Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
В ВИХРЕ ВРЕМЕН |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » Департамент Особых Проектов ("Коптский крест"-6)
Я отвернулся – вчера я сопровождал Яшу во время визита к Каретникову и вдоволь наслушался рассуждений насчёт перспектив выздоровления Ромки.
Близкий повтор, вторая лишняя.
Санкт-Петербург,
Троицкий мост.
Тот же вечер.
Двое мужчин медленно шли вдоль перил Троицкого наплавного моста.
- Признаться, я рассчитывал встретить нашего общего бельгийского знакомца здесь, в Петербурге.
- Он давно не посещал Россию, ведёт дела через своих представителей. – ответил Дробязгин. Сегодня он явился на встречу в форме морского офицера с погонами капитана второго ранга.
Геннадий ухмыльнулся.
- Скажите уж прямо – агентов.
Его собеседник поскучнел.
- Как вам будет угодно, хотя я бы предпочёл избегать подобных выражений. Что до самого Стрейкера – мистер Уэскотт, передавая мне очередные инструкции, упоминал, что он сейчас не в Европе.
Геннадий едва сдержал замысловатый, насквозь нецензурный пассаж.
«…Он что спятил – вот так, запросто, называть имена? Тем более, такие имена?..»
- А где – не секрет?
«…а уж если этот тип ответить сейчас на вопрос – наглый, идущий вразрез с элементарными правилами нелегальной работы…»
Он ответил.
- Секрет, разумеется. Но вам могу сказать. Господин Стрейкер сейчас в Африке. Подробности мне неизвестны, но что-то по линии «Золотой зари».
«..ну вот, пожалуйста! Ещё и золотая заря»! его что, за язык тянули?..»
Есть в этом некий нездоровый мазохизм, подумал Геннадий: явиться в то самое место, где с треском провалилось организованное им покушение на Александра Третьего.
«…вот из-за таких горе-конспираторов они тогда и потерпели неудачу…»
Он замедлил шаг: вот и участок деревянного мостового настила, носящий на себе следы недавнего ремонта. Именно сюда тогда, в марте, угодил ПТУР, разворотив предварительно бок императорского возка. Увы, ракета оказалась учебной, так что император избежал неминуемой гибели…
- В газетах писали, - заметил Дробязгин, словно угадав мысль собеседника, - что здесь собираются поставить часовню в ознаменование чудесного спасения государя.
Геннадий удивлённо поднял брови.
- Что, прямо на мосту?
- Нет, разумеется. Здесь будет только табличка с благодарственной надписью. Часовню поставят дальше, возле съезда с моста. Вон там.
И махнул рукой в сторону Петровской набережной.
«..там, где напоролись на пики казаков-конвойцев ещё двое его товарищей, прорывавшихся навстречу царскому выезду на санках с пулемётом. А дальше, на набережной, возле самого парапета, негодяй Корф застрелил третьего, помешав ему поразить цель из гранатомёта. Три группы обученных, храбрых, готовых жертвовать собой исполнителей, страхующих друг друга, продуманный до последнего шага, до последнего вздоха план – и всё псу под хвост! Как не повезло и тем, кто попытался устроить заварушку в старой столице. Ну, ничего, он сумеет рассчитаться - если не с самом тираном, то уж с его прислужниками и лакеями наверняка…
Геннадий поднял воротник студенческой шинели – ветер со стороны Финского залива был пронзительным, стылым не по-майски.
- Кроме инструкций, Уэскотт, надо полагать, передал вам и деньги? Уверен, ваша деятельность здесь обходится недёшево.
Дробязгин с подозрением покосился на собеседника.
- Давайте не будем затрагивать этот вопрос! А сейчас надо срочно что-то решать с вашим жильём. Оставаться в гостинице слишком опасно.
«…опасно? Скажи уж – чересчур дорого…»
- Вопрос с жильём я, с вашего позволения, решу самостоятельно.
