(продолжение)

     Хрясь!
     Получивший свое урод отлетает сразу метра на три. Да уж, знатно я ему в лобешник засандалил.  Слава богу, что кулак довернуть успел, как учили. А не то бы точно пальцы сломал – уж больно твердая черепушка попалась. Но всё равно, костяшки саднит малёхо, и потому трясу кулаком, примериваясь для следующего удара. Теперь уже ногой, ибо нефиг об этого козла руки марать. А вот берцем под ребра – самое то. Эх, жаль, нет сейчас на ногах привычной армейской обувки – так, сандалеты обычные. Но всё равно…
     «Получи, гаденыш!»
     Бью со всей дури. От души. «Хо-ро-шо пошла левая. Теперь правой добавить… И еще разок… А теперь потоптаться слегка. По пальцам, по грабалкам, по ручонкам его поганым…»
     В промежность я этого барана бить не стал. Туда его Жанна уже приложила. Неплохо так. Коленом. Я ведь, когда в коридор вылетел, только это заметить и успел. Как ее обидчик пополам складывается и рычит чего-то. Или пищит. Что-то вроде «У-у, курва, яйка. Пся крев...». Ну а дальше я уже ни о чем не думал, на одних рефлексах действовал.
     Сами ведь понимаете, когда видишь испуганную, прижавшуюся к стене жену, а перед ней какого-то хмыря с мерзкой рожей, да еще руку поднимающего, то тут уж не до размышлений, тут любой «тормоз» за секунду до сотни разгонится. Вот и я… разогнался. Да так, что потом еле остановиться смог. Ей богу, забил бы гада до смерти, если б Жанна меня не остановила. Так что повезло скотине - живой уполз, на карачках, сопли кровавые утирая. Короче, смылся по-тихому, не успел я добить его. А всё потому, что…
     …Жена у меня на плечах повисла и кричит:
     - Не надо, Андрей! Не надо, - и уже тише. – Искалечишь гада, весь отпуск потом в участке у «черпаков» просидишь.
     - Да нет тут «черпаков», - бурчу я, остывая. – Одни полисманы какие-то.
     Говорю так и поворачиваюсь к супруге. А она продолжает скороговоркой:
     - Ой, я так испугалась, так испугалась. Думала, всё уже…
     «Ну да, как же, испугалась. Вон как дурню по причиндалам двинула. Все желания у козлины разом отбила вместе с мыслишками его похотливыми. Причем надолго и, как говорится, без вариантов». Мои мысли Жанна, конечно, не слышит, но всё же чувствует, видать, что-то такое, и потому моментально поясняет:
     - Я ведь с перепугу. Случайно всё получилось, - и сразу же, почти без перехода, с горящими глазами. – А потом ты. Ну прямо как барс какой. То есть, нет, как лев…
     Хм, а вот это мне слышать приятно. Даже очень приятно. Настолько, что плечи сами собой расправляются, грива пушится (лев всё же, не абы кто). И вот в таком надутом виде бросаю снисходительно:
     - Да ерунда всё, - но, правда, тут же спускаюсь с небес на землю, поскольку волнуюсь. Волнуюсь за женушку свою ненаглядную, даже страшно становится, а вдруг не успел бы, что тогда. – Ты-то как? Он тебе ничего не сделал? И вообще, чего тут случилось-то?
     Жанна морщится, но все же отвечает:
     - Да не знаю я. Поленик какой-то пьяный. Увидел меня, приставать начал, лапать там и всё такое. Вот и пришлось его это… поучить немножко.
     - Как это лапать? Куда? За что?
     - За что, за что? Да вот за это самое, - ворчит жена, как бы нехотя оглядываясь назад.
     - Ни хрена себе компот!? – я просто офигел от подобной наглости. – Бли-ин! Убью гада!
     - Да ладно, не стоит, - супруга улыбается и трогает меня за руку. – Всё нормально, Андрюш. Всё хорошо.
     - Дай хоть гляну, может, он там испачкал тебе что граблями своими.
     - Ой, и правда, - спохватывается Жанна. – Вдруг он заразный какой?
     И тут же изящно так изгибается, поворачивается, демонстрируя мне свои обтянутые шортами округлости. А я… я только сглатываю судорожно и осторожно касаюсь ее… хм, н-да.  Касаюсь и чувствую, что… «Блин, а ведь и точно, пятно какое-то». Аккуратно сковыриваю ногтем похожий на рыбью чешуйку предмет и брезгливо стряхиваю его на пол.
     - Ну что? Что там? – интересуется Жанна.
     - Нормально. Сейчас, сейчас всё тебе тут в порядок приведем, - деловито отвечаю я и смахиваю пыль с… того, что глазу приятно (да и на ощупь тоже). Потом еще раз смахиваю,  любуясь на дело рук своих, потом… «Ой, чтой-то я увлекся».
     - Ну всё, хватит, - говорит жена, останавливая мои ставшие чересчур уж усердными действия. – Хватит меня по заднице гладить, – однако затем улыбается и добавляет смущенно. – Успеешь еще. Позже.
     «Ну что ж, позже, так позже. Я не возражаю».
     Улыбаюсь ей в ответ. Она всё понимает и потому без затей берет меня под руку, и мы идем к лифтам. Довольные и счастливые. А ладонь у нее, кстати, ох какая горячая, и даже дрожит слегка. «Ух! Хор-р-рошо!»

