ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
26 сентября 2054 года, воскресенье.

Бледный сентябрьский рассвет давно уже догорел над Москвой-Рекой. На противоположной стороне, над берегом Тереховского острова, стеной высились великанские буки – они уступали, разве что, собратьям на Воробьёвых горах. Набережная, некогда одетая в асфальт, была почти свободна от растительности – филёвские фермеры старались поддерживать в сносном состоянии и её, и дебаркадер, приткнувшийся к берегу метрах в ста  ниже по течению. Сейчас оттуда доносился смех и задорные женские голоса.
- Чего к пристани-то не пошли? – спросил Коля-Эчемин, выискивая глазами источник жизнерадостных звуков. - Сейчас бы молочка парного, девчонки сбегают…
- Потому и не пошли, что девчонки. – лениво отозвался егерь. Он улёгся на траву, закинув руки за голову.  – Не хочу, чтобы нас лишний раз видели. Пусть думают, что мы двинули к Воробьёвым.
- Всё равно узнают. – подумав, ответил каякер. – Деревня, ничего не скроешь…
- Узнают, но не сразу. – Бич глянул на часы и со вздохом переменил позу. – Умар будет через час, и они со Студентом сразу двинут.
- А ты – назад, к Шмулю?
- Куда ж ещё? Яська затемно прискакала, говорит – к вечеру наши начнут подтягиваться.
Коля-Эчемин заявился в шинок незадолго до рассвета, в точном соответствии с переданными через белку распоряжениями. «Только ради тебя, Бич… -  недовольно бурчал он. – Удивляюсь, как в темноте дно не пропорол о какую-нибудь корягу…»
Мастерство не подвело каякера. Участок реки до Филёвской набережной они преодолели меньше, чем за полтора часа, несмотря на то, что у развалин Живописного моста пришлось вытаскивать пирогу из воды и нести по суше, в обход. А потом возвращаться и тащить охающего и матерящегося егеря. Компресс дяди Вовы помог, воспаления не случилось, но наступать на покалеченную ногу пока не стоило. Тем не менее, Бич настоял на том, чтобы лично проводить напарника – требовалось, но его словам, проинструктировать Умара насчёт маршрута.
«Проще всего было бы добраться до Воробьёвых гор по реке. - втолковывал он Егору. – Но берег там контролируют золотолесцы, и встречаться с ними тебе не надо. Можно высадиться на Бережковской, но к Сетуньскому Стану сейчас тоже лучше не приближаться. Сердрика они изгнали, но кто знает, сколько там осталось его сторонников? Так что лучше не рисковать – по суше, конечно, дольше, зато надёжнее. Отсюда пойдёте до Парка Победы, мимо Ближней дачи – есть там такое фермерское поселение... Потом по Минской, по Ломоносовскому и прямиком до Главного Здания. Часов за шесть-семь должны дойти. В долине Сетуни только осторожнее: там, говорят, шастает зверьё с Крылатских холмов, не хватало ещё напороться на смилодона...»
Яська ждала на набережной –   не дав егерю выбраться из пироги, она обрушила на него ворох новостей.
- Ответили пока четверо: Нгуен, Савва из Пойминского городища, Вернер с Конезавода и Уочѝви-танцовщица с Богатырского пруда. - перечисляла она, загибая тонкие пальчики. - От остальных пока нет сообщений».
- А дядя Вова и так у Шмуля. – подвёл итог Бич. - Молодчина, Яська, выручила…
Зелёная девчачья физиономия, обрамлённая рыжими волосами, расцвела в улыбке.
- Я-то думал, Яська – твоя персональная почтовая белка. – не удержался от подколки Егор. – А она, оказывается, у егерей вместо начальника почтовой службы…
Зелёная кожа побурела – видимо  это заменяло зеленокожим аватаркам румянец смущения.