- Не доверяете? – моряк сощурился. – Надо полагать, намереваетесь обратиться к вашим бывшим приятелям-студентам? Только ведь они теперь кто в крепости, а кто под наблюдением жандармов. Не опасаетесь?
Геннадий пожал плечами.
- Это уж моя головная боль.
Дробязгин мотнул головой и заговорил - суетливо, размахивая для убедительности руками. Геннадий скривился, словно лимон откусил – так не вязалось поведение собеседника с его же морским мундиром.
- Нет уж, сударь мой! К великому моему сожалению, не только ваша! Если вас схватят, голова будет болеть уже у меня, как у вашего непосредственного… хм… - тут он откашлялся, подбирая подходящее слово, - …как у вашего непосредственного куратора. Так что уж извольте заранее ставить меня в известность обо всём, что намерены предпринять! Вам понятно? Решительно обо всём!
««…тоже мне, куратор нашёлся! Полнейшее ничтожество, круглый болван и к тому же, истерик. И как только Стрейкер решил довериться такому жалкому типу?..»
- Вы собираетесь мне указывать? – вкрадчиво поинтересовался Геннадий.
«…мне, человеку из будущего?..»
- Разумеется, собираюсь! – Дробязгин не уловил скрытой в вопросе угрозы. – Я ведь отвечаю за вас и перед мистером Уэскоттом и перед самим Стрейкером - а этот господин, как вам наверняка известно, шутить не любит!
«…в отличие от тебя, шута горохового. Впрочем, не стоит дразнить его слишком уж откровенно. Пока не стоит…»
- Ладно, не будем ссориться. – заговорил он примирительным тоном. – Так что там насчёт жилья? Есть что-нибудь на примете?
- То-то же! – Дробязгин удовлетворённо кивнул. Он, похоже, не сомневался что «подчинённый» пойдёт на попятную. – Я держу на запас маленькую квартирку в доходном доме по Первой Роте. Ничего особенного, две комнаты и кухня. Ну да в тесноте, но не в обиде – верно, господин…э-э-э… господин Шелькинг?
Геннадий кивнул. Он был неплохо знаком с географией Петербурга - и знал, что название «Роты Измайловского полка», с первой по двенадцатую, носят будущие Красноармейские улицы. Сейчас здесь вотчина питерских студентов, обучающихся в Императорском Университете, «техноложке», Путейском Институте, Институте Гражданских инженеров и прочих высших учебных заведениях, каких немало в столице Империи. Что ж, место вполне подходящее - Геннадий и сам подумывал устроить себе тут запасную квартиру.
«…теперь, значит, придётся искать где-то ещё…»
- Роты так Роты. – покладисто согласился он. – Прямо сейчас поедем, или позже?
Дробязгин покопался в кармане и выудил ключ.
- Вот, поезжайте и устраивайтесь. Проживание оплачено на два месяца вперёд.
К ключу он добавил тонкую пачку кредитных билетов и, чуть помедлив, дюжину золотых полуимпериалов с профилем Александра Третьего.
«… точно, скряга…»
- Это вам на первое время. Послезавтра в три часа пополудни жду вас в трактире на Второй Роте - это недалеко от вашей новой квартиры, найдёте без труда. Там обычно собирается студенческая братия, и можно будет поговорить без помех. А сейчас - простите, дела-с…
И, щёлкнув каблуками, откланялся. Геннадий проводил его взглядом, повернулся и направился по мосту в сторону Литейного проспекта, прикидывая, как лучше добираться до Гатчины. Новая встреча назначена только через день – значит, завтра будет достаточно времени, чтобы уладить кое-какие дела, сообщать о которых «куратору» он, вопреки его распоряжению, и в мыслях не имел.
Отредактировано Ромей (03-12-2021 10:05:10)
К восьми вечера Шурик засобирался на Охту – там им с дядей Юлей выделили при Адмиралтейской верфи маленький, на четыре комнаты с кухней и гостиной, домик. К недвижимости прилагались прислуга и кухарка, так что от бытовых забот господин Лерх с помощником были избавлены.
