Подвалы ГЗ МГУ.
«Вот, пожалуйста:
их профессура готова к бою!»*
В стрелковом зале, расположенном в подвале корпуса «А» было темно – лишь вдалеке, в конце узкого длинного зала сияли подсвеченные мишени. Резко, сухо щёлками мелкашки. Инструктор, сорокалетний мужчина в старомодном НАТОвском флектарне, сидел у трубы – корректировал.
- Это кто? А, вы, Яков Израилевич… придётся подождать немного, пока  морфология отстреляется
- А давно начали?
- Только что. Хорошо, Зданевич! – это уже стрелку.

* Из к\ф «Дежа вю»

Егор отошёл к оружейной пирамиде. Выбор стволов не впечатлял: десяток ТОЗовок – по большей части, однозарядные «восьмёрки» - два мосинских карабина, с откидным штыком и без, и два «калашниковых» - АКМ и АКМС со складным металлическим прикладом. Длинная деревянная стойка, в спусковые скобы пропущена цепочка, запертая на висячий замок.
«Да-а… снаружи за такой подход к хранению оружия точно оторвали бы голову. Чтоб другим неповадно…»
- Байбаков, «семёрка» на четыре часа. – раздался голос инструктора. – Дышите ровнее!
Стену над пирамидой украшали большие листы со схемами оружия. Кроме стволов, стоящих в пирамиде, Егор обнаружил плакаты с «Наганом», ТТ и помповым полицейским карабином КС-23.
«Это  ещё зачем? Что за звери такие, по которым надо стрелять спецбоеприпасами с «Сиренью» и «Черёмухой»? Хотя… может, патрон, с какими-нибудь усыпляющими дротиками?»
- Отлично, Кузьмин! Теперь по второй мишени – тройку с минимальными интервалами. А вас, Петров, не узнаю. Мушку заваливаете, внимательнее!
«Что-то не похоже на плановый зачёт для галочки, скорее уж -  полноценная тренировка. Похоже, к стрелковой подготовке здесь относятся серьёзно…»
Морфологи стреляли около четверти часа.  Потом отзвучали  вперебой «стрельбу закончил» и ритуальные заклинания насчёт оставленных в стволе патронов и сбора гильз. И, наконец, долгожданное: «Следующая смена - на огневой рубеж!»

Описывая действия напарника «в поле» Фомич не поскупился на похвалы. Завлаб впечатлился, быстро набросал приказ об «зачислении Жалнина, Егора Семёновича на должность младшего лаборанта в связи с досрочным прохождением испытательного срока» и отнёс бумагу в секретариат. После чего -  обрадовал нового штатного лаборанта сообщением: сегодня в 17.00 сотрудникам лаборатории микологии предстоит ежеквартальная сдача нормативов.   Каковая, согласно распоряжению заведующего кафедры за номером… от… должна пройти организованно и одномоментно, поскольку некоторые несознательные личности – тут Яков Израилевич выразительно покосился на одного из мэнээсов, нескладного, долговязого парня с редким именем Викентий – уже позволяли себе срывать сроки. Чем подвели всю лабораторию и лично его, кандидата наук Шапиро, под монастырь.

Мишенями в тире служили изображения зверей с нанесёнными на них кругами-сетками. Егор с удовольствием узнал в одной из двух доставшихся ему картинок-мишеней давешнюю саблезубую рысь-баюна  и высадил по ней  десять из двадцати выданных для зачётной стрельбы мелкашкечных патронов. Остальные достались чешуйчатой острорылой твари, именовавшейся, как гласила подпись на мишени, «шипомордник». Инструктор, осмотрев мишени, довольно хмыкнул и  вывел в неизменной амбарной книге с надписью «Сдача нормативов» жирную цифру «5».
Сотрудники лаборатории микологии, включая  проштрафившегося Викентия, отстрелялись вполне прилично. На твёрдые «три с плюсом». Далее последовала чистка оружия (микологи стреляли последними) и зачёт по матчасти – сборка-разборка АКМ и карабина. С этим Егор справился играючи, поставив, если верить инструктору, новый рекорд кафедры.

