Голос был действительно безжизненный, как в плохом телефоне.И зябко становилось от него.
--Вы удивляетесь, когда про такое слышите. А я уже к этому привыкла. У меня ведь рак нашли, сначала одной груди,потом другой. Вырезали обе. А потом нашли и местастазы. Это когда опухоль в другое место проползает. Бывает –далеко, бывает- и не очень. Муж мой, Валерий, уже после первой операции ушел к другой. А детей у меня нет. Сначала думали,что все успеется, а пока молодые-погулять надо. Потом и получаться не получалось. А опухоли пошли-какие уж тут дети. Когда же метастазы появились,их лечить надо было специальными лекарствами. По схеме какой-то,четыре лекарства, из них только на одно у меня денег бы хватило. А его одно принимать смысла нет,потому что оно работает не одно, а вкупе. Умирать мне тогда не хотелось, стала я искать разные другие выходы. Был такой метод- подсолнечное масло с водкой. Попробовала его пить, только меня от этого тошнило хуже , чем после облучения. Бросила. Были еще методы, но в них только одно хорошее -они мне по карману . А потом я поняла, что не вылечусь. И решила-будь что будет. В онкодиспансер ходить перестала, от обезболивающих отказалась. Они, наверное, решили, что я умерла. И не так уж не правы. Вот так и …собственно, это жизнью назвать сложно, хотя и можно.
Так что меня почти все забыли. Кроме пенсионного фонда и соседей.
В  обыкновенную поликлинику я не хожу, потому что…В общем, это не важно, есть я или нет меня.
Как-то неудобно было такое слушать. Но не врет она, приходилось Василию Ильичу слышать голоса  людей,что чуяли свою смерть и она действительно вскоре приходила на звук их безжизненного голоса, что шелестит,  как старая бумага под пальцами.Тут он даже удивился своей мысли-сказал, словно в книгу написал. И от второй мысли  сжалось сердце-что он тоже мертвый. Может, он –только тень какая-то, которую видят только те, кто сам умирает? Вообще нет, его  же другие тоже видели, и эта молодка, что со скамейки согнала, и тот шоффер…Раз они его ругали, значит, хорошо видят?  Тогда не тень и не душа , что летает над перекрестками дорог, хотя…
Далее Василий Ильич был отведен  в ванную,где от  души помылся. Когда аж блестишь от чистоты, тогда уже такие мысли в голову не идут.Содеждой было чуть сложнее.Оставшаяся мужская одежда подходила только частично. Штаны налезли хорошо, а вот обе рубашки трещали вплечах.А то,что была на нем в Крюкове и вернулась из прошлого,плохо перенесла бои под городом. Даже если она при стирке не будет рваться дальше, надевать ее можно только на грязную работу.  Криницу, скажем, чистить.Или уголь  сгружать.
После еды (родственница постоянно извинялась,что еда не на мужчину, а она сама почти что и не ест, только на обед супчику похлебает, а так чай с хлебом, и все, больше  душа не принимает), Василий Ильич ощутил непреодолимое желание спать. Прямо как на  войне, когда несколько дней спать не дают, а потом  из боя выйдешь и уже можно. Или когда добровольцев бросили на ликвидацию последствий наводнения.Тогда тоже так умаялись, что и до дома сил не нашлось, все повалились спать.
Перед засыпанием мелькнуло в голове что-то про сходство смерти и сна, но не было сил и про это думать. Судьба его во сне на прежнее место не вернула, потому проснулся он в семь утра,словно бы по гудку, хотя сейчас они  явно не звучат. Видимо, у всех нынче часы есть, придут сами и вовремя.
Чувствовал себя Василий Ильич утром бодро, словно вчера был обыкновенный день, может, даже и не рабочий, а выходной .Пока умывался,подумал,что надо бы и пойти подзаработать чуток. Вот возьмут ли его на постоянную работу-сказать сложно,ибо документов у него никаких нет.А можно ли здесь чем-то временным заняться,  вагоны там  разгружать или баржи.