- И ничего я не служу!  Просто девчонки знают что мы… что я… в общем, что я часто по его заказам летаю, вот и передали. А чего туда-сюда бегать зазря?
- Да ладно, чего там… Платят-то хоть хорошо? Не задерживают, как этот жлобяра?
Егерь хлопнул себя ладонью по лбу.
- Точно! Прости, Ясь, я и забыл.  Вот, держи, тут всё, что я задолжал.
И протянул белке  объёмистый мешочек.
-  Жёлуди. – пояснил он в ответ на недоумённый взгляд Егора. – Взял у Шмуля. Он у егерей  вместо банкира.
_ Так он не только содержатель малины, но и сидит на общаке? – понимающе кивнул Егор. – Недурно устроился, даром что   «тысячный»…
- Ты мне ребёнка не порть! – возмутился егерь. – «Притон», «общак», «малина»… чему вас только учат в Новосибирске?
- Это кто тут ребёнок? – белка, презрительно фыркнув, сгребла мешок и принялась распихивать содержимое по своим сумочкам. – Между прочим, если бы не я…
- Знаю-знаю! – Бич в знак капитуляции поднял ладони. – Ты самая храбрая, самая ловкая, самая быстрая и всё такое. Только орехами больше не кидайся, ладно? До сих пор  шишка не прошла. И как это ты ухитряешься каждый раз попадать в макушку?
Коля-Эчемин, удивлённо наблюдавший за пикировкой, встал.
- Ладно, вы тут беседуйте, а я лодку гляну. Когда проходили под мостом, вроде задели что-то, надо бы проверить.
- Деликатность проявил… - Егор проводил каякера взглядом. – Хорошие у тебя друзья, Бич, толковые.
- А иначе в Лесу никак. – серьёзно ответил егерь. – На том и держимся – на друзьях. Можно, конечно, и в одиночку бродить, но всё одно надо знать, что есть где-то такие вот люди. Коля-Эчемин, Ваха, Нгуен, Лёха-Кочегар, Яша Шапиро…
А я? – ревниво вскинулась Яська. – Меня ты, значит, за друга, не считаешь?
- Ну и ты, куда ж без тебя.
- Не больно-то и хотелось! – белка вскочила на ноги.  – И вообще, у меня на сегодня ещё куча вызовов, некогда тут с вами рассиживаться!
- Что за муха её укусила? – недоумённо спросил  Бич, как только  беличий хвост канул раз в листве. -  Сидели, вроде, разговаривали…
Егор насмешливо сощурился.
- Я всё собирался спросить - ты слепой или тупой?
Бич насторожился.
- Ты это о чём?
- О Яське, ясное дело. Девчонка влюблена в тебя по уши, и ты один упорно не желаешь этого понимать.
- Да ладно?  - егерь изумлённо уставился на напарника. – Ерунда, она же мне как дочь…
- Как дочь? Ну-ну… ты хоть замечал, какими глазами она на тебя смотрит?
- Какими? Нормальными, как на всех. Нервная только стала,  что ни скажи - шипит и чуть ли не кусается.
- А ты чего ждал? Обращаешься с ней, как с приятелем, а девушке ласка нужна, внимание. Да чего я тебе объясняю, сам взрослый мужик…
Бич помолчал, словно собираясь с духом
- Понимаешь, Студент,  я ведь не пошутил, когда сказал, что она мне как дочь.  Её отец - мой старый друг, ещё с прежних, доприливных времён, учились вместе на геологическом. Несколько лет назад у Яськи – вообще-то её зовут Ярослава – нашли рак печени. Врачи давали пятьдесят процентов успеха операции, ну а я, дурак, возьми и посоветуй  лесные снадобья.
- Почему дурак-то? – удивился Егор. - Снадобья не помогли, что ли?
  - Помогли. Месяца не прошло, как опухоль рассосалась. Врач от радости места себе не находил – чудо!  А ещё через полгода у девчонки развилась Зелёная Проказа. Побочный эффект тех самых порошочков…
Он сокрушённо мотнул головой. Похоже, что старая боль до сих пор не отпускала.