- Яков Израилевич, а почему в выходы не дают автоматы? Фро…Фёдор Матвеич говорил – только помпы и «мосинки», да ещё иногда наганы. С «калашом» никакой баюн не страшен!
Завлаб поглядел на ретивого новичка с интересом.
- Вы, как я погляжу, хорошо знаете оружие и стреляете отлично. Увлекаетесь?
- До бакалавриата служил в погранвойсках, на  Дальнем Востоке.
- В тайге?
- Биробиджанский погранотряд, застава «Дичун».
- Тогда должны понимать, что не всякого зверя можно свалить из автомата. Останавливающее действие, знаете ли… Но главное –Лес не любит стрельбы. И тем более,  очередями. Нет, стрелять-то приходится, конечно – но только в крайнем случае. Когда речь идёт о спасении жизни, например... А вот на охоте, по животным -  лучше воздержаться.
Егор удивлённо хмыкнул.
- А не по животным?
Завлаб поднял на него глаза.
- Желаете поохотиться на людей?
- Нет, я так, на всякий случай…
- Если на всякий случай – то это наше, дело, людское.  Лес же требует соблюдать правила по отношению к своим созданиям. Знать бы ещё, кто эти правила сочинил…
В голосе завлаба Егор уловил нотку горечи.
- Вот вы, Яков Израилевич, говорите – «правила». А что бывает с тем, кто их нарушает?
- Если вы о наказании, то молния вас не поразит и дерево на голову не упадёт. А может и упадёт, кто знает? Замечено, что тем, кто слишком увлекается стрельбой,  категорически перестаёт везти. Разумного объяснения этому нет, но лесовики верят, и в особенности, егеря. А ведь им, согласитесь, виднее, не так ли? Егеря даже помпы не носят - обходятся двустволками или арбалетами. А те, кто начинает стрелять без разбору… да вот, вспомните, что творится  в Карачи! Там попытались подавить Лес силой оружия,  а он в ответ плодит таких  чудовищ, что рядом с ними чернолесские твари - сущие болонки!
Завлаб кивнул на мишень с шипомордником.
- И это происходит с пугающей стремительностью: новые твари появляются и мутируют чуть ли не быстрее, чем культура плесневого грибка в чашке Петри. Вы, конечно, читали Гаррисона?
Егору оставалось только смущённо улыбнуться и пожать плечами.
- Зря, молодой человек, зря, отличный, знаете ли, фантаст. Его «Стальная крыса»…
- Я  фантастику как-то не  очень….
- Дело ваше. Я почему  упомянул о Гаррисоне: есть у него  книга  «Мир смерти» - там люди сражаются с экосистемой планеты, которая специально для борьбы с ними создаёт разных чудовищ. И если кто-то покидает планету, скажем,  на месяц, то по возвращении проходит инструктаж: какие новые смертоносные создания появились за время его отсутствия? В Карачи дело идёт именно к этому.
Завлаб оглянулся. Сотрудники лаборатории закончили приборку и теперь сгрудились вокруг инструктора и задымили сигаретами. Судя по оживлённым возгласам, пересыпанным специфической терминологией – там травили охотничьи байки.
- Так о чём я? Невооружённым взглядом видно, что люди эту войну проигрывают. За последние пять лет границы Леса Карачи раздвинулись на несколько километров и темп расширения медленно, но неуклонно растёт. Если так будет продолжаться – паки, по примеру китайцев, пустят в ход водородные бомбы.
- Любопытная точка зрения... - осторожно ответил Егор. – Так вы считаете, что совпадение реальных событий с тем, что написано в этом  «Мире Смерти» -  неспроста, и Лес повторяет сюжет, сочинённый людьми?
- Как знать, молодой человек, как знать… Вопрос этот, скорее, философский, а не из области биологии - но я всегда считал, что Лес, выстраивая «отношения» с нашей цивилизацией, пользуется образами, нами же и порождёнными. Скажем, Токио - его Лес в одночасье слизнуло гигантское цунами, теперь на месте мегаполиса и Токийского залива – чудовищное мангровое болото, клекочущее, испускающее ядовитые миазмы, посреди которого торчат обглоданные скелеты небоскрёбов. Что это, как не воплощение историй о гибели Японии от какого-нибудь катаклизма? Раньше они были там весьма популярны - «Гибель дракона» Саке Комацу, фильмы про  Годзиллу, бесчисленные манги… А Нью-Йорк? Не американцы ли сняли множество фильмов о городе, отгороженном стеной, городе, где собраны преступники, возмутители спокойствия, маргиналы со всей страны?  «Побег из Нью-Йорка, «Побег из Лос-Анджелеса»…. впрочем, вы их, скорее всего, не видели…
Егор кивнул, соглашаясь.
- Ну, хорошо – Нью-Йорк, Токио… допустим. А Сан-Паулу? Про то, что там творится, тоже есть фильм? Или, может,   книга?
- Конечно, и не одна! Город, затерянный в джунглях, населённый дикарями-людоедами – излюбленный некогда штамп приключенческой литературы. – улыбнулся Яков Израилевич. – Снисходительно так улыбнулся, будто беседовал с малым дитём.
- Впрочем, молодой человек, не следует воспринимать это слишком уж всерьёз. Это лишь одна из версий, есть и обратная точка зрения.
- Обратная? Это, простите, как?
- Один неглупый человек сказал, что наш разум не способен создать ничего, что не существовало бы в реальности. Возможно, мы столкнулись с реальностью, которую подглядели в своём воображении писатели и сценаристы.
Егор задумался, тряхнул головой.
- Ладно, бог с ними, с  книгами. Но вот вы сказали: «Лес требует…» "Лес выстраивает отношения…", "Лес пользуется образами..." Неужели вы всерьёз считаете его разумным?
Яков Израилевич посмотрел на часы.
- Что-то мы увлеклись, а мне ещё лабораторию запереть… Разговор это долгий, а  сейчас уже поздно. Может,  продолжим в другой раз? И мой вам совет: выспитесь хорошенько, завтра трудный день… 

