Посреди стола исходило ароматным паром большое деревянное блюдо. Сергей принюхался.
- Грибное рагу?
Ева кивнула.
- Да, с бараниной. На Белорусской взяли, челноки доставили из Петровского. Кстати, они и сидра привезли. Будешь?
- Спрашиваешь!
Сидр из фермерского сельца  Петровское, расположившегося по соседству с главной Обителью друидов, славился по всему Лесу.
Женщина вышла  и вернулась с большим глиняным кувшином. Поставила его на стол между блюдом с рагу и глиняными тарелками, добавила к получившемуся натюрморту миску с зелёным луком и пару пивных кружек.
Пёс, уютно устроившийся под столом, принюхался, шумно втягивая носом воздух, выбрался, уселся - и изобразил на морде умильную улыбку, переводя взгляд с  Евы на миску и обратно.
- А ну, кыш отсюда! – женщина сделала вид, что замахивается полотенцем. – Распустил тебя Витя! Что за манера – клянчить за столом? Вот выставлю наружу, будешь знать…
Пёс тяжко вздохнул и полез обратно под стол. Но не целиком – высунул кончик морды и преданно уставился снизу вверх на Сергея: «Ну хоть ты пожалей бедное изголодавшееся животное…»
Егерь тем временем,  завладел одной из посудин.
- Это откуда же такой раритет?
- Дядя Вова презентовал. Заходил дня три назад – вот, оставил.
- Солидная вещь! – Сергей с нескрываемым удовольствие рассматривал массивную, пузатую, толстого прозрачного стекла, кружку. Её гранёные бока уже покрылись капельками влаги – сидр был ледяной. Сергей причмокнул от удовольствия, представив, как отхлебнёт сейчас этой райской амброзии, как будет ломить от холода зубы…
- А вот я таких уже не застал. Правда, что раньше они были в каждой пивной?
Ева кивнула.
- В них ещё квас из уличных бочек наливали. А вообще, довольно бестактно с твоей стороны напоминать даме о её возрасте. А я, между прочим, всего на восемь лет старше тебя!
Сергей удивлённо посмотрел на женщину. Он словно только заметил произошедшие с ней перемены: и без того энергичная, подтянутая «лекарша» словно сбросила десятка полтора лет: кожа лица, ранее изборождённая морщинами, разгладилась, налилась чуть ли не девичьей упругостью, глаза живо блестели.
«.. вот что делает с женщиной регулярная половая жизнь! Ну Виктор, ну ходок…»
- Кстати, а где хозяин?
- Это ещё надо посмотреть, кто тут хозяин! – ухмыльнулась женщина. – Да ты пей, пока не степлился. А Витя сейчас наверху, с  Седриком.
- Как он вообще? Седрик?
- Жить будет. Но улыбаться перестанет, лицевые мышцы не уцелели. И ослеп навсегда - ферменты Пятна выжгли не только глазные яблоки, но и сами глазницы. Лицу тоже досталось -  ни губ, ни щёк…
Егерь, помедлив, кивнул. Суток не прошло, как  она, закусив губу, снимала заскорузлые, пропитанные кровью тряпки с кровавого месива, в которое превратилось лицо маски, как клочок за клочком срезала присохшие к сожжённым кистям рук бинты… 
Ева села напротив и наполнила кружки.
- Почему ты белку-то не послал, когда добрался до Краснопресненской набережной? Мы с Витей вышли бы навстречу, помогли. А то здесь, на болотах, всякие твари водятся…
Егор вспомнил схватку «палочника» и крокодилоподобного гада.
- Да  видел, довелось. А насчёт белки – я хотел, да только Яська почему-то не ответила. А первой попавшейся я доверять не могу.  Дело такое… деликатное.
- Что именно – не скажешь, конечно?
- Извини, пока не могу. Потом всё узнаешь, клык на холодец!
Ева понимающе кивнула. Она, как и сам Сергей, относилась к уважаемому в Лесу сообществу егерей. Члены этого замкнутого братства славились тем, что могли забраться в любой, самый дремучий, самый недоступный уголок, преодолеть любые препятствия, справиться с любой, самой опасной и хищной тварью. К егерям обращались, когда требовалось выполнить особо головоломное поручение, за которое не взялись бы ни челноки, ни самые отчаянные барахольщики, ни даже профессиональные отморозки вроде охотников-сетуньцев. И егеря, как правило, справлялись – и при этом, не болтали ни личности заказчика, ни и сути задания. Профессиональная этика, ничего не попишешь.
Скрипнули ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.
- Сергей, поднимись наверх. – позвал Виктор. – Наш гость хочет что-то тебе сказать.

