(продолжение)

     В общем, «веселуха» у нас получилась знатная. С перевернутыми столами, летающими туда-сюда предметами гардероба, покоцанной мягкой мебелью, рассыпающимися в хлам люстрами и проломленной чьей-то исключительно твердой башкой барной стойкой. В разухабистом «мероприятии», кстати, приняли участие не одни только мужики, некоторые дамы там, к слову, тоже отметились. И неслабо. Та же Виолетта Матвеевна, например. Ухватив кожаное кресло-мешок, она с какой-то мстительной радостью начала дубасить им драчунов, размахивая во все стороны этой тяжеленной «подушкой». Больше всего от нее, конечно, досталось бритоголовому, как главному обидчику Ивана Семеновича. Другим, впрочем, тоже. Под ее горячую руку даже я угодил. Случайно, правда, но, тем не менее, на пол меня мадемуазель Маленькая свалила с одного замаха.
     Примерно через минуту в бар вбежали толпой местные швейц-бои. Видимо, имея задание разнять дерущихся. Не вышло, да и, вообще, зря они это затеяли. Все наши при виде чужаков моментально скучковались и, забыв про давешние распри, тут же принялись вдохновенно мутузить аборигенов. Короче, молодецкая забава как-то сама собой очень незаметно переросла в конфликт международного уровня. И, боюсь, скорее всего, завершилась бы она приездом купоросских полисманов, которых, вероятно, тоже пришлось бы слегка отлупцевать, так сказать, по инерции. Ну а потом… потом, наверное, и до дипскандала бы дело дошло, чего нам, естественно, очень и очень не хотелось. Но, увы, во время драки о последствиях никто, конечно же, не думал. В смысле, никто из участников сего действа.
     Однако, слава богу, нашёлся-таки среди нас тот, кто всё же задумался об этих самых последствиях. Задумался и, соответственно, озадачился. Точнее, не задумался, а задумалась. И не тот, а та. Моя сообразительная женушка. Единственная, кто во всем этом бардаке умудрился сохранить ясную голову.
     В то время, пока ее муж вместе с остальными любителями халявы морды друг другу полировали, она перебралась поближе к кухне, отыскала поливочный шланг и, подсоединив его к крану, устроила драчунам бесплатный сеанс «лечебного гидромассажа». И, скажу прямо, нам еще повезло, что ей пожарный шкаф на глаза не попался – там ведь и сечение шланга побольше, и напор… понятное дело (не помню точно, но, кажется, струя из брандсбойта должна метров, как минимум, на двадцать шарашить).
     Что ж, организованный моей женой легкий душ быстро охолонил разгоряченные мозги кулачных бойцов, приведя всех к единому знаменателю. А после… после начались обычные для таких случаев братание, подсчет понесенных потерь и сбор трофеев. С ползанием по полу среди побитой мебели и осколков посуды в поисках того, что было оторвано, отломано, выдрано с корнем или просто вывалилось из карманов. У меня, кстати, во время потасовки как раз карман и оторвался. Второй – первого, как вы знаете, я еще в номере лишился. Так что шорты мои выглядели теперь вполне симметрично, чего нельзя было сказать о физиономии. Точнее, об ушах – правое горело огнем и на ощупь казалось раза в два больше левого. Впрочем, другие участники сражения выглядели ничуть не лучше. У Ивана Семеновича заплыл глаз, сделав закусальца похожим на ханьченьского колобка (по крайней мере, в профиль), а у его главного оппонента раздулись сосисками губы, да еще нос стал смотреть немного в сторону (хотя, может, это просто я косить начал). Найдя слетевшую с шеи цепь и нацепив ее на привычное место, бритоголовый ухмыльнулся и протянул свою лапищу пану Костенко:
     - Петр. Петр Барабаш. С Уралии мы, с Новобычанска Нижнего.
     - Иван Костенко, с Закусалы, - ответил Иван Семенович, щурясь здоровым глазом, пожимая руку бывшему противнику. А потом кивнул в мою сторону, добавляя. -  А это Андрюха с Москонии.
     - Петр.
     - Андрей.
     Мы поручкались и...
     - Ну что, мужики? Отметить бы надо дело такое, - с ходу  предложил Петр, указав на барную стойку, за которой вновь появился бармен.
     - Це добре, - согласился Иван Семенович и повернулся ко мне. – Ну що, Андрий, пишлы выпьемо, колы прыгощають?
     - Не, мужики. И рад бы, но… дела, - развел я руками, оглядываясь. Жанна уже закончила сматывать ненужный более поливочный шланг и теперь направлялась к нам, решительная и строгая. «Ох и всыплет же она мне сейчас по первое число». Однако, к моему удивлению, ругаться супруга не стала, лишь укоризненно глянула на меня, а потом на Ивана Семеновича.
     - А що я? Я ничого, - виновато поежился пан Костенко под пристальным взглядом Жанны. Верхние пуговицы его рубашки оказались оторваны, и потому он, как бы по привычке (как мне показалось, типично армейской привычке), принялся оправлять ворот, пытаясь прикрыть волосатую грудь и татуировку на ней. Довольно странную татуировку. По смыслу странную.
     - Помылкы молодости, - пояснил Иван Семенович насчет тату, уловив наш с женой интерес, а затем, запахнув, наконец, рубаху, повернулся к бритоголовому. – Пишлы, Петро. Горилка жда нэ будэ.
     Однако далеко уйти они не успели, остановленные довольно-таки резонным вопросом:
     - Господа, а кто ущерб возмещать будет?
     Отельный гид и та самая официантка, что стала невольной причиной дальнейшего безобразия, смотрели на нас вопросительно. Хотя и немного настороженно. Местные «униформисты» уже привели в относительный порядок помещение бара, кое-как подняв и расставив столы, диваны, и кресла, убрав осколки и мусор, но, все же, не до конца – разгром мы тут учинили, прямо скажем, капитальный.
     - Ущерб? - переспросил Петр, словно бы не понимая, о чем речь идет, потом пожал плечами и бросил презрительно. – Говно вопрос. На мой счет всё запишите.
     - Ни, Петро, так нэ можна, - неожиданно возразил ему Иван Семенович. – Половына моя.
     - Заметано, - подтвердил уралец, хлопнув по плечу своего нового знакомого.
     Мне отчего-то стало стыдно.
     - Я тоже… подписываюсь.
     - Ты!? – оба, и Петр, и Иван Семенович, удивленно уставились на меня.
     - Ну а чо? Чем я хуже?
     - Ладно, - согласился Петр через пару секунду, одобрительно качнув головой. – Твоя доля пятая. А мы с Иваном в пополаме пойдем. Так, Иван?
     - Годыться, - усмехнулся Иван Семенович, подмигнув мне. – Не дрейфь, Андрюха. Прорвёмся.
     В ответ я только и смог, что вяло улыбнуться обоим, подтверждая достигнутое соглашение. А они, вполне довольные собой, двинулись к барной стойке.   