Отредактировано Ромей (02-06-2019 10:06:58)

Замоскворечье,
Добрынинский Кордон
Кто рано встаёт – тому Лес подаёт
Будить своего спутника Сергей не стал.  От Добрынинской их пути расходились: егерь приглашал челнока ради его четвероногого транспорта - доставить ящик с заказом туда, где  должна ждать лодка. Но неуклюжая тара осталась на ступеньках музейного храма, и сейчас вся добыча Сергея помещалась в лёгком кожаном тубусе. Петюня может спокойно отправляться по своим делам - на Кордоне есть, чем затариться, ходка в любом случае не будет порожней.
Часы Сергея – хронограф Caliber от Картье в золотом корпусе, добытый когда-то с немалым риском в часовом салоне на Новом Арбате -  показывали четыре-сорок утра. Небо в узкой прорехе древесных крон только-только начало сереть. Птичья мелочь, не умолкавшая всю ночь, после дождя умолкла и  не нарушала  предутренний сон обитателей Добрынинского кордона.
Спали, впрочем, не все. Вслед за Петюней на двор выбрался и Ваха. За спиной у аксакала стоял Умар – Сергей машинально отметил, что юноша нисколько не похож ни на отца, ни на мать. Характерные черты, присущие рождённым в лесу у него были особенно заметны: тонкое, удлиненное лицо, слегка заострённые уши, нос, начинающийся выше линии бровей. Сильваны – их ни с кем не спутаешь…
- Слюшай, Бич,  тут такое дело, э? Умар на разведку ходил, сейчас только вернулся.  Говорит - в сторону Октябрьской всё сплошняком заросло. Проволочный вьюн молодой, крепкий, рубить его тяжело. Отошли шагов на двести, вернулись – не пройти! А в другую сторону, как на заказ, чисто.
- Точно! – подтвердил, зевнув,  Петюня. – Я там сколько раз после дождя ходил – осевая отсюда и до самой Павелецкой площади не зарастает.
Он всё-таки проснулся, выбрался на воздух  и теперь дрожал от сырости в длинной, до колен, исподней рубахе. Вчера вечером, получив условленную плату, он стал напрашиваться и дальше с Сергеем, а получив отказ – расстроился, надулся, как мышь  на крупу, и ушёл в амбар, к своему Мойше. Утром же, когда егерь собирался уходить – вылез во двор, чтобы принять участие в проводах.
Сергей задумался. Участок Садового по Крымскому валу до Калужской площади, имел дурную славу – подлесок там после любого дождя разрастался так, что приходилось прорубать путь шаг за шагом, тратя по часу – полтора на то, чтобы преодолеть полсотни метров. Если, конечно, не наткнёшься с выводком плюющихся пауков. Эти здоровенные, размером с хорошего камчатского краба, создания, особенно опасные в густых зарослях, обладали крайне неприятной способностью - они могли выстреливать липкую нить с капелькой сильнодействующего яда на кончике, целя в глаза жертвы. Обитатели Чернолеса, они давно выбрались за границы Болотного острова и теперь попадались даже на Шаболовке. 
- Пожалуй, пойду к Павелецкой.   По Садовому до поворота на Дубнинскую, а дальше  – как получится. Обойду Омут, потом через железнодорожные пути и, дворами, на Кожевническую.  Часа за три, если повезёт, буду у Новоспасского моста. 
- Ты, брат, на Павелецкой поосторожнее. – посоветовал Ваха. – Вода поднялась после дождя, кикиморы на берег полезли, в кустах прячутся. Умар с парнями неделю назад ходил – так едва отбились. Верно говорю, да?
Сильван кивнул. Егерь отметил, что за всё время беседы он не произнёс ни слова.
- Как-нибудь. Не в первый раз, уважаемый Ваха. Есть там две-три обходные тропки…
Ну, смотри, брат. По мне – так близко, ох близко к Чернолесу… Ну да что я говорю, ты – егерь, тебе лучше знать.
- Спасибо за заботу, уважаемый Ваха. А сейчас – скажи-ка, где тут у вас беличьи колокольцы? Надо  бы предупредить лодочника, чтобы ждал меня Новоспасского. А то нехорошо получится - уговорились, встретиться возле Крымского моста, а я  собрался в другую сторону…

Отредактировано Ромей (02-06-2019 15:47:26)

Берег Москвы-реки.
Нормальные герои всегда идут в обход.*
Вблизи Новоспасского моста почти не было многоэтажных домов – разве что Г-образная восьмиэтажка, одним фасадом на набережную а другим – на въездную эстакаду. Она стояла на своём законном месте – замысловатой коробкой, сверху донизу увитой ползучей растительностью так, что даже вблизи невозможно было разглядеть оконные проёмы. Остальные здания – двух- и трёх этажки постройки начала прошлого века и плоскую производственную индустриальную коробку Лес не пощадил – от них остались кучи строительного мусора, укрытые толстыми подушками мха и непроходимым кустарником.

* Из х\ф «Айболит-66»

