***
- Что это было-то, а? Никогда о таком не слыхал, даже в «Определителе» у Шапиро нет…
Рёбра, и правда, оказались сломаны, и каждый резкий вдох отдавался в боку режущей болью. Наложенные егерем компресс и повязка принесли некоторое облегчение. Егор сидел  на лавочке, обложенный подушками и диванными валиками, да потягивал маленькими глотками саговое пиво.
- Так у него ж там только фауна! – лениво отозвался егерь. – А бешеные корни – самая, что ни на есть флора. Хотя, конечно, по виду и не скажешь.
- Вроде лиан-трупоедов, про которые ты рассказывал? Тех, из Чернолеса?
Умар, по своему обыкновению, слушавший старших молча, не сдержался и хмыкнул.
- Если бы это были лианы-трупоеды, нас с тобой, не то, что в трактир – в посёлок не пустили бы. До них только дотронься – потом неделю вонять будешь, как хорошо выдержанный труп. А шмотки вообще пришлось бы сжечь, без вариантов… К тому же, бешеные корни мертвечину не едят.
- А зачем тогда они нападают?
- Как – зачем? Вот снесло бы тебе башку, ты полежал-полежал бы, да и сгнил. А это уже удобрение. К тому же, на запах падали набежит всякая живность, а её тоже можно пришибить.
- То есть, они так поляну себе удобряют, что ли?
- Типа того.
Подошёл хозяин трактира с подносом, на котором аппетитно дымилось мясное рагу с овощами.
Егор потянулся за ложкой – он успел изрядно проголодаться – и скривился, зашипев от боли.
- Вот беда… - заохал владелец заведения. – Как же вы теперь? Давайте я дочку позову, она вас с ложечки покормит. Чтобы, значить, не утруждаться…
- Ещё чего… - буркнул Егор. – Сам как-нибудь справлюсь…
- Ну, хозяин-барин…
-…хочет-живёт, хочет – удавится. – закончил за трактирщика егерь. - Ты нам вот что лучше скажи: часто у вас такая напасть?
- Да, почитай, каждую неделю.
Хозяин поставил пустой поднос на соседний столик  - чтобы не мешал беседовать с уважаемыми клиентами.
- Да мы ничо,  приспособились -  ежели бешеный корень вовремя заметить, пока он из-под земли, значит, не попёр -  даже  раскапывать не приходится. Даём знать в Обитель, и оттуда кто-нибудь приходит. Поколдует по своему, по-друидски -  и всё, никаких больше корневищ там больше не вырастает. Ну, а ежели упустить – тогда, конечно, беда. Вон, в запрошлый месяц, Семён проворонил – так ему щупальце амбар разнесло да курей с поросями передавило, пока всем селом не одолели.
Егор подцепил на вилку кусок мяса и осторожно, в три приёма, донёс его до рта. Жевать оказалось просто, а вот попытка проглотить прожёванное вызвала новый приступ боли – впрочем, вполне терпимой.
- А как заметить-то его, если не раскапывать?
- А собаки  на что? – трактирщик  кивнул на давешнюю собачонку, пристроившуюся под соседним столом с костью, облепленной махрами мяса. Та выбралась из кустов, увязалась за путниками до самого трактира  - и теперь наслаждалась вполне заслуженной наградой.
- А что друиды не помогли? – осведомился егерь. – Отказались, что ли, прийти?
Трактирщик помотал головой.
- Не, за ними послали, да только корень оказался больно шустрый. Видать, с самого низу шёл, вот Султанка так поздно его и учуяла.
- Да, так оно и бывает. – кивнул Умар и Егор с удивлением покосился на внезапно обрётшего голос сильвана. -  Из глубины корни всегда лезут по одному. Наши, добрынинские псы с такими привыкли сами справляться, поодиночке.
-  Верно, Вахиным волкодавам такой корешок на один зуб. – подтвердил егерь. – Перекусят, выкопают и хозяину приволокут, на растопку.
