Начало 17-й главы:

Глава 17. «Помнишь ли ту ночь в Закопане?..»

17.1.

Незадолго до начала Рождественских каникул Нина снова перебралась к отцу в Краков. Последний выходной перед рождеством прошел в компании боевых товарищей отца и тех офицеров, с кем о н познакомился уже по службе в Польше. За карточным столом собрались: генерал бригады Ян Роткевич, начальник штаба Краковского округа, полковник Станислав Купша, командир 2-й дивизии пехоты, генерал бригады Юзеф Полтуржицкий, начальник мобилизационного отдела Генерального Штаба, генерал Евгений Цуканов – начальник тыла Войска Польского, генерал Бригады Войцех Бевзюк, командующий VII (Люблинским) военным округом. Ни Рокоссовский, который тогда командовал Северной группой войск Совесткой армии, ни Болеслав Кеневич приехать не смогли – дела не отпустили. Станислав Поплавский, командующий IV (Силезским) военным округом и генерал дивизии Владислав Корчиц, начальник Генерального Штаба, отсутствовали по другой причине – у Речницкого с ними были не самые теплые отношения, хотя и неприязни они друг к другу не питали.
Расписывали пулечку, выпивали, закусывали, и все это сопровождалось обычным трепом, какой идет хорошо подогретой офицерской компании.
– А чего же Таисий Ларионович не приехал? – поинтересовался между делом полковник Купша, записывая кому висты, а кому – в гору. – Вроде ты, Якуб, всегда его приглашал.
– Я Остапа и сейчас зазывал, и он вроде не отказывался… – пожал плечами Речницкий.
– Так над ними сразу два прямых начальника, – хохотнул Полтуржицкий, – на службе его Корчиц гоняет, а дома – жена. И еще неизвестно, кто из них его ныче так прижал, что он приехать не смог.
– Я бы на Таську поставил, – серьезно произнес Евгений Цуканов. – Она для Остапа поглавнее Корчица будет. У меня такое впечатление, что он и на службе ни шагу без ее пригляда ступить не может.
– Ага, – кивнул Бевзюк, – недаром же его Таисием Ларионовичем прозвали. Вод достанется же мужику такая баба! Вроде боевой генерал, а она его в бараний рог, под каблук, – и все.
– Ну, а что ж, – опять захихикал Полтуржицкий, – самой Таисии Ларионовне-то, пожалуй, по ее командирским навыкам и по уму, считай, сразу полковника давать можно, если не генерала. Раз уж она сама генералами командует!
Генералы и один полковник поддержали это заявление одобрительным смехом. Не смеялась только Нина. Ей доводилось бывать в Варшаве в гостях у Остапа Стеца и его жены, Таисии Ларионовны, так что мнение о них она составила свое. Да, конечно, женщина она была властная, чего там говорить, и вполне можно поверить, что она и в служебные дела мужа лезла. Но вот смеяться над Остапом она бы не стала. Видно же было, что любил он жену, любил без памяти, а вовсе не прогибался перед ней по слабости характера.
Расписав пульку, сделали перерыв. Генерал Бевзюк подошел к Речницкому и вполголоса сообщил:
– Только вчера узнал – меня с округа переводят. Уже в январе. Причем с понижением – начальником артиллерии округа к Поплавскому.
– С чего бы это? – удивился Якуб.
– Ко мне обращался Главный инспектор артиллерии, говорил: Поплавскому нужен опытный артиллерист.
– Опытный артиллерист всем нужен! – резко бросил Речницкий. – Ох, темнит что-то Чарнявский. А Корчиц что говорит?
– Корчиц, Корчиц… Наш Владик поет всегда одну и ту же песню: решение принято, его надо исполнять, а не рассусоливать. Нам, дескать, виднее, где вас использовать надлежащим образом! – Бевзюк помолчал немного, успокаиваясь, а потом снова заговорил, обращаясь к Речницкому:
– Слышь, Якуб, я к чему это. Ты не думай, что я поплакаться решил. Просто слышал в Генштабе, что тебя на мое место прочат. Так что готовься к переезду в Люблин…
Утро следующего дня наступило для Нины уже малость подзабытым образом – ее разбудил отец со шпагой в руке. И понеслось – фехтование, отжимания, приседания, упражнения для пресса, на гибкость… Затем тир, контрастный душ, и лишь после всего этого – вожделенная чашка черного кофе. Пока она с удовольствием прихлебывала обжигающую жидкость, Якуб будничным голосом сообщил:
– Сегодня тебе день на сборы, а завтра отбываем в Закопане. Всем семейством.
Закопане, Закопане… Слышала ведь что-то. А, это, вроде, в горах. Но что в горах зимой делать? Знакомство Чаткальским хребтом (отрогами Таласского Алатау) зимой 1942 года явно не настраивало ее на повторение подобных опытов.
– Папа, – осторожно поинтересовалась она, – а зачем нам в горы?
Речницкий усмехнулся:
– Эх, Нинка, да тут горы совсем не такие, как у нас, под Ташкентом. Татры эти, они низенькие совсем. А Закопане – это у них самый главный в Татрах курорт. Так что отдыхать едем. Выше нос! – и он нажал указательным пальцем снизу на кончик ее носа, стараясь задрать его вверх.
Девочка невольно расплылась в улыбке, но все же ловко увернулась от родительского пальца.
– Отдыхать? – переспросила она. – А что там делать?
– Как что делать? – удивился отец. – Лыжи, коньки, санки… Бабу снежную слепить можно, в снежки поиграть.
Большого энтузиазма эти разъяснения у Нины не вызвали. С лыжами и коньками у нее (так же как и с плаванием) дело обстояло очень плохо – дефект вестибулярного аппарата. То ли врожденный, то ли малярия в детском возрасте подгадила, то ли еще что, но держать равновесие при движении на лыжах и на коньках ей толком не удавалось. Однако, что греха таить, возможность отвлечься и от школы, и от принудительных утренних тренировок немного грела душу.
И вот, на следующее утро студебекер с Янеком за рулем уже вез их из Кракова точно на юг, в сторону Татр, к самой границе с Чехословакией. Местность становилась все более холмистой, дорога стала петлять, забираясь все выше, горы делались все внушительнее, покрываясь шапками хвойных лесов. И если в долинах снега еще, можно сказать, и не было – выпадал несколько раз, да почти тут же и таял, то отроги Татр белели снежным покрывалом.

Сам гадаю, понимаешь... А как проверить?