А вот тропа, ведущая на мост, сохранилась. Сергей давно подметил, что Лес щадит порой дорожки, проложенные людьми в его владениях, но делает это с какой-то загадочной избирательностью: одни тропы не зарастают годами, другие скрываются в бурной поросли после первого же дождя. Казалось, путников – охотников, челноков, «барахольщиков», промышляющих в заброшенных квартирах и магазинах – ненавязчиво подталкивают к тому, чтобы те обходили одни районы Московского Леса и посещали другие.
Большинство так и поступало, тем более, что на «торных тропах» не разбойничали опасные твари из числа мутантов и гостей из доисторических эпох, вроде шипомордников и саблезубых кошек. Или охотничьих роёв плотоядного гнуса, изредка вырывающихся за границы Чернолеса и оставляющих за собой обглоданные скелеты живых существ – неважно, людей, смилодонов или королевских оленей.
Но из любых правил есть исключения. Хищные октоподы, которых в Лесу называли «кикиморами» -  за спутанные грязно-зелёные волокнистые пряди, свисавшие с осьминожьего тела – не признавали никаких ограничений. Заселившие поначалу кромку Болотного острова, заплетённую корнями гигантских, чёрных  вязов, совершенно разрушивших каменные набережные, кикиморы постепенно «освоили» и подземные коммуникации. И расползлись по ним, глубоко вторгшись на территорию Замоскворечья. Самое большое гнездо кикимор было в Павелецком омуте – огромном провале, возникшем на месте одноимённой площади. В последние горы перед Зелёным приливом там затеяли строить подземный торговый центр, но не успели. Котлован и незаконченные бетонные конструкции затопило грунтовыми водами и образовался застойный гнилой пруд изрядной глубины – кроме четырёх этажей собственно торгового центра, здесь подразумевались многоуровневые подземные парковки и технические ярусы.  А лет десять назад сюда добрались кикиморы – прижились, расплодились и принялись терроризировать всю округу, не делая различий между берегом Омута и торными тропами Садового и Дубининской улицы.
Но, как это нередко бывает, хищники вскоре сами стали добычей. С тех пор, как лесные мастера нашли способ использовать их кожу, лесные охотники изрядно проредили популяцию злобных октоподов. Кожу кикимор обрабатывали так, что она приобретала эластичность, не уступая натуральному каучуку. Полученный материал шёл на мехи для воды, подошвы, тяжи охотничьих  рогаток, сторожкѝ силков и массу  других полезных вещей.
Охота на кикимор считалась занятием небезопасным – особенно после сильных дождей, когда октоподы выбирались на берег и устраивали засады, закапываясь в напитанную дождевой водой землю – чтобы кожные покровы не пересохли от недостатка влаги. Зелёные космы делали их почти невидимыми, и жертва, как правило, узнавала о засаде, когда её со всех сторон захлёстывали щупальца – кикиморы охотились группами по две-три особи.
Именно это и случилось с беднягой, которого Сергей обнаружил возле поворота на Дубининскую. Судя по  татуированному на бритой налысо голове солярному колесу  - из большой общины родноверов, обосновавшихся в прибрежных кварталах между парком Музеон и Большой Полянкой.