Оксанина дочка сказала за чаем,что сейчас много частников,которые берут людей без документов и всего на работу. Правда, могут и ничего не заплатить.По нынешнему это называлось «кинуть». Неподалеку,на Революции Пятого Года,живет такой мужичок,что строительством  занимается, он часто людей набирает.Но нужна ли ему рабочая сила сейчас,она не ведает.
Василий Ильич расспросил,где это и собрался. В вчерашний прозрачный пакет сложил свою вернувшуюся из рва одежду,чтоб в нее переодеться на работе. Рубашку,что была тесна,пришлось носить нараспашку. Некрасиво это для мужика,но куда тут денешься. Да и теперешние не брезгуют ходить в много раз рваных синих штанах и высунув живот наружу. Авось стерпят.
Улица была знакомой,правда раньше она называлась Веселой.Когда-то при царском режиме ,здесь были и публичные дома,отчего ее так и назвали. Позднее,улица малость подправила свою благопристойность,там и серьезные люди селиться стали и фабрики построились. Да,здесь и трамвай раньше ходил, при том же царизме,судя по рассказам. Сейчас от всего этого не осталось следа. Дома явно не старые, трамвая нет и рельс от него тоже. Правда, оставались ли рельсы в его время,Василий Ильич не смог  вспомнить.
Подрядчик по имени Руслан стоял возле недостроенного углового двухэтажного дома и ругал кого-то, кто был наверху.

Кто-то лениво отругивался от него сверху, чем и дал Василию Ильичу возможность понять,что этот вот  недомерок с  пузом, как у буржуя на плакатах , именно подрядчик. Еще Руслан был небрит третий день, носил непрозрачные для чужого взгляда очки  , а штаны с него едва не сваливались. Василий Ильич подумал, что вне разрухи так стыдно ходить, но одернул себя, ибо одет он тоже не совсем по размеру, а побриться сегодня  не удалось. .Давно у родственницы  мужчин дома не было,  потому и нечем щетину убрать.
Когда Руслан отвлекся   от ругани с неизвестным наверху, Василий  Ильич и предложил себя в качестве  каменщика или плотника. Плотник, если начистоту, из него был так себе, но вдруг подрядчику сейчас не нужны каменщики, зато плотники-позарез?
Руслан подумал и сказал, что нужны. Сейчас надо полчаса подождать, подойдет «Газель» и работа будет. Расчет после работы. Но больше чем  как пятьдесят копеек за кирпич он не даст.
Василий Ильич счел это приличными деньгами и согласился. Только как может подойти сюда  и что это за газель-он не понял, но решил не уточнять, чтобы не приняли за совсем нездешнего. Отошел в тенек и сел на стоящий там на попа ящик. Газель оказалась автомобилем серого цвета со сдвижной дверью сбоку. Дверь  эта лязгала , как винтовочный затвор и вызывала беспокойство- а не разрежет ли она случайно попавшего  под нее как гильотина? Но Руслан и еще один парень ею благополучно и непринужденно пользовались.
Машины в этом времени стали еще хуже. «Газель» вытрясла из него все кости. Может, виноват были и водитель, и дорога.Но Василий Ильич несколько раз едва не пробил головой крышу, да и  толчков послабее хватало, когда он аж отрывался от сидения. Когда приехали, спина заболела, как у старика на непогоду. А куда и как ехали- не до того было, все перебили ощущения от основной точки опоры.  От толчков и ударов отдохнулось только раз, когда подсаживались еще двое работников. Они сели за Василием Ильичом, но пока они мимо него пробирались- винный дух от них был такой, что аж глаза заслезились. Матерь божья Остробрамская, как же они вчера набрались? Или уже с утра добавили? Нет, вчерашнее, если судить по запаху.
Руслан оставил здесь Василия Ильича, этих двух похмельных, перемежая речь ругательствами, пояснил,что делать надо, где что брать, вскочил в «козель» (такое впечатление  создалось от машины) и рванул с места.