- Обратились сдуру к врачам, нет, чтобы мне сразу сообщить... Ну, те сразу поняли, что к чему - у них же инструкции Минздрава как раз на этот счёт. Позвонили в полицию, те приехали, хотели забрать Яську в спецсанаторий. Отец говорит – «не дам!», они его крутить. А он, на секундочку, в армии был инструктором по рукопашке, выступал в боях без правил в тяжёлом весе.  В общем, дело скверно обернулось: пять покалеченных, в том числе, двое полицейских. Но  дочку отбил, спрятался на даче у приятеля и мне дал знать – приезжай, беда!  Пока сообщение шло, пока я до Екатеринбурга добирался, девочка уже…
Он запнулся на полуслове.
«… поздно, друг. Слово – не воробей…»
- До Екатеринбурга, говоришь? А как же этот, как его…. Лесной Призыв?
- Зов Леса. – буркнул Бич. Он уже понял, что проговорился. – Ладно, Студент,  чего уж там… Ты, вроде, парень свой, надёжный. Но смотри: будешь болтать – пеняй на себя, найду хоть в Африке, хоть в Австралии!
- Тем более, тебе туда добраться не проблема, так? И много среди   егерей, таких, иммунных?
- Насколько мне известно, я один. Остальные  кто как: Нгуен шага за МКАД сделать не может, дядя Вова выбирается иногда наружу, но не дальше Королёва. Лучше всего Вернеру  -  он как-то три дня провёл в Твери, но после этого мы со Шмулем его неделю пейсаховкой отпаивали, так приплющило парня.
- А тебе, значит, всё нипочём?
Егерь развёл руками.
- Вроде того. Ты пойми, это ж от меня не зависит. Поначалу-то я думал: отойду на десяток, ну, на сотню километров, а там всё равно дотянется… Делал вылазки, каждый раз всё дальше и дальше. Пилюлями запасался, на случай, если достигну до своего предела.
- И как?
- А никак. Времени на это ушло почти пять лет – помногу  я наращивать дистанцию опасался, как и слишком часто покидать Лес. Внимания не хотел привлекать. Но когда в один прекрасный день доехал до Мадрида - окончательно уверился, что  Зов Леса меня обошёл стороной.
- Ясно. – кивнул Егор. – Я ещё раньше что-то в этом роде заподозрил - особенно когда ты проговорился насчёт Лазурного Берега. Что, правда, случалась там побывать?
- Было дело. Очень сложный рейд выдался, захотелось сменить обстановку. Вот  и сменил… Прожил в Ницце три дня, и всё это время места себе не находил. Зов Леса тут ни при чём – просто неспокойно как-то было, неуютно. Не в радость, понимаешь? Хожу по ихней набережной Круазетт,  а у самого перед глазами всё это…
Он обвёл рукой реку, дебаркадер и низко нависающие над водой ветки филёвских вязов.
- В-общем, не выдержал я. Плюнул на оплаченный вперёд номер  в пятизвёздочном отеле, сел в самолёт – и домой. Так что хреновый из меня вышел турист…
Он помотал головой, словно отгоняя наваждение.
- Так о чём это мы говорили? Да, я Ёбург я приехал буквально в последний момент. Яська уже совсем плохая была, не узнавала никого, есть ложкой не могла, только как собачонка, из миски. Ещё бы чуть-чуть и… В общем, я её  переправил в Лес и сдал аватаркам. За два месяца её привели в чувство, а в процессе она познакомилась с белками.
- Она знает, что это ты её спас?
- Я просил не говорить. Память ей тогда конкретно отшибло.
- А отец?  Он же, как я понимаю, жив?