Сергей недолюбливал поклонников Чернобога за упёртость и склонность к мракобесию. А более всего -  за первобытную жестокость: родноверы широко практиковали ритуальные пытки и ритуальный же каннибализм. Но, увидев, во что превратилось тело несчастного, егерь не мог ему не посочувствовать - щупальца, вооружённые мощными присосками с роговыми крючьями, разорвали брюшину и грудную клетку, и теперь кикиморы увлечённо копались в месиве из кишок, крови и поломанных рёбер. Казалось, они вот-вот довольно заурчат – несмотря на то,  что немы, как рыбы, с которыми и делят среду обитания…
Снаряжение неудачника – ловчий шест с проволочной петлёй и АКМ – валялись тут же, неподалёку. Сергей подобрал автомат, не сводя глаз с кикимор. Твари, почуяв его, отвлеклись от трапезы и приняли угрожающие стойки, раскинув щупальца веером – предостережение конкуренту, задумавшему покуситься на добычу. Сергей мог, не особо напрягаясь, перебить всех трёх  -  вовремя обнаруженные кикиморы не так уж и опасны, расправиться с ними можно без стрельбы, рогатиной. Но… смысл? Если даже прикопать недоеденного родновера,  сородичи убитых доберутся до тела  через считанные часы, упорства и чутья на падаль  головоногим гадам не занимать. А погибший… что ж, ему отмерялось его же мерой, не так ли? Родноверы поедали печень убитых врагов, каковыми провозгласили всех, не разделяющих их языческого культа. И чем, в таком случае, они лучше несчастных кикимор, которые всего-навсего следуют своим инстинктам? Разве, тем, что кикиморы жрут молча, а родноверы обставляют этот процесс массовым камланием и прочими пафосными ритуалами…
Стараясь не поворачиваться спиной к октоподам, Сергей обошёл место кровавого пиршества и пошёл прочь, по Дубининской. Отойдя шагов на сто, он остановился и осмотрел добычу. АКМ, в меру потёртый, видно, что погибший родовер любил оружие и тщательно за ним ухаживал.
«Ну что, парень, сильно помог тебе твой автоматик? Говорят же умные люди: «Лес  не тир и не передовая, тут, прежде чем стрелять, надо сперва подумать – а стоит ли? И уж тем более, когда у тебя в руках не двустволка, а такая вот машинка…»
На дереве приклада красовалась выжженная восьмиконечная свастика - в точности, как скальпе покойника. На обратной стороне имел место волчий крюк, а на шейке ложи владелец автомата прорезал ножом пять глубоких поперечных бороздок.
«Что ж, всё справедливо - кикиморы нашли своего…»
Шагах в десяти мостовую рассекал узкий разлом. Мутная жижа, заполнявшая провал, сыто булькнула, принимая смертоносную железяку. Можно, конечно, было продать автомат – на рынке Речвокзала за АКМ дают три сотни жёлудей, а на Метромосту, у золотолесцев все пять. Но… Сергей старательно вытер ладони пучком травы, будто стараясь отбить въедливый запах, и зашагал по тропе, в обход полуразрушенного здания вокзала. Эта тропа полутора часами позже вывела к Дербенёвской набережной, справа от Новоспасского моста, где его уже час, как дожидалась лодка.

