Часть первая третьего тома.
Я плавал в зеленом море. Вообще-то я никогда не бывал на берегу моря, хотя и был наслышан про него. Но не довелось. А это зеленое море заполняло все существующее вокруг. Но это была не вода, а как бы зеленый воздух. И я не плыл по поверхности зеленой воды, видя над собой воздух какого-либо цвета, а словно погрузился в глубины вод Великой реки, отчего-то сделавшихся зелеными. Но вокруг меня не было ни рыб, ни подводных растений.   Мне не было нужды взмахивать руками и ногами .Для того, чтобы передвигаться, нужно было просто захотеть - и я перемещался в то место, куда хотел. Пожелал - всплыл вверх, пожелал - направился вправо.   Что происходило со мной и отчего - мне было непонятно, поэтому я с трудом подбирал аналогию, доступную мне и хоть как-то похожую на то, что я испытывал.  Но мне больше хотелось не ввысь или вниз, а вот туда, где зеленый свет был каким-то отличающимся от других мест.
   Но свое тело я не ощущал в этом свете. Возможно, его совсем не было. Но я был. Или не был? Или я - это только моя мысль, отчего-то еще живущая здесь? И которую тянет вот сюда, на этот свет.
  --Здравствуй, любимый!
  Это голос Алины, он звучит оттуда, куда я смотрю и ничего не вижу.
  --Здравствуй, жизнь моя! Но отчего я тебя не вижу?
  --Это оттого, что нас нет. При этом мы есть.
  --А где это мы, коли нас и нет, и мы есть?
  --Там, за чертой.
  --Я как-то иначе представлял себе все это.
  --Ведь ты присягнул Свету, и умер, сражаясь против его врагов. А я умерла, когда почувствовала, что это произошло, потому что без тебя мне не хотелось жить, хотя я бы еще могла. Ведь в Убежище время над нами не властно.
  --Я же умер раньше тебя, отчего же ты знаешь обо всем лучше, чем я?
  --Милость Мирои. Это ее владения, Зеленый Свет. Все эти годы я молила Богиню, чтобы она защитила тебя и Валерия. Но ты вышел на Свет Мардога, а там она не властна. Но я вымолила у нее Зеленый Свет для нас с тобой. Свет Мардога - он другой. Там ты бы постоянно сражался за дело Света во всех возможных мирах и во всех временах. Я думаю, что ты был бы достоин этого Света, но ты бы был при этом далеко от меня.
  --Жаль, что я не могу обнять тебя.
  --Ничего, ведь мы рядом друг с другом и даже можем проникать в друг друга гораздо теснее, чем когда- либо прежде.
  --Расскажи еще, что ты знаешь об этом месте и нашем сейчас.
  --Жрицы говорили мне, что посмертия разные. Те, кто нарушал законы богов и человеческие, уходят в преисподние, на поживу демонам. Там они ответят за все, что свершили. Те, кто жил лишь только для себя - не получают посмертия. Они просто растворяются, как будто их и не было. Лишь от некоторых остаются скитающиеся тени, что летают и горько плачут над перекрестками дорог, гонимые ветром. Те, то удостоились милости богов, пребывают  в Свете их.
  Ведь люди не могут жить вечно. Это не дано людской природе. Лишь те, которые удостоены особой их милости, могут стать долговечной частью мира. Горой, рекою, звездой. Они долговечны, но не вечны. Но я не знаю, что нужно сделать для того, чтобы удостоиться такой чести. Жрицы этого не говорили. Они вообще вслух говорили мало, они общались тем, что в твоих книгах названо «Мыслеречью». А сейчас немного подождем. Скоро сюда придет дочка. Ты ее всегда называл Анюта. А я, как принято у нас, Ана. Все же мы имена произносим по-разному. Пришлые и аборигены часто не любят друг друга. Но у нас получилось по-другому, чем у других. Ана с Масиком придут сюда, после того, как поиграют. Они ведь тоже давно тебя не видели.
  --Я тоже скучал по ним.
  --Знаешь, у нас в жизни получалось отчего-то так, что я любила говорить много, а ты совсем коротко. Но сейчас мне почему-то кажется, что мы разговаривали одинаково.