Несмотря на то, что Нора считалась общим прибежищем егерей, ни у кого из них не было здесь апартаментов, комнат – словом, своей, персональной территории. Исключение составляли, разве что, отгороженные уголки обширного подвала, где они держали необходимое в егерьской жизни барахло, а то и просто милый сердцу хлам, который таскать с собой несподручно, а оставить, где попало, жаль.  При посещениях норы, они ночевали в меленьких, на двоих, комнатках (их имелось четыре на втором этаже башни целых четыре), а в дни общих сборов, когда места всем на хватало – довольствовались топчанами в общем зале.
На этот раз Сергей оказался единственным посетителем – Ева была не в счёт, она нередко неделями просиживала в своей подвальной лаборатории, так что Седрика уложили в одной из гостевых комнат. 
- Он почти не может говорить. – шепнул Виктор, пропуская егеря вперёд. Как утром очнулся – всё утро с ним просидел, пытался хоть что-нибудь понять.
- Вчера, на набережной он что-то мне сказал… - припомнил Сергей.
- Ну, попробуй, может, что и разберёшь. Он иногда словно приходит в себя, и тогда говорит почти внятно.  Минут пять назад, к примеру – ясно так выговорил: «позовите Бича, хочу с ним говорить…»
Егерь пододвинул табурет и сел. То ли сетунец среагировал на стук, то ли расслышал голоса – марлевую маску на месте лица прорезала чёрно-багровая щель, оттуда донёсся клокочущий хрип, в котором с трудом угадывались осмысленные сочетания звуков.
- Хр-р-р… п-пич… … ты…
- Он это,  он… - Виктор наклонился к лежащему. – Бич это. Что хотел-то?
Клокотание продолжалось – непонятно, услышал сетунец Смотрителя или нет.
- …хф-ф… пи-чш-ш…  хофел фаст-ф-фелиться… палть-тсефф… неф-фт…
- Говорит: хотел застрелиться, но нечем. – тихонько пояснил Виктор. -  Пальцев нет потому что.
Егерь кивнул. Когда Седрик влип в Пятно, то кистям рук, не защищённым даже перчатками, досталось особенно сильно. Агрессивный фермент сожрал кожу, мясо, связки и даже хрящевую ткань, и когда они стали снимать повязки бинты, разъеденные до кости фаланги отваливались вместе с бинтами, оставляя кровоточащие огрызки.
«… может, и правда, лучше было дать ему умереть? Без рук, без глаз, даже без голоса – разве это жизнь для вчерашнего гордого лидера Сетуньского Стана?..»
- х-фр-р… леш-шакх-офф… позф-фать..… п-пич..… офеш-шали… помоч-ш-ш,… еф-фсли… ш-што….
- Он эту фразу всё время повторяет в разных вариантах. – прошептал смотритель, наклонившись к плечу Сергея. – просит позвать лешаков. Вроде, они обещали ему помочь, если что. А чем помочь – я так и не понял.
- Зато я понял.  – егерь осторожно, чтобы не коснуться повреждённой кожи, потрепал сетуньца по плечу.  – Что ж, может ты и прав. Не волнуйся, я всё устрою, клык на холодец!  А ты пока полежи тут денька три-четыре, сил наберись. До Терлецкого урочища путь неблизкий.

Мужчины устроились за столом в общем зале.  Ева за занавеской громыхала посудой, а пса не было вовсе – он, сообразив, что со стола ничего не перепадёт, отправился на двор, намереваясь, видимо, изловить что-нибудь съедобное. Например, зазевавшегося цыплёнка – их две дюжины егеря доставили в нору по заказу Смотрителя в больших плетёных клетках. За две  недели, прошедшие после этого знаменательного события, цыплят уменьшилось почти вдвое – и не в последнюю очередь, стараниями лохматого бандита.
- Ты же, вроде, встречал лешаков?  - спросил Сергей - Да вот, хоть Лешачонок – тот, в Грачёвке. Припоминаешь?
Не… - Виктор покачал головой. - Я ж тогда валялся в отключке после друидской отравы. А когда пришёл в себя, не было уже никакого Лешачонка. И левой руки у меня тоже не было. Но слышать о лешаках слышал, конечно, Ева рассказывала. Она, оказывается, близко с ними общалась, даже в гостях доводилось бывать.
- Это редкость. – согласился Сергей. Вообще-то лешаки к себе мало кого пускают. Терлецкое урочище у них вроде заветного места, там их деревья растут.
- Их деревья?  Это как?
- У каждого лешака есть своё дерево. – пояснил Сегерь. Связан он с ним, и покрепче чем мы, к примеру, со своими родителями. Если это дерево срубить – то и лешак погибнет, а другим способом их убить очень трудно, почти невозможно. Потому они туда чужих и не водят – опасаются.
- Ясно. – Виктор кивнул. – заветное, значит, урочище. А  Седрик-то тут при чём?