- Зато у Султанки нюх отменный! – трактирщик явно обиделся за собачонку. -  Уже третье корневище находит за месяц. Кстати, надо бы мужикам сказать, чтобы раскопали да выжгли, а то не приведи Лес, ещё полезут.
- Не спеши, Иван Данилыч. Сейчас поговорю с твоими гостями и погляжу.  Если что под землёй осталось – высушу, чтобы больше вас не беспокоило.
Егор обернулся, охнув от неловкого движения. В дверях стоял человек в длинной, до пят, хламиде с капюшоном, целиком закрывавшим лицо. Голос раздавался оттуда, из тёмной треугольной прорехи.
В руках незнакомец держал большой, до плеча, суковатый посох.
- А, это ты, Трен! - Егерь приподнялся на скамейке и дружески помахал вошедшему. – А у нас, как видишь, неприятности. Студент, напарник мой, явился на суд, да бешеный корень ему рёбра пересчитал. Как теперь быть, уж и не знаю?
- Если твой друг призван в Круг Друидов, – строго проговорил незнакомец, - то должен прийти, если только может двигаться. Но ты не переживай, я его осмотрю. Что к утру будет, как новенький, не обещаю, но до Обители как-нибудь доковыляет. Заодно, кстати, и собаку гляну, лапа, видать, сломана. Нехорошо, когда такое верное создание мучается.
Собачонка, оторвавшись от мосла, на трёх лапах поковыляла к друиду, весело виляя хвостом. Тот наклонился и потрепал Султанку по загривку, и она, радостно взвизгнув, лизнула ему руку – разглядеть Егор, узкую, морщинистую, обтянутую сухой, как старый пергамент, тёмно-коричневой кожей. Тыльную сторону ладони, как и запястье, густо покрывали татуировки из рун и переплетённых стеблей. Когда друид наклонялся, на груди качнулся большой круглый медальон. Егор присмотрелся и вздрогнул – на металле красовался рисунок в виде дуба, ветви и корни которого сплелись между собой, подобно щупальцам осьминогов.
Точно такое изображение было в видении, продемонстрированном ему ведуньей Наиной.
Знак Сетуньского стана.
- «Дерево Иггдрасиль… - шепнул егерь, поймав взгляд напарника.  – Этот знак много кто использует, не только друиды. Сетуньцы, аватарки, даже Пау-Вау -  хотя это  совсем не их культура, не индейская…
Друид выпрямился и заговорил. Теперь голос его звучал строго, даже официально.
- Егерь Сергей Бечёвников, именуемый «Бич» и Егор Жалнин, сотрудник МГУ. Вам обоим  надлежит завтра на второй рассветный  час явиться к малым вратам Обители и дожидаться, пока не призовут внутрь.
- Да, брат Трен. – с почтением отозвался егерь. - Будем точно в срок. Говорю за себя и за своего спутника.
Егор кивнул. Похоже, сейчас ему лучше помалкивать.
Друид ударил посохом об пол. Чисто выскобленные, натёртые воском доски гулко отозвались.
- Ваши слова услышаны Дубом и Омелой.
И обернулся к трактирщику, терпеливо дожидавшемуся окончания церемонии в сторонке. Егор вздрогнул от удивления  –сумел за какое-то неуловимое мгновение друид, не произнеся ни слова, преобразился из сурового вестника неких высших сил в обычного посетителя заведения. 
-  Ну что,  Иван Данилыч, показывай, где там у вас бешеные корни?  И вели дочке подготовить чистую холстину и кипятку. Вернёмся – лечить буду, и постояльца твоего и Султанку.
- Второй час после восхода – это во сколько? – спросил Егор, дождавшись, когда за друидом закроется дверь.
- Около восьми утра. Но явиться лучше заранее, не приведи Лес, опоздаем! С друидами, Студент, шутки шутить – себе дороже…
В голосе егеря, обычно насмешливо-ироничном, угадывалась озабоченность, если не тревога.
«…похоже, обитатели Петровской обители совсем не просты…»
Не тушуйся, студент, когда ни помирать – всё одно день терять. Прорвёмся, клык на холодец!