  --Жаль, что Валерий остался один. Он отчего-то не хочет жениться и иметь детей, думая, что это непосильный труд - сидеть рядом с любимой женой, держа на коленях ребенка и слушая рассказ их про то, что происходило, когда он был на работе.   Я уже даже стал думать, что нужно завоевать для него армирский трон, чтобы девушки сами кидались на него, не позволяя ему успеть уклониться.
  --Это ты интересно придумал. Но ведь ему только двадцать четыре, а ты женился на мне в двадцать шесть. Может, он еще не встретил ту, которая нужна ему.
  --Быть может. Но если избегать девушек, как он сможет увидеть именно ту, которая нужна ему и понять это?
  --Я думаю, что нет. Когда ты приехал в замок к барону Итену, то, впервые увидев тебя, я поняла, что ты - именно тот, кто рожден для меня. Только ты не сразу обратил внимание.
  --Да, не сразу. Ибо в замке барона была совершенно иная жизнь, чем та, к которой я привык, поэтому мне приходилось очень многое узнавать и ко многому привыкать. Поэтому мне было сложно сразу понять, что очень важно, а что не так.
  --Баронесса Имри перед нашим отъездом говорила, когда оторвалась от бесконечных дрязг о наследстве, что ее муж совершил только два поступка, не посоветовавшись с ней. Это была охота на того дракона и решение взять на службу мага из пришлых.
  --Иногда барон вел себя не как подкаблучник, поэтому Имри этого не понимала. Что же касается меня, то я думаю, что ему понравилось, как я протрезвлял его с братцем на Нижегородской ярмарке.
  -- Наверное. Я помню, как ты регулярно ругался, что на каждый праздник к Итену стало заваливаться вдвое больше гостей, чем раньше, и ты уже умучился их протрезвлять.
  --Да, я ходил в гости к твоему отцу и жаловался ему на это, между разговорами о старых временах и старых людях. А ты пряталась за шкафы или что-то другое и смотрела на нас. А когда отец твой звал тебя, чтобы ты поднесла вина, ты делала вид, что тебя нет. Тогда он, ругаясь, вставал и сам приносил вино.
  --Мне ведь было только шестнадцать. Я только-только перестала мечтать о принце, который внезапно приедет в замок и увидит меня. И он должен был быть обязательно на белом коне!
  --Бедная моя! Тебе достался муж, который предпочитал  в одежде черный цвет белому. И не любил ездить на лошадях, а когда все же садился на лошадь, то ему всегда доставалась вороная.
  --Ах, это такие пустяки! Меня больше беспокоило то, что ты не выберешь меня, потому, что я рыжая!
  --И не рыжая, а золотоволосая!
  --Ты всегда умел убедить меня всего лишь парой слов.
Мы так разговаривали, то по - вилларски, то переходили на русский и наслаждались встречей. Нам ведь так много хотелось друг другу сказать за годы, когда Алина была в Убежище.
Но нас прервало какое-то покашливание, прозвучавшее совершенно неожиданно  с левой стороны. Я обернулся и увидел некое странное существо, словно сошедшее с  баронского герба. На гербах ведь встречаются не только реальные звери вроде дракона или волка, но и смесь разных животных. Например, львиный леопард. Но бывает и хуже, вроде этого существа. Голова вроде как лисья, а вот чья грудь у него - не разберу. Передние лапы птичьи, задние лапы и хвост - волчьи. Но лев там тоже как-то замешан, среди его предков. Смотришь на него, и все одновременно знакомое в нем  и незнакомое. Но как он здесь появился, в этом зеленом океане средь теней и лучей света? Он-то как раз не от мира этого, ибо не бесплотен. Или это какая-то галлюцинация?
Существо заговорило по - вилларски, но с каким-то странным акцентом. Но, может, это не акцент, а просто  так лисья глотка и язык воспроизводят человеческую речь.
--Вас ожидают там, Владеющий.
-- Где и кто, о неясно чей посланец?
Что-то мы начали разговор почти дословной цитатой из известной трагедии  «Герцог Осмунд». И в посмертии никак не скроешься от аборигенской литературы и  аборигенской аристократии.
-- Следуйте за мною, Владеющий.
И не успел я оглянуться, как зеленое море вокруг меня  исчезло, а я оказался в затопленном Светом пространстве, словно опять ступил в купол Света храма Мардога. Зеленый мир Мирои остался где-то позади и тень Алины там же. И я сам тоже продолжал оставаться бесплотным. Лишь память и мысль. Ну и зрение со слухом, ибо посланца богов я вижу и слышу. Никогда не читал и не слышал про именно такого посланца. Ох, а Анюта и Масик так и не успели прийти, заигравшись где-то в зеленых пространствах! А я уже здесь!
