Незарегистирированный анимаг Только своё инкогнито, в отличие от заклятых его "друзей" по школьной юности и "коллег" по разным полуподпольным политическим организациям,  ему удалось сохранить втайне до самой смерти

Полководец Тараканов
Неплохо, смешно получилось)

Маленький омак про Локхарта. С момента его побега из класса.
Так все-таки хочется видеть Локхарта не тем кто он есть.

Гилдерой Локхарт.

На карачках пробежав между столов, под визги учеников, царапаемых и кусаемых вырвавшимися пикси, «А я предупреждал» - мысленно отметил Локхарт. Гилдерой со всем достоинством, на которое был способен в «четвероногом» состоянии, но максимально быстро, проскользнул мимо пары забившихся в угол девочек, проводивших его расширенными глазами, к двери из класса.  Бросил им свою фирменную улыбку, вздергивая вверх голову и поправив, сбившуюся на лоб, челку, и выскочил вон.
- Уф! - оглянувшись по сторонам, поднялся, отряхнув полы, порядком запылившейся мантии, и быстрым шагом, не забывая всем своим видом выражать достоинство и аристократизм, направился в свою комнату. Он здраво рассудил, что детям сейчас не до него, до конца занятия им хватит забот с пикси.
По пустым коридорам, гулко отзывавшимся, на  шаги нового преподавателя ЗОТИ, Локхарт без приключений добрался до своих покоев и расстегнув верх мантии, почти рухнул в кресло. С шумом выдохнул, закрывая глаза.
В комнате было тихо, только чуть слышно тикали большие, с кукушкой, часы, да с легким шипением пузырился не закрытый флакон на столе.
- И когда все это закончится. - устало пробормотал Гилдерой, помотав головой и медленно, ладонью, провел по лицу, словно бы стирая что-то.
В сидящем в кресле волшебнике, уже с трудом можно было узнать того лощеного, напомаженного хлыща, четырехкратного победителя по итогам конкурса журнала «Ведьмополитен» на самую обаятельную улыбку. Прорезались глубокие морщины на лбу, сеточка их проявилась и вокруг, враз поблекших, глаз. Он словно постарел на надцать лет.
- Сколько можно скрываться, сколько можно изображать из себя этого... - Взгляд Гилдероя приобрел жесткость, прорисовалась упрямо выдвинутая челюсть. Он прикрыл глаза ладонью вспоминая тот проклятый день, когда он дал согласие стать Гилдероем Локхартом.
- Стыд, какой стыд. - До этого, сидевшему в кресле волшебнику, было незнакомо это чувство - стыда за самого себя, и вот теперь оно жгло его изнутри, вдвойне мучая, как и любого сильного и независимого, по своей сути, человека.
- Надо было сразу плюнуть в лицо Скримджеру и хорошенько врезать по холеной морде, как только он мне предложил такое. Минутная слабость, испугался вдруг за свою никчемную шкуру. И теперь это, это, это... - Он бросил ненавидящий взгляд на стопки книг в ярких обложках с его именем, крупно выведенным витиеватым шрифтом на каждой, пачки открыток, с этой, набившей оскомину, во все тридцать два зуба, улыбкой.
Эту личину, легенду, книги наконец, почти полгода готовил секретный отдел аврората.
- Послушай — втолковывал ему начальник аврората Скримджер.
- Самый лучший способ тебя спрятать, это выставить на самом виду. Никто и никогда не свяжет мастера аврора, проредившего половину темных орденов Европы, с пустозвоном, дутость заслуг которого распознает любой, мало-мальски не глупый человек. А враги твои, далеко не дураки. Решайся, они не оставят попыток достать тебя, где бы ты ни был. Слишком много крови ты им попортил, а мне бы ни хотелось терять одного из лучших авроров и своего друга, во цвете лет. - с грустью закончил Сримджер. И новоявленный Гилдерой, махнув рукой, согласился, а сейчас, сидя в кресле, мучался мыслью, а не лучше ли было погибнуть в бою, чем каждый раз переступать через себя, выставляясь таким...
- Нет. - решительно стукнул Локхарт кулаками по подлокотникам кресла. Вскочил, мерея шагами небольшое пространство покоев.
- Пора с этим кончать. Вот прямо сейчас свяжусь с Скримджером, и прекращаю весь это фарс! - Подойдя к камину он нацелился палочкой на пламя, собираясь вызвать начальника.
- Ну, давай... Давай же! - он целился, скрежеща сквозь зубы, примеряясь, но все никак не мог себя заставить произнести заклинание. Тряхнув рукой, нацелился вновь, и снова не смог, раз за разом тыкая в камин, и обрывая срывавшиеся с языка слова. Палочка медленно опустилась, в повисшей, плетью, руке.
Дыхание сбилось, с лица спала краска. Пошатнувшись, Локхарт оперся о стол, машинально, годы службы аврором сделали свое дело, всунул палочку в кобуру на запястье и прикрыл побледневшее лицо руками.
- А я ведь боюсь, боюсь после трех лет спокойной жизни. - шептал он.
- Прости, прости... - Пожалуй первый раз, за всю свою долгую и трудную жизнь, старый аврор просил прощения у самого себя.