     Человек в черных очках недовольно морщится от слишком уж пронзительного звонка допотопного телефона. Затем снимает трубку и коротко бросает в микрофон:
     - Здесь Рак. Докладывай.
     Выслушав доклад неведомого абонента, он кривится, дергает  плечом, но через пару секунд всё же справляется с нервами, уточняя:
     - Значит, оба прокололись? И Пескарь, и Карась?.... Что? Карась надбавку требует? За участие в боевых действиях?
     Секунд пять человек молчит, а затем неприятно усмехается в трубку:
     - Передай этому шляхтичу недоделанному, пусть у русслийца надбавку просит. Тот точно… надбавит. А вообще убирай Карася оттуда. И чтоб больше никакой самодеятельности. И так уже ни одного жучка не осталось… Что? Расходы?.. Нет, бюджет у нас не резиновый. В общем, работай автономно. В контакте, но очень-очень мягко. Доклад потом, по результатам. Справишься?.. Хорошо, действуй.

(продолжение следует)

Отредактировано tva134 (22-09-2013 14:13:19)

(продолжение)

     На презентацию мы всё-таки опоздали. Минут на пятнадцать. Однако, как оказалось, всё не так страшно, и, вообще, мероприятие еще не началось. «Ну да, тут все же не Хелимания, а Голубой Купорос. Тут даже пальмы на ветру притормаживают». То есть, с одной стороны, мы вроде как опоздали, а с другой - раньше срока пришли. Парадокс, однако.
     И это обстоятельство меня немного огорчило – могли бы ведь и в номере чуток подзадержаться и еще кое-что успеть, сами понимаете. А вот Жанна, наоборот, обрадовалась. Не тому, естественно, что мы со своего пятого-седьмого этажа сбежали, а тому, что она здесь Виолетту Матвеевну углядела. Та тоже, видать, на халявную «закусонь» польстилась, факт. Иначе б не было ее тут, и не махала бы она нам ручкой, приветствуя. Не меня, конечно, приветствуя, а жену мою, с которой лишь час назад познакомилась. Да уж, женщины, женщины, парой фраз перекинулись и всё -  лучшие подруги. А муж теперь, выходит, и нафиг никому не нужен. Такие вот, понимаешь, пироги. Н-да.
     Впрочем, как выяснилось, не только у жены тут знакомые водятся. У меня они тоже есть. Имеются, так сказать, в наличии. Точнее, имеется. Потому что один. Знакомец.
     - Здорово, Андрюха!
     - Здоровеньки булы, Иван Семенович, - бодро поприветствовал я закусальца, лишь через пару секунд поняв, что же меня в нем смутило. Однако задать законный вопрос уже не успел, поскольку пан Костенко, абсолютно верно истолковав недоумение на моей физиономии, моментально расставил все точки над «и», пояснив с грустью:
     - И никому-то здесь мова моя не потрибна. Не любят тут мову, ох не любят.
     - С чего бы это вдруг?
     - А-а, - махнул рукой закусалец и, тяжко вздохнув, неожиданно посмотрел на мою жену, прислушивающуюся к «мужскому» разговору. Многозначительно посмотрел. Так, что даже я понял, что он хотел этим сказать.
     «Леди, сеньора, фрау, мисс. Покорнейше прошу простить меня, но в настоящий момент я просто вынужден отнять у вас вашего мужа.  Буквально на пару слов. Вопрос жизни и смерти. И делайте потом со мной, что хотите», - вот что-то примерно такое я и «услыхал» во взгляде Ивана Семеновича. Жанна, видимо - тоже, поскольку, кивнув закусальцу, бросила аналогичный взгляд на меня: «Пять минут, не больше. Впрочем, чтобы о пиве договориться, вам и трех хватит. Короче, если через минуту не освободишься, пеняй на себя – я очень сильно расстроюсь».
     Мысленно поцеловав любимую в ушко, я обернулся к Ивану Семеновичу.
     - Тут такое дило, Андрюх, - заговорщически прошептал тот, оглядываясь по сторонам. – Я тут, знаешь, спробував к жинке одной подкатить. Видная така, Виолеттой зовут. И… э-э…
     - Короче, послали тебя, - подытожил я.
     - Ага, - грустно подтвердил Иван Семенович. – Послали. Не любит она, знаешь ли, Закусалу. Ось и приходится теперь на вашем москаньском розмовля… э-э, гутарить.
     - Не на москаньском, а на нормальном русслийском, - поправил я пана Костенко.
     - Та яка ризныця, - отмахнулся мой новый знакомый. – Тут инше дило. Мени б до ней еще разок того, пидйихаты.
     - Ну так, подъезжай, чего ждешь? – удивился я.
     - Та ни, нэ зрозумив ты. Я ж это, хочу, щоб ты мене йий прэдставив.
     - Я!?
     - Ну так. А що?
     - Що, що, не знаю я ее. Совсем не знаю. Так что, извини, помочь не могу, - отрезал я.
     Однако Иван Семенович не сдавался:
     - Так, може, жинка твоя допоможе? Жанна Викторовна? Вони ж знакомы, здаеться.
     - А откуда ты знаешь, как мою жену звать? – поинтересовался я, с подозрением глядя на закусальца. Но тот даже бровью не повел.
     - Тэж мени, схроны гишпанского двору. Он дывысь, бачишь на дывани гид готельный сыдыть? Так у ней в планшети вси, хто впрыижджають и выижджають, запысани.
     - А ты, значит, через плечо ей в планшет подглядывал? – усмехнулся я.
     - Ну а що? Що ж мени, очи заплющити чи шо?
     - Понятно, - протянул я задумчиво.
     Впрочем, размышлял я недолго. Отчего бы ведь и не помочь своему брату-таксис… пардон, новому знакомому. Он вроде бы мужик неплохой.
     - Ладно. Пошли, Семеныч. Будем знакомить тебя… с дамой видной.

(продолжение следует)