--Не беспокойтесь, Владеющий, о моем имени, вы его многократно слышали, и оно очень близко вам. И даже чрезвычайно близко, хотя в последнее время вы стали его вспоминать  реже. И мы еще встретимся,  и даже на краткий миг будем составлять одно целое. Но я вынужден умолкнуть, ибо время сказать об этом еще не пришло. Не горюйте об оставленном только что, это еще успеет вернуться к вам. Ступайте дальше по дороге Света, откуда вас случайно унесла вспышка Силы  разрушенного алтаря. Вы не погасли.
Свет пронесся сквозь меня, и Свет Мардога сменился дневным светом. Я открыл глаза. Уже не глаза души, а именно свои. Свет немного ярковат для глаз, но ничего особенного, потерпеть можно. Я сижу, привалившись к чему-то за спиной. Впереди меня прибрежная полоска песка, а шагах в десяти берег озера. Того самого, куда я шел и к которому  вернулся. Сапоги запачканы бурой грязью. Между пятнами грязи другие бурые пятна, от той  самой жидкости, которые на одежде надо замывать. А одна жена никак с себя их смыть не могла. В обоих руках кольты  и у обоих кольтов – затвор в заднем положении, на задержке. Куртка и жилет на груди порваны в двух местах. Пошевелил руками -  острой боли нет, хотя усталость чувствуется. Ноги – тоже самое, хотя еще неизвестно, пойдут ли они. Из-за пояса торчит «чекан». А откуда он у меня, я ж его не брал в поход, ни свой старый, ни самарский.
А, вспомнил, я его с вампира снял, убитого возле озера!   Дотянулся до кармана жилета, вытащил два запасных магазина, перезарядил пистолеты. Руки слушаются, но  двух магазинов нет на местах. У меня было четыре запасных магазина, осталось только два. Может, я их в ранец засунул, после израсходования патронов? Или я где-то  спешно перезаряжал  и магазины обронил, а поднимать некогда было? И глушителя нет на пистолете.  Свой револьвер в кобуре, заряжен, патроны к нему не тронуты. Нож и кол на месте.
Надо попробовать встать. Один кольт засунул в кобуру, оперся освободившейся рукой в землю и кое-как поднялся. А мне как-то странно легко, голова чуть-чуть кружится, в груди в двух местах больно. И между лопаток тоже. Но сердце не болит. А где ж мой карабин? А нету. Ни на мне, ни рядом на земле. И ранца тоже, оттого мне и легко стало. Фляга не месте, а ранца и того, что к нему приторочено было, тоже нет. Ни баллона с газом, ни топорика, ни плащ-палатки.
А, баллон с газом я сам оставил, там, внизу, в подземелье замка. Вроде кусками начинаю вспоминать. Но где ж я карабин обронил? Еще в замке или уже за порталом? Идти  за ним или не  рисковать? Жалко, карабин хороший, и привык я к нему. Засунул пальцы в разрывы куртки и жилета, ощупал. Кольчуга в глубине целая, крови на пальцах нет. Завел руку за спину и попробовал нащупать то больное место на спине. Пальцы наткнулись на обломок древка стрелы, дернул. Вытащил легко. Болеть не стало, на раскрошенном каменном наконечнике следов крови нет.  Все поползновения аборигенов явно удержала кольчуга. Пошевелил лопатками, напрягая разные группы мышц - больнее не становится. Сплюнул - крови  в плевке нет. Ладно, проехали. Куртке  явно пришел конец. Теперь в ней весной и осенью только за дровами к сараю можно ходить и желательно в полумраке, чтоб народу глаза не терзать. Два похода, и  жизнь куртки завершилась.
Так, а что с Силой? Все нормально, «Серп Восточного Ветра» выдать могу. Значит, можно вернуться к порталу и поискать карабин. За портал  идти - рисковать не буду. Нет, все же не пойду. Через портал может много чего интересного вылезти, и тех, кто здесь гуляет, отгоняя случайно забредших от него, может набежать тоже много. И надо вернуться к лагерю. Идти до него не так, чтоб очень далеко, но по странному лесу. Надо бы побыстрей уйти из него. И кто его знает, как поведет себя Сила в озере и вокруг него, после вмешательства в ее циркуляцию. Так что, как не жалко карабина, придется вновь взяться за энфилд.