- Его  осудили за нападение на сотрудников полиции, и в колонии он покончил с собой. Так что незачем ей это, пусть живёт спокойно…
- Ну, не знаю…  - Егор покачал головой. - Она уже не ребёнок, имеет право знать.
- Зачем? Половина больных Зелёной Проказой ничего не помнят о прежней жизни. И хорошо, по-моему: новую жизнь надо начинать с чистого листа, без всякого там поганого багажа.
- А если багаж  - не поганый? Не у каждого ведь такая печальная история -  могли остаться родственники, родители, супруги…
- Тогда ещё хуже, потому как они с ними никогда не встретятся. Аватарки, Студент,  не могут покидать Лес - сделают шаг за разделительную линию МКАД и валятся от жесточайшего приступа мигрени. Большинство не выдерживает, сходит с ума.
- Что, пробовали?
- Конечно. Сам же говоришь – у многих снаружи близкие. Только кончалось это всегда одинаково. Вот я и решил – пусть лучше не знает…
Бич потянулся и посмотрел на часы.
- Что-то Умар задерживается. Давай, как в песне поётся – на посошок, на дальнюю дорожку…
Он извлёк из кармана маленькую фляжку и пару серебряных стопок.
- Ваха подарил . Давно ещё, лет пять назад. Обычно я их у Шмуля оставляю,  в рейде это баловство ни к чему. А тут вот захватил, цени…
- Ценю. Кстати, о Шмуле -  ты в шинке надолго собрался зависнуть?
- Как получится. Отлежусь, ногу подлечу – дам знать. Есть мнение, что нас с тобой, Студент, в покое не оставят, придётся так или иначе, расхлёбывать это дело. Ты главное,  до Универа доберись. И за Умаром присмотри – молодой он, горячий, как бы не попал в историю.
Егор повертел в пальцах крошечную, размером с напёрсток, стопку, украшенную изящной резьбой.
- Я-то думал, это он за мной будет присматривать…
- Ну… и он за тобой тоже. Ты за ним приглядишь, он за тобой – так и дойдёте в целости до ГЗ.
Бич отвернул крышку и протянул фляжку напарнику.
- «Хеннеси», коллекционный, 1965-го года. раздобыл в винном погребе «Арагви» – здоровенная такая шестилитровая бутыль в фирменном чемодане. Чуть не грохнул, пока вытаскивал…
Егор поднёс фляжку к носу, понюхал, лизнул горлышко - и блаженно зажмурился.
- Экселлент! Нет, Бич, мы тут, в Лесу, совсем одичали: шестьдесят лет выдержки, тридцать в бутылке  - стоит, небось, как чугунный мост, коллекционеры за МКАД дрались бы… Такой коньяк в богемских хрусталях подавать, а мы его из фляжки. Ещё бы селёдкой закусили!
Бич плеснул в стопки ароматной коричневой жидкости, расстелил на траве тряпицу и стал раскладывать нехитрую дорожную закуску.
- Извиняй, барин, селёдки не держим. Зато лаваш имеется и сыр, домашний, овечий,  Шмуль в дорогу собрал. Под коньячок – самое то.
Егор пошевелил губами, подсчитывая что-то в уме.
- Слушай, из головы вылетело… сегодня какое число,  двадцать шестое?
- Да, воскресенье.  Вообще-то в Лесу редко вспоминают о календаре, обходимся…
- Обходитесь сколько угодно, только не в этот раз. Воскресенье, двадцать шестое сентября – дата особая, праздничная. Мне Шапиро за день до нашего выхода про него рассказал, даже листок из календаря предъявлял.
- Точно! – оживился егерь. – Помнится, как-то и я отмечал с ними в лаборатории.  Стало быть, повод имеем …
Он протянул стопку напарнику и поднял свою - бережно, отставив в мизинец, словно старорежимная купчиха, сидящая за самоваром.
- Ну, за День Ботаника?

Май-август 2019 года, Москва

Отредактировано Ромей (15-08-2019 22:12:50)