(продолжение следует)

Отредактировано tva134 (28-09-2013 15:19:03)

(продолжение)

     - И что за мужики нынче пошли? Одна водка на уме. Тьфу, - сплюнула им вслед Виолетта Матвеевна, про которую мы все почему-то забыли. Все, включая пана Костенко, еще пару минут назад считавшегося ее штатным ухажером.
     - Эх… мужики, мужики, – не скрывая разочарования, повторила мадемуазель Маленькая и, махнув рукой, направилась к выходу из бара.
     - Да, не повезло ей. Опять, - констатировала Жанна, проводив взглядом подругу. – Опять ее… одну бросили.
     - Ну, не бросили пока, - попытался я заступиться за Ивана Семеновича. – Просто… э-э…
     - Ага. Именно что э-э, - передразнила меня жена. – И вообще твой Иван Семенович мышей не ловит. Такую женщину на выпивку променял. Дурак, одним словом.
     - Ну-у, - протянул я, прикидывая, что бы ответить, но Жанна опять не дала мне и слова сказать:
     - И нечего за него заступаться. Не стоит он того. Тем более, что опять врет.
     - Врет? О чем? – удивился я.
     - А помнишь, тату у него на груди?
     - Ну да, есть такое.
     - Так вот. Никакая это не «ошибка молодости». Он ее совсем недавно сделал. И не удивлюсь, если через неделю-другую он ее вообще смоет.
     - Да? – почесал я затылок. – Хм, я об этом как-то и не думал даже.
     - А о чем ты вообще думаешь? – неожиданно накинулась на меня жена. – Деньги какие-то отдавать собрался. Ты что, миллионер, чтоб так деньгами швыряться? Ладно бы эти два придурка, коль драку затеяли, так пусть и расплачиваются теперь. А ты-то, ты-то здесь, блин, каким боком?
     - Да я ж ведь там тоже это… отметился.
     - Ну отметился? И что? – тут же задала риторический вопрос Жанна, уперев ладони в бока. Однако уже через пару секунд, видимо, поняв, что внятного ответа не будет, она просто махнула на меня рукой, один в один копируя Виолетту Матвеевну. – Эх… мужики, мужики. Ну прямо как дети малые, ей богу.
     - Ерунда, - улыбнулся я, заключая супругу в объятия. – Главное, что я тебя люблю.
     А вот на это у нее  возражений, конечно же, не нашлось. Сил хватило лишь на «поворчать немножко». По инерции и чисто для проформы:
     - Ага, любит он. Видела я, как ты эту… шалаву грудастую… защищать… кинулся...
     Последние слова она произнесла уже совсем тихо, почти шепотом, поскольку всё вдруг стало не важно. Совершенно не важно. Почему? Да потому что сначала я поцеловал ее в ушко, потом в глазик, потом в носик, потом… а потом ее губы сами нашли мои и мы попросту отключились. Отключились от мира. На какой срок? Не знаю. Точнее, не помню. Ведь очнулся я, лишь когда ощутил прерывистое дыхание любимой. Возле самого уха. И шепот:
     - Ужин… в семь?
     - Кажется… да… через двадцать минут, - так же шепотом ответил я.
     - И… в номер мы уже… не успеем?
     - Не-а… не успеем.
     - Жаль, - разочарованно пробормотала супруга, отстраняясь от меня. - Ну… тогда пойдем хоть по территории прогуляемся что ли. Посмотрим, где что.
     - Пойдем, - многозначительно усмехнулся я. – Найдем какую-нибудь аллейку тенистую и…
     Закончить эту мысль Жанна мне не дала, лукаво улыбнувшись и прикрыв мои губы ладошкой. Затем вновь прижалась ко мне и ласково прошептала. Опять на ухо, но очень, очень многообещающе:
     - После, милый. Всё после.
     Что ж, тут я с женой согласен, поспешишь, как говорится, людей насмешишь. Наверное, и впрямь, лучше нам спокойно дождаться вечера, вернуться в номер, и вот там-то… Ух, что там будет, что буде-е-ет! М-м-м-м!..
     «В общем, я всё понял, любимая! К черту ненужные мысли. Идем знакомиться с отелем».
     Впрочем, от одной дурацкой мысли я так и не смог избавиться. По крайней мере, сразу. От мысли про татуировку пана Костенко. «Не забуду родную мать и духа-отца» -  ведь это же бред полный. Особенно «дух-отец». Тень, понимаешь, отца Гамлета. Словно бы не русслиец эту «наколку» мастырил, а кто-то из местных. Или вообще – мериндос-глиничанин какой. «Да уж. Вот так, блин, и вспомнишь поневоле товарища подполковника. А потом как начнешь подозревать всех и каждого и… Ну да, там и до психушки недалеко - паранойя в чистом виде…».
     Короче, поразмышляв минуту-другую, я заставил-таки себя плюнуть в итоге и на Ивана Семеновича, и на проблемы, с ним связанные. «В конце концов он же не мной интересуется, а Виолеттой. Так что пускай она и думает о нем. А я… О! У меня есть о ком… думать! А все остальные… Да пошли они все нафиг… остальные… Блин!»

(продолжение следует)