--Славно!
А что это за голос зазвучал у меня в ушах? Откуда он? Я крутнулся, высматривая его источник, но никого вокруг не было. А, опять фокусы Не-мертвого, голоса из ниоткуда и писатели в кусте…

Я как-то после этого подумал о «песиках», пару которых я подстрелил накануне визита в замок, но что уж поделать. Патроны с магической начинкой лежат в кармане жилета, но толку от них пока нет. Ладно,  будем жить и бороться с чем есть и с кем есть. На сем я продолжил прерванный процесс. Но до утра постоянно вскидывался, стоило задремать ненадолго. Оттого утром встал невыспавшийся и злой. Но некого было подстрелить и сорвать негодование за испорченную ночь.
Утро началось с отмывания обгаженной гостями лопатки и рытья земли в поисках запасов. Ибо если не дали поспать, то это надо компенсировать хоть полным желудком. Кстати, если это лисы наделали, то подстреленный  ночью паршивец  будет надлежащим воздаянием за  все хорошее. А вообще  это  вполне возможно. Медведь бы накуролесил побольше. С учетом того, что я берег живот от нагрузок и все делал медленно и осторожно, то сборы заняли почти полдня. Палатку гости загадили так, что я ее тут и оставил - нет сил ее в речке отмывать. Лодка, оставленная снаружи,  сама не пострадала, но чехол кто-то погрыз. Запасные вещи в мешке   остались нетронутыми. Мотор гостей не заинтересовал, зарытые запасы также. В общем, потери есть, но не сильно портящие жизнь.
Живот немного болел, на нем красовался роскошный синяк, но угрозы от полученной пули  я не ощущал. Но для страховки, потому что как ни береги себя, а работать все равно приходится, сделал себе бандаж на живот из запасной рубашки. Защитившим меня револьвером я решил пока не пользоваться - пусть Снорри с ним сначала поработает: нет ли каких-то повреждений в механизме. Поэтому я его разрядил и засунул поглубже. Даже если окажется, что он исправен - повешу на стенку в кабинете как иллюстрацию к рассказам хозяина дома, то есть меня.
После обеда я затушил костер и попытался двигаться на лодке вниз по Забуйке. Сначала я рассчитывал попробовать спуститься самосплавом. Все же груз немного уменьшился, вдруг эти пропавшие сантиметры осадки и дадут плыть хоть и медленно, но с комфортом.
Как бы не так! Не то уменьшение осадки было совсем мизерным, не то речка малость обмелела, но плыть, не прилагая никаких усилий, не получалось. Потому я вылез из лодки,  поправил  бандаж на животе и взялся за гуж. До вечера удалось пройти километров десять-двенадцать, и только последние километр-полтора  я плыл в лодке, слегка помогая себе шестом. Движение с такой скоростью меня не радовало, ибо хотелось поскорее уйти из опасного окружения, но,  с другой стороны, а чего лететь? Да, скорость не впечатляла, но я все же продвигался. А сильно рваться - есть опасность заработать кровотечение. Надеюсь, завтра буду двигаться уже в  самой лодке, а не волоча ее за собой. Жаль, что речка совсем мелкая и на моторе по ней можно ходить только в районе устья. Поскольку я подозреваю, что уровень воды в ней начал падать, то  включать его я не буду в ней вообще. Мотор будет для Буя.
Так что я устроился на берегу и стал варить себе суп из консервов на ужин. Поев, я устроился на ночлег, и стал размышлять  о движении по рекам. Вроде как я не выбиваюсь из «графика», что обусловлен запасами еды.
Осталось километров десять-пятнадцать этой самой Забуйки, а дальше сорок Буя,  два десятка Нократа и совсем немного Уржумки. И почти все по течению. И, надеюсь, что только две ночевки в диких местах, включая и сегодняшнюю. Вечер был тихим, в речке иногда плескалась рыба, потрескивали дрова в костре. Я прихлебывал чай и наслаждался покоем. Кто знает, как тихо будет сегодняшней ночью. Или здешние лисы опять устроят дебош и оргию разврата. Хотя нет, брачный период у них в марте, а в мае у них рождаются лисята. И вот тогда и позже мама с папой всю округу объедают, ловя деткам  пищу. Я даже слышал, что если папа не вовремя откинется, то холостые лисовины его охотно замещают  и даже дерутся за право  быть кормильцем семьи. Может, это они вчера дрались, а я поставил точку в их споре? Да, на старости лет чего только не вспомнишь из своей практики. Даже участие в образовании семейных пар у лисиц Казанского ханства. Я еще полежал, с улыбкой вспоминая разные смешные случаи из своей практики, потом пошел ставить сторожки.
