлонский крупнолистовой, у них есть, я  точно знаю. И заваривайте покрепче, я люблю, чтобы в красноту…

- Огонь!
Луча не было, как не было и разного рода «вж-ж-их!» и «пиу-пиу!», сопровождающих энергетические выстрелы имперских штурмовиков. Камень в пяти шагах от меня – серый, с острыми углами, размером с человеческую голову – брызнул солнечным огнём, и сразу же на казённике револьвера затлела красная лампочка. Перегрев. Всё правильно – стрелял я «усиленным» патроном, и теперь придётся ждать около минуты, пока оружие остынет. Я поднял револьвер и помахал им перед собой – бессмысленный ковбойский жест, в вакууме так ничего не остудишь.
- Ну, что там, Пьер?
- Хорош-шьё! – прозвучало в наушниках. – Ест запьись!
Я оглянулся  – для этого пришлось поворачиваться всем телом, неуклюже переставляя ноги в массивных башмаках лунного скафандра. Француз стоял возле лунного багги, чуть наклонившись и едва не упираясь шлемом в ящик, закреплённый на торчащей вбок штанге. Обращённая ко мне сторона ящика поблёскивала линзами объективов – спектрометр был заранее направлен на мишень, и Пьер Дюбуа наблюдал, как ползёт за стеклянным окошком регистрационная лента с несколькими разноцветными кривыми. Это не слишком удобно, но вариантов нет – вчера селенологи с электронщиками полдня провозились с клятым устройством, но так и не смогли наладить передачу данных. Придётся учёным обойтись бумажной лентой, мстительно подумал я - спектрограф надоел нам обоим хуже горькой редьки. Хорошо, хоть не приходится каждый раз ставить его на штатив, а потом свинчивать и грузить в багги – Пьер попросту приварил к раме нашего транспортного средства подходящий кронштейн, и теперь перед выстрелом он просто направлял прибор на цель.
Красный огонёк погас, сменившись жёлтым, а потом и зелёным. Я перевернул револьвер, заглянул в дуло, мимолётно пожалев, что нельзя картинно дунуть в него, и перехватив ствол левой рукой, большим пальцем правой взвёл ударник. Массивный барабан провернулся, камора со следующей «гильзой-вспышкой» встала на место.
- Алексис, постой! Пусть… как это будьетт на рюсский… разлететься?
- Рассеется. – подсказал я. – Да, пожалуй, надо подождать минуты три.
Француз прав – предыдущее попадание испарило часть породы, составляющей камень, спектрограф зафиксировал её состав, проанализировав спектр излучения. Теперь, перед тем, как произвести новую «пробу», следует подождать, пока частички остынут и осядут, рассеются – иначе мы рискуем смешать в одну кучу данные от двух разных замеров.
Я пока пальну по листу. – сообщил я и повернулся туда, где в стороне стоял, прислонённый к обломку скалы, алюминиевый лист размером метр на полметра. Стрельба по этой мишени в планах селенологических исследований не значились, это было моей личной инициативой. Надо же, в самом деле, выяснить, на что способен этот «бластер»?
В барабане лазерного револьвера (хоть бы название ему какое придумали, что ли…)  оставалось ещё три патрона – два «полных» и один «половинный». Я прикинул, что можно будет истратить два – «полный» и «половинный», и ещё останется один для того, чтобы пальнуть по камню. А перезарядить можно будет и потом, когда мы заберёмся в багги – так меньше риска растерять стрелянные «гильзы», который поди, найди потом в рыхлом реголите неуклюжими пальцами перчатки «Мун хауберга».

Именно это там и происходит