Отредактировано Ромей (25-09-2019 22:30:05)

V. Чёрная норвежская крыса

Совершенно секретно.
Копировать и переводить в
электронный формат запрещено.
На Ваш запрос от (вымарано) 2054 г. имею сообщить следующее:
Работы по теме «Комната» продолжаются с соблюдением графика.  На данный момент объект «Ольха»  [i](см. приложение 2.1 к настоящему документу) введён в заключительный этап операции, проводимой с целью его внедрения на  подведомственную РИИЛ территорию. Код операции - «Карниз».
Согласно утверждённому ранее плану (см. приложение 1.4) объект «Ольха» включён в состав группы, сформированной ФСИН по нашему запросу  из лиц, осужденных по тяжким или особо тяжким статьям для участия в потенциально опасных исследованиях. Особое внимание уделено тому, чтобы каждый из отобранных имел близких родственников, обладающий иммунитетом к (вымарано) и  проживающих на текущий момент на территории, подведомственной РИИЛ. Полный список группы и копии расписок с согласием на участие в медицинских экспериментах, связанных с риском для здоровья и жизни,  прилагаются (см. приложения 2.9 и 2.12).
Объект «Тополь» (см.приложение 2.3), отобранный в качестве дублёра объекта «Ольха»,  во время нахождения в СИЗО гор. (вымарано) получил травму, сделавшую невозможным дальнейшее его использование. Инцидент расследуется (см. приложение 3.7). 
Поскольку подготовить нового дублёра в установленные сроки не представляется возможным, принято решение обойтись без него.
В процессе подготовки активной фазы «Карниза», действующий на территории (вымарано) агент «Аргус» (см. справку к приложению 1.3), принял меры к  организации инцидента в спецсанатории № (вымарано). Для этого предполагается использовать боевиков и гражданских активистов, организации (вымарано).  Справка: согласно донесениям «Аргуса», эта организация располагает соответствующими возможностями как на подведомственной РИИЛ территории, так и за её пределами. Всесторонняя оценка целесообразности привлечения упомянутой организации к подобным мероприятиям была проведена годом раньше, в рамках темы «Фестиваль». (см. приложение 2.24).
На данный момент одна из ячеек (оперативный код «Доберман») полностью готова предпринять все необходимые действия.  При этом непосредственные исполнители считают, что и задание и средства для проведения операции получены от международной  правозащитной организации (вымарано).
(Приписка от руки: «Принять меры к тому, чтобы при расследовании инцидента в спецсанатории обнаружились улики, указывающие на безусловную причастность правозащитников к инциденту!) 
Для наблюдения и непосредственного оперативного контроля за ходом операции «Карниз», помимо сотрудников, внедрённых в штат спецсанатория № (вымарано), в число «подопытных» включён офицер РИИЛ (оперативный псевдоним «Якут»). Его нахождение  в составе группы залегендировано совместно с соответствующим ведомством ФСИН; предположительный порог устойчивости легенды – не более двух недель,  что обуславливает предельные сроки начала активной фазы не позднее (вымарано) 2054 года.
Участие «Якута» в  последующих этапах «Карниза» не предусмотрено. Его задача сводится к  обеспечению безопасности объекта «Ольха» на некоторых стадиях операции (два-три дня до инцидента в спецсанатории и непосредственно во время него)  и содействие в проникновении на подведомственную РИИЛ территорию.
Функционирование каналов связи, задействованных в ходе активной фазы «Карниза», обеспечивает агент «Агрус», переданный на время проведения операции целиком в наше распоряжение. Он же отслеживает перемещения группы «Доберман» и объекта «Ольха» на всех этапах операции.[/i]

Куратор-исполнитель темы
«Комната»  [b](замарано)

Отредактировано Ромей (23-09-2019 18:20:21)

***
***
- А ты-то, дядя, как сюда угодил?
Сокамерник, молодой, белобрысый, тощий, весь был словно на пружинках. Он и на месте не мог усидеть больше нескольких секунд – постоянно вскакивал, расхаживал из угла в угол.