Прилег на полуспущенную лодку и стал вспоминать, кто мне еще может доставить неудобство ночью проведением брачного сезона. Вроде как большинство животных уже должно даже детенышей принести. Могут очередной раз кошки. Но это домашние, а дикие тоже так могут или им одного раза в год хватает? Увы, точно не помню. Зато вспомнил, что сейчас должен наступить брачный период у змей. Вот такого удовольствия точно не надо видеть, хотя  змеи  в период змеиных свадеб гораздо тише ведут себя, чем прочие животные. С лосем вообще не сравнишь. Жаль, что нет такой противозмеиной веревки, что мне давал Демьян Филин на Самарской Луке. А, кстати, куда она делась? Где-то затерялась при сборах и переездах, не то когда Филин все собирал и вез в гостиницу, не то, когда я сам вез добро в Тверь. Но вроде как она мне в Твери не попадалась. И чтоб не стать жертвою внезапной встречи с томимой любовным недугом змеей, я решил спать, не снимая сапог и поставив еще одно кольцо сторожков вокруг моей кровати, не исключая и со стороны воды. Ведь  змеи плавают. А практика показала, что мои сапоги змеям не по зубам. Эльфийские сапоги легче и красивее, а иногда и магически защищены от износа, но там, где есть змеи - я предпочту тяжелые, но недоступные змеиному зубу  яловые. Возможно, эльфов змеи не кусают или они к змеиному яду невосприимчивы ( а это не мешало бы уточнить), а я видел, как умирали люди, имевшие неосторожность наступить босой ногой на гадюку. Хотя что такое гадюка по сравнению с некоторыми чудесами астраханской фауны…Я даже помню одну старую аборигенскую балладу про рыцаря, ужаленного эгрентином. Бедняга растаял, как воск над огнем, и от него остались одни доспехи. Такая кара постигла его за детоубийство. Эгрентином и сейчас называют  крупную змею в астраханской округе. Человек от ее укуса не тает, но, если вовремя не оказать помощь, гангрена ноги обеспечена. Кстати, один из способов помочь - прижечь место укуса раскаленной золотой монетой. Что там  в этом способе мешает лишиться ноги - не знаю, но способ работает. Есть и травы, и магические способы помощи, но может сойти и такой.
Поразмышляв о змеях, я лег спать, но спать мне не давали почти всю ночь. Какая-то гадость с интервалом в полчаса - час издавала звук, напоминающий смесь мяуканья и смеха. И каждый раз я просыпался. Что это было за чудо, и чего оно этим добивалось - не знаю. Но звук был  отвратительным и мигом перебивающим сон. А мне про такое никто не рассказывал. Или местные знают, что это некая безобидная птичка  так страдает от расстройства пищеварения, а оттого и не беспокоятся? Ладно, вернусь в Уржум и  поспрашиваю еще. Только бы точно воспроизвести этот  звук для экспертов.
Из-за этого ночного концерта я встал не менее злой, чем  был вчера. И утреннее великолепие меня не радовало, а хотелось сделать какое-то злобное деяние. Хоть кому-нибудь. Поскольку никаких вредных тварей в то утро не встретилось, пришлось перерабатывать  злобу самостоятельно, ибо излить ее было не на кого.
И завтракать я не стал. Почему-то мне подумалось, что надо двигаться быстрее, не задерживаясь  где-то лишний раз. Я не ощущал какой-то угрозы или беспокойства, но ...лучше быть поближе к обжитым местам.
Рывку вперед способствовали и расчеты. Если очень быстро двинуться вперед, то есть шанс еще до середины дня дойти до Буя. После я пойду на моторе и по течению. Если все будет складываться удачно, то я окажусь перед   выбором: ночевать у места впадения Буя в Нократ или рискнуть пройти по Нократу дальше.