Олежика долго не отпускала хозяйка дома – подробно, как и полагается медработнику, расспрашивала о состоянии брата. Увы, ничего утешительного сообщить он ей не мог – по-прежнему кома, та самая, странная, при которой время для больного как бы замедляется. Кормят его, разумеется, через трубку – благо, организм почти не нуждается ни в пище, ни даже в воде. Нет, опасности пролежней нет, за Ромкой хорошо ухаживают и постельное бельё меняют, а как же… Ольга и сама знала это не хуже Олежика (даром, что ли, проводила у брата по нескольку часов в день?), но всё же под конец не выдержала и разрыдалась. К тому моменту Никонов предусмотрительно сбежал в кабинет, прихватив с собой Ярослава и початую бутылку наливки. Олежик, послонявшись бесцельно по гостиной, бочком-бочком просочился за ними следом, и Алиса, вздохнув, принялась за сеанс психотерапии.
А что ей оставалось?
На что можно отвлечься такой ситуации? Конечно, на новые тряпки, на обсуждение ассортимента лавок модисток и нарядных, вполне европейского стиля, магазинов на Невском проспекте… да мало ли найдётся подходящих тем у двух молодых женщин? А когда Ольга, вытерев слёзы, отлучилась в спальню, проведать сына, Алиса обнаружила на журнальном столике каталог модного дома «Вероника». Предмет этот занимал её до чрезвычайности: запасы всяческих женских штучек, привезённые с «той стороны», отнюдь не бездонны, скоро и ей придётся идти на поклон к поставщикам деликатного парижского товара. Так что, когда Ольга вернулась – обе с головой ушли в обсуждение. И не поднимали голов от ярко раскрашенных страниц, пока в прихожей не зазвякал колокольчик.
Добрый вечер, Евгений Петрович! – Никонов был удивлён и не скрывал этого. – Признаться, мы вас не ждали…
Вместо ответа Корф протянул ему толстый пакет в коричневой бумаге, запечатанный казённого вида сургучной печатью.
- Это специально для вас. – объяснил он, бросая виноватый взгляд на супругу капитана второго ранга. – Простите великодушно, Ольга Дмитриевна, за столь поздний визит… Постарайтесь не тянуть, Сергей Дмитрич. Ваши коллеги из-под шпица прислали сегодня днём и очень торопят. Что-то насчёт подготовки Эскадры Специальной Службы, прямиком из Англии….
Никонов кивнул, принимая у Корфа пакет.
- Хорошо, господин барон, сейчас же и просмотрю. Не желаете пока заморить червячка?
И сделал приглашающий жест в сторону гостиной, откуда из-за Ольгиной спины выглядывала Алиса.
Барон тоже заметил её и торопливо отвёл взгляд. «Он что, смутился? – удивилась Алиса. - Да нет, с чего бы?..»
- Спасибо, я лучше поеду. Завтра с утра совещание в… впрочем, это неважно.
Хотя бы чаю выпейте! – сказала ольга. – Право же, барон, я вас не отпущу!
Немного поупиравшись – больше для виду, отметила Алиса, - барон проследовал за хозяйкой дома в гостиную. Поздоровался с Шуриком и Олежиком, выбравшимися на шум из кабинета Никонова, поцеловал руку Алисе. Торопливо, обжигаясь и шипя сквозь зубы, выхлебал стакан тёмно-янтарного чая, отказался от горячего бублика с маслом – и торопливо поднялся. Заел пирогом и торопливо поднялся.
- Душевно благодарю, Ольга Дмитриевна, и вы господин капитан. Мне, к сожалению, и правда, пора.
Уже в дверях Корф повернулся и поискал взглядом Алису.
- Простите за любопытство, мадмуазель Фролова, вы, случайно, не собираетесь домой? Я с экипажем и с удовольствием вас подвезу. Нам по пути, знаете ли…
Это было так внезапно, что девушка растерялась. Она беспомощно посмотрела на барона, потом на Ольгу, снова на барона – и неожиданно для себя кивнула.