Но лучше уж такой беспокойный сосед, чем одиночество  - сутки, месяцы, годы напролёт в тесной, четыре с половиной квадратных камере клетке, обитатель которой даже от двери и стены с маленьким окошком ты отгорожен толстыми решётками.
Поначалу Виктору даже нравилось одиночество. Он и в обычной-то жизни не отличался общительностью, и после развода и выхода в отставку и вовсе свёл контакты с людьми к минимуму, делая исключение, разве что, до дочери да одного-двух сослуживцев, живших в его родном Екатеринбурге. Мучительные месяцы в переполненной камере  СИЗО  это лишь укрепили его мизантропию, и тяготиться отсутствием контактов с людьми (вертухаи, парикмахеры и прочая тюремная шушера не в счёт) он стал только через год. Понадобилось ещё два, чтобы в полной мере осознать, почему одиночное заключение считается одним из самых жестоких форм наказания.
Впрочем, одиночное заключение имело и положительные стороны – Виктор избежал неизбежного для обычных остальных зеков воздействия тюремной субкультуры. Так, за все годы, проведённые за решёткой, он так и не обзавёлся кличкой, оставаясь безликим «осужденным номер…»
- Так чё, не расскажешь? Чего в крысы-то подался, а? Жисть припёрла?
- Насчёт крыс-то, базар того, фильтруй…- лениво посоветовал он. разговаривать не очень хотелось. Тем более, с таким собеседником. – А то и ответить можно.
- Братан, меня не так понял… - тут же сдал назад подпружиненный. – Я ж не в обиду -  мы тут все в натуре  такие. Бумаги-то подписали, куда теперь денешься…
- Это ты о чём?
- Видел когда-нибудь по телеку, как на мышах и крысах ставят опыты? Это и есть чёрные норвежские крысы. Мы то есть.
Виктор с интересом посмотрел на белобрысого. Пожалуй, тот и сам в чём-то напоминал предмет их беседы – хотя бы неспособностью сидеть на месте. Насколько ему помнилось, попав в лабораторный бокс, подопытная крыса всегда долго мечется, не находя себе места, и лишь через какое-то время затихает, забившись в угол.
- Гонишь, парень. Они там все в натуре белые, только глаза красные, как бусинки. Чисто альбиносы!
На лабораторных крыс он насмотрелся в спецшколе, где на них демонстрировали действие отравляющих газов и прочей боевой химии. Что ж, малый прав – подписывая согласие на участие в медицинских исследованиях, он сам поставил себя с ними в один ряд. Одно утешение – это решение целиком зависело от него самого. Свободно мог и не подписывать.
Но когда он узнал, где будут производиться эксперименты…
- А почему чёрные и норвежские?
- Называются так. – Собеседник перестал мотаться по камере и присел наконец  на нары. Но и тут не успокоился – стал крутиться, будто уселся на горсть канцелярских кнопок,  трогать  всё вокруг себя и вообще, совершать массу ненужных телодвижений. То ли внутренняя энергия его распирала, то ли окружающее причиняло постоянный дискомфорт, спасение от которого одно – непрерывное движение.
- «Чёрная норвежская крыса» - это особый вид лабораторных крыс, выведенный  для генетических исследований. Они, дядя, все генетически идентичные, одинаковые, понимаешь?  Ставит, скажем, учёный эксперимент на крысах где-нибудь в Канаде, а его коллега их Китая хочет проверить. Приборы одинаковые, реактивы всякие – тоже. Но и материал взять одинаковый, чтоб точь-в-точь. А ежели наловить крыс, скажем, в подвале – то они будут хоть немного, да различаться, а значит   и с результатами будет облом. А чёрные норвежские – они все одинаковые, на генетическом уровне, а белыми стали в процессе выведения.
- Ты, значит, на биолога учился? – осведомился Виктор. По возрасту собеседник вполне годился в студенты.
- Типа того. – не стал спорить тот. – Недолго, правда, всего полтора курса.  У меня братан перебрался в Московский Лес, освоился там, – повезло парню, Лесная Аллергия в самой лёгкой форме – и стал помаленьку присылать мне ихние порошочки.