Ну что- начатая стена есть, угол выведен, кирпич лежит, песок есть, вода  тоже. Цемент- да, есть. Цемент  сейчас в мешках из какой-то плотной бумаги, а не в деревянных бочках . Эх, вот только не подумал он, что день жаркий, так и голову напечет. Ага вот в углу лежит газета, на которой кто-то раньше что-то ел. Сейчас лишнее стрясти- и будет из нее шапка.
Работа была знакомой и помогала отвлекаться от тяжелых дум- для чего он здесь, это какая-то кара небес, что он воскрес или, наоборот, награда за что-то ? А за что? Жил он, в общем, как все вокруг  него. Нельзя сказать, то был он святым или особо грешным, если вспомнить слова отца Макария. Особо не за что стыдиться, а гордиться-ну разве что тем, что не остался тогда у григорьевцев, а сбежал. Ну и потом не пристал к разным атаманам, которых тогда хватало и идейных и безыдейных, и с юмором, и без юмора, да и без головы тоже.
А потом тяжело было многим пояснять, что пошел в отряд атамана  Орла не потому, что тому атаману сочувствовал, а просто потому, что хлопцы Орла тогда воевали с деникинцами и раньше других вошли в родные Великие Криницы . А почему Орел стал воевать с деникинцами - а ктож его знал, а сейчас еще менее понятно…
Не все и добровольцами к какой-то силе прибивались. Мобилизациями не брезговали и атаманы. И пленных в строй ставили. Когда после политработы,когда просто так- жить хочешь? Ну вот и служи, коль хочешь жить. И служили. В Киеве , по подсчетам Миши Вейнбаума , власть менялась одиннадцать раз. Но Мишу поправляли,что не одиннадцать, а четырнадцать. В Одессе-не меньше.
Были и люди, которых помотало по разным армиям. Сам Василий Ильич без этого обошелся, ибо служил все время на красной стороне. Но вот попал бы тогда к Григорьеву-а чтобы с ним тогда  было? А , кстати,  какой тогда месяц девятнадцатого был? Тогда Григорьев красным был или уже сизым, как его нос от самогона?  Вроде как апрель. Тогда Григорьев был еще красным комбригом, так что и Василь  снова  бы к красным попал. А через пару месяцев , глядишь, и прибили бы за то, что не забыл, что красным назвался. Не все могут тут же забывать, кем вчера назывался. Сам Никифор Григорьев это хорошо умел. Оттого ему много давалось и много спросилось, когда с махновцами решил договариваться. Говорили, говорили с ним гуляйпольские, а потом достали из карманов  заранее подготовленные револьверы и кончился атаман Григорьев, как самогон у него в стакане.
Василий Ильич вспоминал, а руки не забывали, что делать надо.
К Григорьеву Василь не попал, а через две недели проезжал через станцию другой отряд, в котором служил брат отца Роман. Ехали они на Киев , а на станции Николаевское у них пополнение случилось. Молоденький такой хлопчик, Василём звали. Пристроился к дяде и поехал посмотреть на мир вокруг. Мама плакала, но торбочку в дорогу сложила. Отец бы его не пустил, но в тот день  дома его не было. Сестренки Василя  крестили и  желали, чтоб он вернулся живым и не покалеченным… А он спешил на станцию и боялся, что  поезд уедет без него.
Поезд не уехал и большевики без него не обошлись, как пелось в  песне Демьяна Бедного. И на мир он насмотрелся- кого перед ним только не было. Поляки, петлюровцы, деникинцы, белозеленые, грузины, махновцы, атаманы Холодного Яра. Даже гуцульскую морскую пехоту повидал, хоть звучит это дико, как летающий бронепоезд. Ну вот придумали же петлюровцы такую вот у себя часть и одели почти как матросов, только штаны-не морские клеши,а галифе черного цвета, ну и кокарда петлюровская. Чего  это им приспичило морскую пехоту формировать из тех, кто море только во сне и книжках видел, да и когда до ближайшего моря было пятьсот верст ,а то и более -непонятно.