Небольшая вставка в главу о дирижабле:
- На базе Д.О.П.а хранятся байки, те, что захватили у террористов ещё в марте. – припомнил я. – Часть побиты, не без того, но есть и исправные, я проверял. Хотел, понимаешь, выпросить у Корфа один, погонять по окрестностям Питера. Может, их движки взять – разобрать, изучить, что-нибудь скопировать?
Шурик помотал головой.
- Там, небось, сплошь навороченная электроника. Снять можно, конечно, попробовать воткнуть на дирижабль, а вот копировать – это вряд ли. Слишком большой разрыв в технологиях. К тому же, бензин для них нужен высокосортный - а у нас только самопальный, из перегонного куба…
Я подумал.
- Вроде, есть «Днепр» выпуска девяностых годов. Это, считай, старый добрый М72, он же копия ещё довоенного BMW - всё просто, никаких тебе наворотов. Может, его?..
- Может. – согласился мой собеседник. – Я намекну дяде Юле, пусть решит вопрос с Корфом. Глядишь, что и получится.
Окрестности Санкт-Петербурга,
Царское Село
Май, 1888 г,
на следующий день.
Пригородный поезд отбыл с Царскосельского вокзала в восемь утра, точно по расписанию. И точно так же, без единой минуты опоздания (а как иначе может быть на главной, самой первой железнодорожной линии Российской Империи?) прибыл к пункту назначения. Геннадий, миновал нарядное здание вокзала, вышел на площадь, взял извозчика и велел везти на Сапёрную улицу. Там, напротив казарм учебной артиллерии он в своё время приобрёл через подставных лиц небольшой домик.
Дело было зимой прошлого, 1887-го года; тогда они только начинали готовить покушение на императора -и в рамках этой подготовки Геннадий решил заложил на случай провала (которого, впрочем, никто из них тогда всерьёз не допускал даже в мыслях) несколько тайников с самым необходимым - запасные документы с чистыми бланками, деньги, в-основном, в золоте, а так же оружие и медикаменты. И то и другое – не местного производства, а вполне современное, из двадцать первого века.
Всего он планировал иметь три таких тайника: первый готовил доверенный помощник из числа студентов-народовольцев, второй Геннадий поручил устроить Дрону, одному из самых надёжных своих бойцов, входивших в состав группы ещё до того, как заварилась вся эта каша с перемещением во времени и порталами-червоточинами. К сожалению, оба пропали после провала мартовской акции - погибли, бежали, схвачены? Выяснить это не представлялось возможным, а сделанные ими закладки он даже проверять не стал. Если его люди попали в лапы к жандармам - а это представлялось Геннадию наиболее вероятным, - то из них наверняка уже выбили сведения о местоположении схронов и давным-давно выпотрошили всё до донышка. Рисковать же и приближаться к потенциально засвеченным точкам Геннадий не стал. Не идиот же он... как этот Дробязгин?
А вот о третьем тайнике не знала ни единая живая душа. Он сам его подготовил: нашёл и купил, воспользовавшись поддельными документами, подходящий дом, сам оборудовал в подвале тайник, сам привёз и заложил в него всё необходимое. И теперь имел все основания полагать, что ни жандармские ищейки, ни агенты барона Корфа до этого схрона не добрались.
Однако не зря говорят: «бережёного Бог бережёт». Велев извозчику высадить его, не доезжая двух кварталов, Геннадий пошёл дальше пешком. Улица в это время дня была пустынна; он продефилировал, легкомысленно помахивая тросточкой, мимо нужного дома, приветливо кивнул бородатому дворнику с латунной бляхой на фартуке, лениво помахивающему метлой. Завернул за угол, ещё раз огляделся – и задами, скрываясь в густом малиннике, добрался, наконец, до цели своего недолгого путешествия.
В дом он проник с заднего крыльца, отперев дверь собственным ключом. В комнатах царил полумрак – утренние лучи едва пробивались в щели закрытых ставень. Повсюду толстый слой пыли, по углам, под потолком – густая паутина с высохшими трупиками ночных бабочек.