Отредактировано Ромей (03-06-2019 16:29:28)

Патронов там сколько угодно. Реально - навалом. И осталось от прежних времён (до сих пор лежит в цинках по отделениям полиции и всяким силовым ведомствам) и снаружи доставят, только попроси. Но вот не просят, поскольку спрос на "лесные" товары многократно превышает предложение. А способов надавить - правовых, силовых, экономических - нет и не предвидится.
Народу в лесу очень мало, менталитет таков, что стрельба направо и налево не поощряется.  Войны между "фракциями" - редкость, разве что отдельные  стычки. Впрочем, порой достаточно жестокие.
Упомянутое поверье насчёт "фатального невезения", как наказания за злоупотребление огнестрелом реально имеет место, а егеря при их роде занятий, надо полагать, самые суеверные из всех. К тому же вот именно эта конкретное происшествие с сожранным родновером - прямое и ясное доказательство справедливости этого суеверия: "ходил вот с автоматиком, и попался. И помог ему этот автоматик?"
Кроме того, ГГ  - человек, мягко говоря, не бедный по лесным меркам. Пока это не очень ясно, но придёт время - поймёте. Подходящего оружия при себе у него нет, если бы у него был тот же СКС - может и взял бы. А так-то зачем?

Но, тем не менее - намёк нужен.

Стараясь не поворачиваться спиной к октоподам, Сергей обошёл место кровавого пиршества и пошёл прочь, по Дубининской. Отойдя шагов на сто, он остановился и осмотрел добычу. АКМ, в меру потёртый, видно, что хозяин любил оружие и тщательно за ним ухаживал.
«Ну что, парень, сильно помог тебе твой автоматик? Говорят же умные люди: «Лес  не тир и не передовая, тут, прежде чем стрелять, надо сперва подумать – а стоит ли? И уж тем более, когда у тебя в руках не двустволка, а такая вот машинка…»
На дереве приклада красовалась выжженная восьмиконечная свастика - в точности, как скальпе покойника. На обратной стороне имел место волчий крюк, а на шейке ложи владелец автомата прорезал ножом пять глубоких поперечных бороздок.
«Что ж, всё справедливо - кикиморы нашли своего…»

А ещё - подумаю о том, как бы в тексте эти моменты прояснить.

Отредактировано Ромей (03-06-2019 19:32:14)