- Так ты дурью  барыжил? – догадался Виктор.
- Да какое там… - отмахнулся сокамерник. – так, по мелочи продавал ребятам на нашем курсе: афродизиаки, чтобы тёлок клеить,  стимуляторы, чтобы кончать по десять раз подряд.
- Ясно. – кивнул Виктор.  - Виагра, значит…
- Типа того, только в разы круче. А потом один козёл через них сделался «зеленушкой», ну, меня и  сдали. А я чем виноват, вот скажи?? С наркотой никогда не связывался, даже  в руках не держал! А порошочки эти – так никто никого силком не тянул, верно?
- Торчков тоже никто не тянет.
- Э-э-э, сравнил… на наркоту подсаживаешься  и всё, карачун. А порошочки – что в них такого? И себе удовольствие и бабы в восторге. Демография, опять же, рождаемость!
- Ага, а заодно – Зелёная Проказа.
«Зеленушками» в народе называли больных «Зелёной Проказой», страшным заболеванием, поражающим тех, кто слишком увлекался «дарами Леса» - наркотиками, биоактивными добавками и чудодейственными лекарствами, появившимися в последние несколько лет. Или вот афродизиаками, делающими из прыщавого тинэйджера гиганта секса.
Так кто ж знал-то, что она у него вот так, сразу проявится? Это дело вообще редкое, один на тысячу, говорят. А уж чтоб через неделю после первого приёма…
- Да, не повезло тебе.
- И не говори. В СИЗО провёл полгода, потом суд, дали восемь лет.
- Круто…
- Тот тип, что попал в «зеленушки», оказался сынком большой шишки - ну тот и постарался, чтобы влепили по полной. А после суда вызывают и предлагают: «подпишешь согласие на участие в экспериментах, пойдёшь по программе содействия. Полгода месяца в лаборатории, потом – курс реабилитации и УДО по полной программе.
- И согласился в крысы?
- А куда деваться? – подпружиненный развёл руками. - Всё лучше, чем в петухи…
Виктор понимающе кивнул. На зоне белобрысого сопляка вполне определённая и весьма незавидная  участь.
- А ты с чего согласие подписал?
В принципе, можно было и не отвечать. Но белобрысый поведал Виктору свою историю, и теперь тюремная этика требовала ответной откровенности.
- Дочь у меня там.
- В Лесу?
- Где ж ещё? Тоже попала в «зеленушки», между прочим.
- Да ладно… - В глазах бывшего студента  мелькнул испуг.  - Дядя, я, это… только у себя на курсе и ваще случайно!
Боится, что я затаил злобу на нелегальных торговцев лесной дурью, - усмехнулся про себя Виктор, - и теперь оторвусь на нём. В принципе, логично, если бы не одно «но»….
- Да ты не трусись, парень. Никого я не виню, сам во всём виноват. У неё был рак мозга, врачи отступились, ну я и рискнул. А что оставалось? Рак, слава богу,  вылечили, но через полгода….
- Ясно… белобрысый выдохнул с облегчением. – А дочка-то умерла? Или забрали в спецсанаторий?
- Хотели, но я не дал. У меня старинный друг в Лесу, он лекарства и доставал. Написал ему, хотел переправить туда, к ним. За МКАД, говорят, «зеленушки» сами собой выздоравливают, не то, что в спецсанаториях этих гадских…
- А как?
- А никак. Жена сдуру повела её к врачам, ну те сразу всё и поняли. У них инструкция – пациентов с симптомами Зелёной Проказы не выпускать из кабинета, сразу вызывать полицию. Хорошо, жена позвонила, я вовремя успел.
- Так ты её, отнял?
- Да. Но полиция всё же приехала. В итоге – трое покалеченных, один труп. Мне – пожизненный срок.
А дочка?