А ещё – здесь был тот особый, нежилой запах, характерный для давно оставленных людьми помещений. Мерзость запустения, да и только…
Впрочем, комнаты интересовали Геннадия меньше всего. Он прошёл на кухню, отыскал в полу за чугунной плитой тщательно замаскированный люк и, достав из кармана нож, поддел его. Доски протяжно заскрипели и подались, из чёрного проёма пахнуло затхлой сыростью. Геннадий огляделся, снял с полки керосиновую лампу, медную -позеленевшую от сырости, с толстым слоем пыли на стекле - засветил её и принялся нащупывать ногой ступеньки ведущей вниз, в подвал, лестницы.
Тайник, как и ожидалось, оказался нетронут. Чтобы его вскрыть, понадобилось снова выбираться наверх, отыскивать припрятанную под плитой туристическую складную лопатку – Геннадий припомнил, что специально доставил её из двадцать первого века. Потом он при тусклом свете «летучей мыши» ковырять подвальную глину и с натугой отдирал доски, прикрывающие неглубокую яму, в которой пряталась вожделенная закладка. Выволок ящик, взрезал толстый слой скота, которым тот был замотан поверх нескольких слоёв полиэтиленовой плёнки – и со вздохом облегчения откинул крышку.
Отредактировано Ромей (03-12-2021 15:28:05)
V
Санкт-Петербург,
Литейный проспект.
Май, 1888 г,
Тот же день.
Алиса проснулась. Майское солнце ласково потрепало её по щеке, отбросило от никелированных шаров на столбиках старомодной, на пружинах, кровати, стайку быстрых зайчиков по стенам. Она встала, подошла к окну и распахнула обе половинки в массивных дубовых рамах.
Её обдала волна звуков, непривычных по прежней московской жизни. Что она могла слышать со своего одиннадцатого этажа? Автомобильные гудки, тявканье собак, с которыми прогуливаются обитатели многоэтажки, детские крики с игровой площадки во дворе, под балконом. Чириканье птиц по утрам, да иногда, в ветреные дни – шелест ветвей хилых городских лип, едва-едва дотягивающихся кронами до пятого этажа её ясеневской многоэтажки. А тут…
- Шварк-шварк-шварк… – это скребёт дворницкая метла по брусчатке двора. С улицы еле-еле доносится гул толпы, цокот копыт, конское ржание, скрежет железных шин по мостовой – узкая подворотня гасит звуки внешнего мира. Но и во дворе хватает своего, особенного шума:
- Ножи, ножницы, бритвы точить, править!..
- Старьё бирём! Пакупаим старыя мебеля, ломаную утварь, ношеныя вещи…
- Паять, пачинять – чайники, карасинки, каструлии, похудившиеся тазы!..
- А вот нитки, пуговицы, иголки и прочий дамский приклад!..
- Пирожки горячие, сытные – с луком, с требухой, со снетками!..
- Дров, дров кому наколоть? Незадорого, скоро, справно!..
- Молоко, утреннего удоя, теплое ишшо! Творога, масла, сметаны!..
А вот любоваться тут особо не на что. За окнами - типичный питерский двор-колодец, узкий, с унылыми стенами и обязательным краснокирпичным брандмауэром. Алиса даже поёжилась - вон в том особо обшарпанном подъезде наверняка живёт старуха-процентщица, которую вот-вот навестит бледный студент с топором под мышкой...
Нет, хорошо всё-таки, что её квартира - на самом верхнем этаже, и солнце рано утром, хоть и ненадолго, но заглядывает к ней в гости.
О жилье для «новоприбывших» позаботился Д.О.П. Шурику с дядей Юлей выделили на Охте, при Адмиралтейской верфи маленький, на четыре комнаты с кухней и гостиной, домик. К недвижимости прилагались прислуга и кухарка, так что от бытовых забот господин Лерх с помощником были избавлены.