Смысл этой дилеммы следующий. Есть возможность пройти буйский участок часов за пять. А дальше Нократ с еще более сильным течением. То есть скорость моя будет  еще выше. Оттого есть шанс проскочить за световой день и нократский участок пути. А далее всего пять-шесть километров до города. Или я ночую опять в диком месте. Причем довольно далеко от города. Скорее всего, в устье Буя, потому что нократский участок для ночевки неудобен. А хочется побыстрее закончить этот  речной переход. Потому и кажется, что если тратить минимум времени на себя, то можно ускорить движение. Уж больно  это соблазнительно.
Но тут самое главное: не обольщаться иллюзией ВОЗМОЖНОГО быстрого движения. Но тогда поступлю так: буду двигаться побыстрее, без потерь времени на еду. Но "поспешать медленно". Как только я увижу, что рывок не даст возможность до ночи дойти до Уржума, так я приторможу и буду сидеть на берегу. Тогда уже можно будет поесть не торопясь и горячего. Даже если не посплю хорошо  следующую ночь, то можно отоспаться в Уржуме. Там уже можно отдыхать столько, сколько нужно. Кстати, можно будет и на тамошнего вампира поохотиться. Деньги лишними не бывают.
Оттого я шел, волоча за собой лодку. Час-полтора тащил лодку на буксире за собой, потом вперемешку пользовался шестом и веслом.  Тот самый мыс на слиянии Забуйки и Буя  я увидел еще до полудня.  Сейчас причалю и займусь моторными делами. Хватит веслом махать, пора плыть на двух лошадях. Поскольку именно столько их  у меня в моторе.
Мотор чихал и кашлял, но все никак не выходил на устойчивый режим работы. Наконец, я плюнул на это и поплыл по течению, решив попробовать попозже  еще раз попытаться завести его. Исходя из своих отношений со сложными механизмами вроде «козлика» или этого мотора, а также водогрейной колонкой и иными вещами, которые сложнее по устройству, чем пистолет или винтовка, я пришел к философскому выводу, что с моим уровнем знаний и умений нельзя всегда  понять, отчего механизмы не хотят работать. Оттого им нужно дать возможность отдохнуть от моих попыток и после перерыва попробовать снова. Тогда в большинстве случаев они поддаются. Я также подозреваю, что внутри металлических изделий тоже есть своя душа или какой-то демон, управляющий ими,  и  он периодически артачится,  оттого изделие не работает. Когда плохое настроение души или демона проходит, то все становится на свои места. Конечно, в моей философии  взаимодействия с железом есть много слабых мест, но мне не приходилось под огнем врагов заводить мотор  и срочно удаляться из зоны огня. Если бы довелось, то моя философия была б  малость другой. Впрочем, философия сильно зависит от рода занятий и того, делаешь ли ты что-то руками или нет. Оттого знаменитые философы чаще обитают в уютных стенах академий и при дворах  и себя физическим трудом не мучают. Хотя, кажется, был в старом мире один философ, бывший по специальности башмачником. Но я   с его трудами не знаком  и не знаю, содержались ли в них какие-то  откровения. А то еще окажется, что он такой же философ, как его брат по ремеслу из Самары, переваливавший бремя расчетов с недовольными клиентами на подмастерья.
Я медленно с полчаса сплавлялся по течению, лишь слегка помогая себе веслом, а потом попытал счастья снова. Демон мотора уже успокоился и не стал мешать мне. Мотор заработал ровно и хорошо. Какой-нибудь специалист в моторах сказал бы, что это произошло из-за того, что смесь в баке, наконец, взболталась, или какой-то поплавок встал в нужную позицию, а философ вроде меня объясняет это успокоением моторного демона. Каждому – свое.
Так я и плыл по водам Буя, пока торжественно не наткнулся на сучок притопленного бревна. После чего меня ждало много всяческих приключений - вытаскивание лодки на берег, вылавливание утопших мешков, разведение костра, согревание себя и просушка вещей, ремонт пробитой секции… Хорошо, что лодка имела три секции, а сучок пробил только одну. И то, что я дома додумался до цветных поплавков, прикрепляемых к вещам в лодке. Потому выловить утопшие мешки было проще. Но с этими приключениями я потерял много времени,  и о рывке в сторону Уржума уже совершенно не стоило думать. Потому я начал готовиться к ночи и перестал думать о достижении городка уже сегодня. А потом глянул в закатные воды и увидел это.