- А при том, что сделаться лешаком можно только там. Сам-то я не видел, Гоша рассказывал. Гоша – пояснил Сергей, - это мой знакомец, тоже лешак. Он на Воробьёвых горах живёт, помогает университетским ботаникам. Надо, чтобы собрались лешаки, все, сколько их есть в Лесу – и выбрали для новичка дерево. Потом они с ними обоими что-то там делают, и через пару недель у человека кожа начинает утолщаться, как древесная кора. Ну и другие изменения тоже.
- Типа мутации, что ли?
- Нет, тут другое. Мутант – это тоже человек, или там зверь, только сильно изменившийся. А лешаки – они не люди, совсем. Многие держат их за эдаких бомжей Леса, забавных и безобидных. А они на самом деле…
- …не такие уж и безобидные? – понимающе усмехнулся Виктор. – Как в сказках: леший людей по лесу водит, путает, с дороги сбивает?
- Ерунду не говори! – возмутилась Ева. - Лешаки отродясь никому зла не делали! Они такие и есть:  смешные, порой придурковатые, мхом с головы до ног заросли – чем, в самом деле, не бомжи? А вот о том, что лешаки это своего рода посредники между людьми и Лесом,  никто и не догадывается.  Разве что мы, егеря, да ещё друиды с аватарками что-то такое подозревают.
- Посредники? Это как?
- Ну, не совсем посредники... – Ева долила сидра в опустевшие кружки. – Они вроде как средство общения Леса с нами. Так-то он всё время за нами наблюдает, видит, слушает. Но чтобы напрямую общаться, говорить, обмениваться мыслями – для этого нужны лешаки.
- Вот оно как... – вид у Виктора был несколько ошарашенный. – Значит, Седрик хочет стать лешаком?
- А что ему ещё остаётся? Болячки его Лес залечит, даже глаза вернёт, были уже случаи.
- И как же нам его туда отправить? В это, как его…
- Терлецкое урочище. – подсказал Сергей. – Это уже моя забота. Вот закончу дела, найду Гошу, что-нибудь придумаем. Лешаки – они вообще многое могут. Если захотят, конечно. Одно только любопытно - за какие такие заслуги, лешаки пообещали Седрику помощь?
И замолчал, задумчиво ковыряя ногтём трещину в столешнице. Виктор терпеливо ждал.
- Пожалуй, я догадываюсь. - после долгой паузы сказала Ева. Был такой слух: якобы лет пятнадцать назад завелась в Терлецком урочище какая-то тварь. Деревья калечила, лешаков туда не пускала. Вот они и обратились к сетуньцам – Седрик тогда только-только основал Стан и готово был взяться за любое, самое головоломное дело, лишь бы проявить себя. И, видимо, справился – раз лешаки ему по сей день благодарны.
- Что-то такое припоминается… - задумчиво произнёс егерь. – правда, я не знал, что речь идёт о Седрике. Выходит, задолжали ему лешаки?
Ева кивнула, встала и начала собирать посуду.
- Выходит, задолжали. И, знаешь что? Я даже рада, что так оно обернулось. После той истории с засадой Седрик стал изгоем. Сетуньцы его бы назад не приняли, золотолесцы и вовсе постарались бы под шумок убрать. Сам подумай, зачем им свидетель, да ещё и такой… информированный?
- Пожалуй. - согласился Сергей. – А тут ещё и эта история с Крем…
И умолк на полуслове – словно прикусил язык.
- С Кремлём, значит? – Ева сощурилась.  – История, значит? Ну-ну… а ты не боишься в такие игры играть?
- Боюсь.  – честно признался егерь. - До одури боюсь, клык на холодец! Только вариантов-то  нет -  раз уж взял карты, так изволь играть до конца. «Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз» - знаешь такую присказку?
Виктор озадаченно смотрел на собеседников.
- Вы это о чём сейчас, а? Кремль, тузы какие-то, очко… может, объясните?
- Не бери в голову, господин Смотритель! – Сергей в два глотка дохлебал сидр и отдал опустевшую кружку Еве. – Придёт время – всё объясним, а пока рано.
Дверь скрипнула, приоткрываясь. В щель просунулась собачья морда – виноватая, умильная. На усах и в шерсти, возле уха застрял цыплячий пух.
- Опять… обречённо вздохнул Виктор. – Это уже седьмой. Или восьмой, не помню…. Ну Улан, ну, паршивец, а ну, иди сюда!
Он вскочил и неловко попытался ухватить пса за загривок. Не тут-то было – тот ловко вывернулся из хозяйской руки и выскочил за дверью. Виктор, громко выругавшись, запустил вслед преступнику веник, стоявший возле двери. Но того уже и след простыл - только крошечное пёрышко колыхалось в воздухе, медленно опускаясь на коврик-половичок.
- Улан? – удивился егерь. – Это ты его так назвал?
- А как его ещё называть?  - Виктор сокрушённо помотал головой и уселся на стул. – Не Гусаром же…

Отредактировано Ромей (20-06-2020 23:51:11)