- Слава Богу, друг успел её забрать. Сейчас она там, в Лесу. Жена писала, Серёга – так его зовут – сообщил, что у неё всё хорошо. От Зелёной Проказы вылечилась, но вернуться, конечно, не сможет…
- Да, история… - белобрысый помотал головой.  - Пожизненное,
значит…
- Убийство сотрудника полиции. За такое меньше не дают.
- Слышь, мне тут намекнули… - парень понизил голос до многозначительного шёпота. – Здесь, в Тверском СИЗО, таких как мы, подопытных крыс – ещё десятка полтора по камерам, с разных зон собранных, и все – по подписке. Это что ж, учёные готовят какую-то программу?
Виктора передёрнуло. Перед глазами встала давняя картинка: белые хвостатые зверьки, мельтешащие в стеклянном боксе, инструктор в защитной маске откручивает вентиль, соединённый с баллоном. Шипение газа, бокс затягивает зеленоватым туманом, грызуны начинают метаться с удвоенной скоростью и, один за другим, падают и конвульсивно подёргивают лапками в предсмертной агонии.
Заскрежетал металл. В двери камеры открылось окошко.
- Эй вы, там… - голос у вертухая был сонный, недовольный. – На выход, с вещами, оба!

Отредактировано Ромей (23-09-2019 18:27:31)

***
Старая крутанулась на месте, демонстрируя обложившим её розовокожим оскаленные жёлтые клыки, с которых в траву капала слюна. Дело было проиграно, и матёрая сука это понимала – но не собиралась сдаваться, раз за разом уклоняясь от проволочных петель на длинных шестах, которые ей пытались набросить на шею, подсунуть под лапы, чтобы стянуть, повалить, повязать. Как повязали уже Бурого, Рябого  и Корноухого – вон они, валяются со спутанными лапами. А ещё двоим уже всё равно – выстрелы сбили их влёт, и они долго кричали от боли, скулили, жалуясь своим палачам на боль, ползали по траве, оставляя кровавые следы, тянулись, по старой, врождённой  памяти к людям, словно забыв, кто только что их убивал,  пока удары суковатых дубин не прекратили досадный шум.
Малой разгадал замысел  розовокожих, когда было уже поздно, когда Стаю, расположившуюся на отдых на полянке, на месте бывшего перекрёстка, сплошь заросшего малинником, обложили с трёх сторон. Обычно охотники обходили их стороной – в Стае было не меньше полутора десятков крупных псов, не считая сук, особенно опасных в схватке. Стая людей не трогала. Обида после того, как их выгнали с территории старого парка, давным-давно перегорела, а отдельные горячие головы, готовые попробовать двуногих конкурентов на зуб, он старался держать в узде. Не позволял одичать и возненавидеть розовокожих – втолковывал, как мог, что их нельзя трогать ни в коем случае, особенно щенят.  И что рано или поздно члены Стаи снова поселятся с ними бок о бок и вот тогда-то наступит самая что ни на есть правильная и замечательная собачья жизнь.
И – не смог вовремя оценить намерений тех, кто явился за их шкурами.
Или не за шкурами? У каждого из охотников, помимо шеста с петлёй, было и ружьё, но убивать они, вроде, не собирались:  отогнали выстрелами, прижав нескольких, отделённых от Стаи, к непроходимым зарослям колючего кустарника, пристрелив самых агрессивных, кинувшихся на прорыв. И ловко, деловито, одного за другим, стреноживали оставшихся.
Хорошо хоть, самому Малому удалось в последний момент спрятаться в кустах. Конечно  кожу, твёрдую, как и полагается древесной коре, просто так возьмёшь, да и вообще убить лешака насмерть – это из области народных сказок. Но всё равно, не хотелось выковыривать из-под кожи куски свинцовой сечки и ждать, пока затянутся оставленные ею выщербины. Нет, можно, конечно, податься и в Терлецкое Урочище, найти родной дуб, и тогда раны затянутся за считанные часы – но на кого , скажите на милость, бросить Стаю?