Вниз по реке медленно плыл труп незнакомого мне животного. Оно как бы являлось помесью тигра и птицы. Только от птицы живность перьев не унаследовала, а передние лапы - да. Видел я только одну  переднюю лапу, но вряд ли вторая передняя будет напоминать заднюю. По крайней мере, я еще не видел чуд, у которых три ноги одни, а четвертая – особая. Шерсть от тигриной несколько отличалась большей густотой, и имелась, пожалуй, небольшая грива. Пасть была разинута, и из внушительных зубов торчал тонкий и длинный язык. Был ли хвост - этого я не видел. Зато имелась длинная рваная рана вдоль всего бока. Размером живность была с хорошую овцу.
Труп плыл по реке дальше, а  я стоял, раздираемый мыслями. Мне хотелось тут же вскочить и, вскочив в лодку, рвануть вниз, невзирая  на еще не просохший как следует клей. Еще мне хотелось схватить котелок с готовящейся похлебкой и вылить его, чтоб кровь и прочее из этой твари не могли попасть в меня.

Впрочем, эти страсти бушевали только внутри меня и недолго. Паника - она еще никому не помогла и никого не спасла. Наоборот, в панике убегающий солдат - лучшая добыча для врага. И выливать похлебку - тоже не стоит. Набрал воду я часа полтора назад. Вряд ли кровь животного так сильно обогнала своего хозяина в воде. Да и если эту тварь убили даже в километре от меня, ее кровь растворилась в том объеме воды, что течет в русле на этом километре. А это уже очень хорошее разведение. А реальнее - еще выше.
     Но хорошо, что во фляжке вода набрана еще в Забуйке. Хватит переживать и пора заняться едой. Жаль, что я не попал сегодня в Уржум. Значит, попаду завтра.
     Вообще, что-то участились у нас разные странные животные на основе тигра выводиться. То самое чудо, что наши спецназовцы расстреляли    весной в засаде на поляне. К тому же выяснилось, что подобные твари в прошлом году еще в нескольких местах появились и были убиты тамошними специалистами по изведению чудовищ. Теперь вот эта еще. Они разные, но тигр везде замешан. Ох, что-то похоже, что делает их один колдун (слово «маг» неуместно), и связан он, понятно, с Не-мертвым.
     Я ел горячую похлебку, но не переставал думать о другом. Ладно, ходит по земле один такой горе-демиург и как-то делает эти тигровые помеси. И вот сейчас одно такое существо выскочило из портала и нашло печальный конец. Но кто его так убил? Рана явно от мощной и когтистой лапы, а не от пули. А кто ж этакое существо лапой так убить может?
     А даже не знаю такого из местного зверья. Медведь разве что, и то как-то сомнения берут. Дикий кот? Разве что в здешних местах есть коты–переростки котов-манулов, которых разводит один ярославский оригинал - помещик. И по всему выходит, что убила какая-то тварь из Дурных болот. Или тоже созданная горе-демиургом. Оттого мне и так хочется поскорее оказаться в Уржуме. Ибо не исключен ее визит ко мне в гости на стоянку.
     Кстати, о тиграх. Не водятся они ни в Казани, ни в Твери. То есть их могут использовать, как    матрицу для «эксперимента» только захватив в южных странах и перебросив сюда с помощью портала. Или взяв за основу доступного представителя кошачьих – полосатого домашнего кота. Цвет шкуры, естественно, не такой, но коль уж хватило Силы на столь значительную трансформацию, то хватит и на перекрашивание полосок. С учетом большого процента отбраковки котов надо ловить буквально дюжинами. А это уже говорит о промысле. Одного - двух полосатых Васек можно скрытно поймать и возле дома, а вот больше – надо уже засветиться. Так что надо будет по возвращении доложить о моей идее. Нельзя сказать, что она    обязательно сработает, но может. И тайный тверской резидент, расспрашивающий даже в аборигенском баронстве, не проходил ли тут некий тип, покупавший полосатых кошек, ничем особо не рискует. Так, обыкновенная кабацкая болтовня о способах разбогатеть. Ладно, потом. Все потом. А сейчас - похлебка и чай. А мысли вились вокруг пути. Сколько мне еще осталось? А километров пятнадцать Буя и дальше. А в канистре уже половина. Вроде должно было быть больше. И с полбака еще. Значит,    надо заправиться близ устья Буя и второй раз на Нократе. На следующий раз уже не хватит. Ну что ж, будем сплавляться. А пока помою посуду и буду готовиться ко сну. Надеюсь, здесь уже не будет каких-то озабоченных животных, которым ночью меня понадобиться будить.