Жильё Ярославу подобрал Яша – где-то на линиях Васильевского острова, неподалёку от «сыскного бюро. Что касается Алисы, то для неё сняли квартиру в доходном доме на Невском, в двух кварталах от Гостиного Двора. И, как выяснилось, не только для её - вчера, когда Корф предложил девушке подвезти её, Олежик, чьё обиталище располагалось этажом ниже Алисиного, влез с просьбой прихватить и его тоже. Корф, шокированный подобной бесцеремонностью, не смог ему отказать - и в результате всю дорогу трое пассажиров болтали о каких-то ничего не значащих пустяках. Алисе хотелось расплакаться – а она, дурочка, успела размечтаться, как Корф заговорит с ней, как она ответит… Нет, чтобы осадить Олежика – вернее Грязного Гарри, которого тот всё-таки выпустил на волю!
Она и расплакалась – уже в постели, в обшитую кружевами подушку, предварительно поклявшись припомнить соседу его неделикатность. Пусть пеняет на себя, раз такой непонятливый…
Алиса отошла от окна – и повеселела, вспомнив, что как раз сегодня у неё будет возможность побеседовать с Корфом, и на этот раз наедине. Ну, почти наедине: прощаясь с попутчиками, барон дождался, когда Олежик выберется из пролётки и предложил девушке встретиться завтра в полдень в кофейне «У Жоржа», на углу набережных Фонтанки и Крюкова канала. «У меня есть к вам предложение, Алиса Николаевна, – сказал он, - разумеется, от лица Департамента Особых Проектов. Если вы не против, то встретимся завтра, позавтракаем - и обсудим перспективы дальнейшего сотрудничества…»
Алиса бросила взгляд на часы, стоящие на каминной полке. Ого, уже половина десятого! А ведь ещё предстоит принять душ, что не так-то просто в девятнадцатом веке – надо сказать дворнику с запоминающимся прозвищем «Порфирьич», чтобы тот нагрел у себя в дворницкой воды, и залил пару вёдер в жестяной бак, закреплённый под потолком ванной комнаты. А ещё надо выбрать подходящий для похода в кофейню наряд и накраситься, конечно - благо, запасы взятой из будущего косметики пока это позволяют. А вот что будет, когда они закончатся? Алиса успела побывать в парфюмерной лавке в Гостином Дворе – и пришла в ужас.
Ладно, об этом она будет думать потом. А сенйчас – в самом деле, следует поторопиться. Девушка накинула капот (здешний домашний гардероб – это особая, непростая тема, к которой ещё только предстоит привыкнуть) и высунулась из окна, чтобы позвать Порфирьича.
Отредактировано Ромей (03-12-2021 17:18:43)
Потом он при тусклом свете «летучей мыши» ковырять подвальную глину и с натугой отдирал доски, прикрывающие неглубокую яму, в которой пряталась вожделенная закладка. Выволок ящик, взрезал толстый слой скота, которым тот был замотан поверх нескольких слоёв полиэтиленовой плёнки – и со вздохом облегчения откинул крышку.
Ковырял, холста.
- Паять, пачинять – чайники, карасинки, каструлии, похудившиеся тазы!..
Керосинки уже распространены?
Керосинки уже распространены?
Да, вы правы.
Появились позже.
К восьми вечера Шурик засобирался на Охту – там им с дядей Юлей выделили при Адмиралтейской верфи маленький, на четыре комнаты с кухней и гостиной, домик. К недвижимости прилагались прислуга и кухарка, так что от бытовых забот господин Лерх с помощником были избавлены.
О жилье для «новоприбывших» позаботился Д.О.П. Шурику с дядей Юлей выделили на Охте, при Адмиралтейской верфи маленький, на четыре комнаты с кухней и гостиной, домик. К недвижимости прилагались прислуга и кухарка, так что от бытовых забот господин Лерх с помощником были избавлены.
Повтор.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » Департамент Особых Проектов ("Коптский крест"-6)
|
|