Вернее, то, что останется от неё после облавы…
Старая увернулась от петли, извернулась и вцепилась в шест, резко рванув его на себя. Это была ошибка - розовокожий удержал своё орудие, пытаясь вырвать из мёртвого хвата челюстей. А сама Старая потеряла от ярости всякую осторожность – что угодно, лишь бы вырвать у врага ненавистную палку, разгрызть, расщепить! И – пропустила финт другого ловца, захлестнувшего петлёй  обе задние лапы. Взмах шеста, пронзительный визг – закрученная ловким движением проволока безжалостно впивается в бока, Старая повалилась на бок, не выпуская добычи,  и этим немедленно воспользовался розовощёкий – навалился сверху и перетянул зажатую в пасти палку куском верёвки так, чтобы оскаленные клыки нипочём не могла бы добраться до врага…

- Ну вот, Васильич, четыре головы, как и было велено. - сказал один из розовокожих, крепкий, в кожаной безрукавке и следами сведённых татуировок на бритой налысо башке. – Я так думаю, хватит. Понесли в усадьбу, порадуем хозяина…
- Это тебе он хозяин. – буркнул в ответ второй. – А мы люди свободные, по своей воле ему помогаем.
- То-то я гляжу, каждый раз, когда Он с тобой в прошлый раз, заговорил, ты мало что не обделался! - хохотнул бритоголовый. - Ты, Василич, болтать-то болтай, да берега не теряй, сам видел, что бывает с теми, кто с Ему возражает…
- Да уж… - собеседника передёрнуло. -  Такой страсти…
- Зато баблосики через него имеете! И когда он снадобье своё, от Зова этого гадского, сварганит– двинете наружу и будете жить, как люди!
Да уж скорее бы… - отозвался второй. - Который уж месяц ждём. Надоело – выберешься на сутки за МКАД, не успеешь оттянуться – а уже назад пора!
- Вы, главное, Его слушайте! - бритоголовый поучительно поднял палец. – и будет тогда полный ажур…
- Кстати… - розовокожий оглянулся по сторонам.  - Ребята говорили, что в прошлый раз заметили этого… лешачонка.
- Кого-кого? – бритоголовый недоумённо уставился на собеседника.
- Ты лешаков видел когда-нибудь?
- Доводилось пару раз, ещё… давно, короче.
- А лешачонок как они, но маленький, вроде ребёнка. Вот такой, примерно….
И показал ладонью чуть выше пояса. Выходило, что роста в неведомом «лешачонке» было не больше метра двадцати.
- Раньше-то он бродил вместе с собаками и даже, как говорили мужики, был у них не за главного… а советы давал, что ли? Кто такой, откуда взялся – неведомо, а только когда стая из парка свалила – ушёл с ними. А вчера охотники, которые стаю заприметили, его, вроде, тоже видали.
- Да и хрен с ним. – махнул рукой бритоголовый. – Насчёт лешаков команды не было. Ну что, пошли? Хорошо бы до темноты вернуться…
Малой не понял почти ничего из сказанного – распластался на земле, в самой гуще колючего малинника (длинные, острые шипы не брали его корявую, словно дубовая кора, кожу) и наблюдал, как охотники пропускают в лапы связанных собак длинные палки, как взваливают на плечи и отправляются восвояси.
Из травы послышался тонкий скулёж. Малой рискнул чуть-чуть высунуться из ветвей – и увидел, как трёхмесячный щенок Старой, смешно переваливаясь на коротких, толстых лапах, поспешает за розовокожими. Один из них обернулся и поднял палку.
- Не трожь! – прикрикнул на него бритоголовый. – Пущай, сдадим вместе с остальными. Глядишь, Ему и пригодится на какие ни то опыты. А отстанет по дороге – значит, повезло…
Он дождался, когда горестная процессия отойдёт подальше – собачонок старательно ковылял следом -  и принялся с треском выбираться из малинника. Рядом качнулись ветки – бесшумно возник большой пёс – из тех, уцелевших. Ткнулся мокрым носом в покрытую мхом щёку,  лизнул. Малой потрепал его по лохматому загривку и встал. Пора было собирать поредевшую Стаю.

Отредактировано Ромей (26-09-2019 05:46:50)