Наниматель быстро навел порядок. Два «лишенца» получили  целую очередь ругательств, а когда попытались огрызнуться-еще и пинка . Денег им не досталось совсем, но, если честно, то и не за что. За день они  уложили восемнадцать кирпичей, устали, стали поправлять здоровье и незаметно увлеклись,забыв про дело. Василий Ильич же поразил Руслана качеством работы прямо  до потери словарного запаса, ибо подрядчик выдавил из себя только : « Ну ваааще ты , мужик, дал…»
Руслан  пожалел, что рано кончился цемент, и  сказал, что надо было у этих «ушлепков» отобрать, но тут же оборвал мысль-Василий Ильич «лишенцам» ведь не начальник. Подрядчик отсчитал целую кучу денег с изображением князя Ярослава Мудрого и сказал, что завтра и послезавтра у него для Василия Ильича работы нет, этот дом пока не очень к спеху, но вот через два дня ему надо будет поднапрячься  и быстро доделать магазин в Кохновке. Вот тогда пусть и приходит с утра, как и сегодня. Хорошему работнику Руслан всегда рад.
Жутко скачущая по ухабам  «козель» вернула Васлия Ильича обратно на Советскую. Денег вроде было много, но  он решил сам ничего не покупать, а сходить в магазин вместе с  Надеждой, она-то лучше знает, чего больше надо и что почем. Ему лично нужно только чем бриться. Мысли о куреве Василий Ильич усердно давил и таки загнал поглубже. Поэтому он стал отмывать  себя после работы, а родственница  тем временем пошла в магазин. Когда она пришла, тогда и поели.
Как выяснилось, теперешние бреются каким-то очень ужатым вариантом  безопасных бритв, только материл –не металл, а нечто вроде целлулоида, но потверже на ощупь. Утром будет видно, что лучше бреет.
Хотя завтра работы у этого подрядчика не будет, Василий Ильич расспросил Надю, где еще можно подработать. Она точно не знала, но вроде слышала, что можно подработать на оптовых складах. Там множество магазинов, киосков и при них складов, поэтому там все время нужны люди,чтоб принять или выдать товар…. Может, там и что-то найдется. Правда, это было очень далеко. Поэтому решили,что Надежда отведет Василия Ильича на остановку, а дальше он уж сам доборется, воспользовавшись тем, что язык доводит до Киева. А обратно- уже будет видно, пешим ходом  или опять на транспорте.
Вечером он долго не мог заснуть. Что-то все время мешало- вот , вроде глаза сами слипаются,а все нет сна  никак.
Промучившись в бесплотных попытках, Василий Ильич снова предался воспоминаниям, решив, что  сон как-нибудь  придет, если он должен быть.
А пока шли воспоминания о лете девятнадцатого. Тогда он был в «пожарной команде».Так в шутку в дивизии  называли пулеметную команду, вооруженную Льюисами, которая и должна была служить наподобие пожарных, «залив» огнем  намечающийся прорыв врага. Ну и а атаке тоже приходилось бывать, усиливая  ее острие . Дядю  с племянником тогда разлучили, и стал Василь тем, кто потом назывался второй номер пулемета. Какая у него была основная задача ? Поскольку с механизмами он раньше дела почти не имел, а Льюис  простотой конструкции не отличался, то взваливал Василь «самовар» на плечо и нес, куда нужно,благо сил хватало .Так было на походе,  в бою  же первую скрипку играл Иван Фомич, а Василь ему помогал.  Иван Фомич был из питерских рабочих, с завода Лесснера, потому устройство пулемета ему сложным не казалось. Это Василю сначала всякие там малые и большие отверстия, тяги и винты казались темным лесом, в котором он  никогда не разберется и блукать всегда будет. Но шло время, и руки все увереннее выполняли нужную работу. Иван Фомич  считал, что оба пулеметчика должны  смочь друг друга во всем заменять, и командир его в этом поддерживал. А когда оба в наличии,то каждый занимает то место, где у него лучше получается. Потом Василь и нес почти пудовую тяжесть пулемета. Первое время он ворчал на удобство переноски и тяжесть, но потом и сам втянулся и кое-что повидал. И счел английскую машинку вполне достойной. Французский Шош клинило чуть ли не на каждом магазине, да и выглядел он каким-то, так скажем, причудливым. Видал Василь еще и немецкий ручной пулемет с лентою, так он был еще тяжелее. Льюис оказывался лучше  всех других. Хотя не помешало бы ему  быть чуть полегче , да и  градус сложности устройства  снизить.