     И они здесь нашлись. Вот и верь рассказам специалистов про сроки сезонов размножения у животных! У меня было такое впечатление, что всем местным животным приспичило прибыть поближе к моей стоянке и заняться делом - кто пытался размножаться, а кто воспользовался этим и славно покушал. Там явно были зайцы, лисы, нечто вроде оленей. И еще ряд животных оставшихся нераспознанными. Ах да, какие-то кошки там тоже    были. К сожалению, стрельба не помогла. Два патрона были истрачены бестолково, не прекратив разных звуков из леса.
     Устав от такого времяпровождения, я даже подумал, что это не реальное событие, а результат козней Ашмаи, который так мстит мне за удачную диверсию. Сначала я горестно подумал так, потом захихикал от такого способа мести, а затем осознал, что сермяжная правда в этой мысли все же присутствует. Могущественный колдун так мстить не будет, но это могло произойти из-за вмешательства в магические потоки близ озера. Ашмаи воспользовался существующими там источниками и течением Силы, встроив свой алтарь и всякое другое в их структуру. Я же как-то нарушил сложившийся круговорот Силы. А вот теперь он пытается восстановиться. И иногда дает какие-то аномалии. Неконтролируемый выброс Силы - и зверье слегка сходит с ума. Гм. А не появился ли вот этот тигроптиц в результате магического выброса?
     Час от часу не легче! Не получится ли вместо озера еще одно Дурное Болото, из которого будут ползти всякие гады и лететь Иадоклювы? Тут я от осознания этого несколько минут    поминал двенадцать апостолов и сорок мучеников в компании с архистратигом Михаилом и всякими непристойностями. После чего очередной раз устыдился использования символов бабушкиной веры в качестве ругательств. Увы. Но хоть до девы Марии    я не дошел и удержался от ее поминания в таком контексте. Не дело мужчине гадости о женщинах рассказывать. Звери в кустах малость притихли, и я попробовал задремать. И неожиданно получилось, пока звери собирались с силами. Но спал я недолго, ибо через полтора часа проснулся и больше не смог. Вот    незадача-то: третьи сутки выспаться не могу, а заснул - и ненадолго.
     И я лежал и пытался вспомнить, что мне снилось в этом недолгом сне, и так ничего и не вспомнил, хотя сновидения какие-то были. Потерпев поражение в борьбе с потерей памяти, я продолжал лежать и ждал рассвета. Потом поднялось солнце в той стороне, куда я сейчас должен был плыть, а меня начало клонить в сон. Собственно, это со мной не раз бывало раньше, и я всегда с большим удовольствием досыпал. Но сейчас лучше двигаться вперед. Завтракать я не стал, чтоб не терять времени, а максимально быстро собрал пожитки и отплыл. Вчерашняя заплата держалась надежно, и я запустил мотор.
     Первая заправка была в устье Буя. Я втайне рассчитывал, что там кто-нибудь рыбачит, но - не судьба.    Потому залил смесь в бак и – снова в путь. На Нократе течение было сильнее, чем на Буе, потому я, не имея    свежего опыта судоходства на такой реке, очень беспокоился, смогу ли управляться. От напряжения у меня даже зевота прошла, которая терзала меня все утро. С управлением я кое-как справлялся, но как теперь приткнуться к высокому берегу и под ним заправиться? Пока я не очень боюсь продрать днище и борта, а вот там - как быть? Что будет со мной, если я на такой быстрой реке опять нарвусь лодкой на острый предмет? Так я терзался думами до заправки. А потом терзался дальше. Заправиться у меня получилось, и даже не опрокинулся, а как теперь быть дальше, когда топливо кончится? После этого бака у меня в канистре еще останется немного его, с литр. Но кончится и оно. А далее сплавиться до устья Уржумки - а вот смогу ли? А дальше с одним веслом, против течения по Уржумке вверх? Нет, в гробу я видал эти лодки и тем более резиновые! Больше я ими специально не воспользуюсь, разве что под угрозой немедленной и мучительной смерти! И все лодочное в Уржуме и продам, не торгуясь!
     И мотор тоже!