…Обмундирование выдали   австрийское. Не то сами австрияки побросали,не то  гетмана Скоропадского вояки .Но, правда ,  дали не всё. Мундир и штаны австрийские, а вот шинели не досталось, потому носил домашнюю свитку, да и обувка была тоже своя. А фуражка осталась от царской армии, Василь только к ней звездочку прикрепил. Впрочем, однообразно одевались только свежие части, пришедшие из резерва. А  те, что уже долго воюют, обмундирование и снаряжение имели страшно пестрое- кто какое достал. Воюет полк против галичан- значит, на части бойцов появляется австрийская форма. Встретились в мае с Серожупанной дивизией- в наших рядах серого цвета прибавилось. Ну и так далее. Интендантство не всегда справлялось, потому так и жили-что добыл, то и носишь. С патронами тоже сложности были, ибо одновременно использовались винтовки и пулеметы многих систем. Под трехлинейный патрон ручных пулеметов Василь тогда не встречал. Максимы и кольты под него были, а вот таких –нет. Потому лежала еще одна задача на Василе- глядеть зорко по сторонам, не  лежит ли где-то в вблизи английская винтовка или такой же льюис возле убитых или  брошенный. Иногда такое счастье было, но бывало, и не везло. Пришлось как-то отражать атаку конницы  петлюровцев,имея к пулемету только один диск. Тогда этого хватило, потому  военная жизнь Василия закончилась под Кременчугом , а не под  Коростенем и на двадцать лет раньше.
Регулярно  будучи в поисках патронов, Василь и разбираться в них стал. Первое время он еще мог притащить  по ошибке более пузатый французский патрон, но потом уже нет. Хотя был в его практике интересный случай.  Лежал под хутором Веселым  убитый из Запорожского корпуса петлюровцев. Винтовка у него русская драгунская, то есть нужных патронов быть не должно. И только из добросовестности Василь стал проверять подсумки. В правом- трехлинейные патроны в обоймах (жалко), а в левом- английские россыпью! В мешке за плечами-еще россыпь английских! Да радость то какая прямо на ровном месте, а то  опять  запас  их к концу подходит.
Но для чего  эти патроны запорожцу в русской винтовке? Потом , конечно, он узнал, что некоторые винтовки позволяли стрелять чужими патронами, но вообще такой фокус был чреват разными неудобствами, иногда опасными для жизни. Потому , коль есть у тебя русская винтовка, то и стреляй патронами от нее. Иногда можно было  и английский либо австрийский патрон  в нее засунуть и со своими глазами остаться, но не всем так везло.
Еще Василю досталось  австрийское оружие – пистолет Стеер {*} и австрийский же штык. Как сказал Фомич- на всякий случай. Штык ,  пока он служил в Украинской советской дивизии ,  таких случаев не имел, Василь им  для хозяйственных дел пользовался. Да и честно говоря, тогда он не очень представлял, как это –взять и ударить ножом кого-то. Потом научился. А вот пистолет  и тогда использовать довелось.  Заряжался он, как винтовка, обоймой сверху. Еще такое было у маузера, а другие пистолеты заряжались снизу. Увесистая машинка была, но надежная. Впрочем, другие  военные пистолеты весом не сильно отличались, только браунинги были полегче. Но, чтоб попасть точно из браунинга, особенно испанского, должно быть сильно везучим.
Наверное, эсэры, когда из таких браунингов покушения устраивали, стреляли чуть ли не в упор.
И то Столыпин, получив браунинговскую пулю в печень, прежде чем осесть, благословил царя . От стееровской пули , полагал Василий Ильич, сановник  бы  вообще не устоял на ногах. Был у него опыт , что бывает, когда  попадаешь из Стеера противнику в грудь или живот. Ни один  петлюровец не устоял, и ни один не выжил.
[*]
А так тогда тоже  произносили.