Австрия,
Зальцбург
апрель, 1888 г.
Этот зал разительно не походил на  классическую библиотеку британского аристократического клуба. Ту, где Уэскотт и МакГрегор в сопровождении ещё одного из основателей Герметического братства Золотой Зари почти год назад встречались с сэром Рэндольфом. С тех пор миновал почти год, но память услужливо подбрасывала ему детали того, прежнего интерьера – для сравнения с этим. Место резных дубовых панелей занимали вытертые от времени гобелены с сюжетами из рыцарских романов. Заменой веерам шпаг, шотландских палашей и развешанных между ними  елизаветинских касок с кирасами  служат максимиллиановские турнирные доспехи в виде манекенов, сжимающих в стальных перчатках огромные двуручные мечи-спадоны и фламберги с волнистыми, на манер огромных пил, клинками. Общий здесь, разве что полумрак, в котором теряется высокий потолок -  правда, лепнина в стиле ампир уступила место стрельчатым готическим сводам, сложенным из массивных каменных блоков. Из таких же глыб, а вовсе не из изящно отделанных мраморных панелей, сложен и камин – столь внушительных размеров, что в его чреве легко можно было зажарить цельного кабана на вертеле. Наверняка, решил Уэскотт, прежние хозяева именно так и поступали.
А вот книги тут совсем другие. Вместо устрашающе подробной подборки трудов по оккультным наукам, что хранится на полках штаб-квартиры Лондонского «Колледжа Каббалы», здесь выстроились рядами книги по  истории германской нации – от древних времён, до наших дней.
- Это место нам любезно предоставил герр Ланггасснер. – заметил один из присутствующих, плотно сбитый господин с высоким открытым любом и окладистой, слегка раздвоенной бородой. Говорил он по-немецки.
- Это, если я не ошибаюсь, основатель союза фейранов ? – осведомился Мак-Грегор. Уэскотт покосился на своего спутника с неодобрением – зачем спрашивать о том, что им и так известно?
- Он самый. – кивнул бородач. – Антон Лангасснер, как  и его единомышленники, искренне сочувствуют идеям пангерманизма и с пониманием относятся к целям «Теософского общества».
Он указал спутникам на кресла, стоящие полукругом возле камина. Рядом - столик с бутылками вина, графином непрозрачного зелёного стекла, и блюдо с фруктами. После чего, исполняя обязанности хозяина встречи, поворошил угли медной кочергой, разлил по бокалом багрово-красное вино.
Бородатого господина звали Гвидо фон Лист; гостям он был известен, как  писатель, поэт, знаток древних рун, восходящая звезда пангерманизма и один из столпов австро-германского отделения «Теософского общества», основанного тринадцать лет назад мадам Блаватской – дамой, широко известной в определённых кругах.
Уэскотт взял свой бокал и сделал маленький глоток. Мак-Грегор же с независимым видом помотал головой. Уэскотт слегка поморщился. С некоторых пор его коллега и соратник по «Золотой Заре» чересчур увлёкся практикой индийских йогов - в связи с чем полностью исключил из своего рациона животную пищу и спиртное, заменив их каким-то особым рисом, индийскими овощами и приправами, содержащими и огромное количество специй. Уэскотту было любопытно понаблюдать, как долго шотландец, выросший на хаггисе, мясных пирогах и виски с ячменным элем, продержится на столь экзотической диете.
Австриец, по-видимому, был в курсе кулинарных предпочтений гостя – в графине оказалось что-то типа имбирного настоя, которым он и наполнил бокал Мак-Грегора. Тот благодарно кивнул, схватил бокал и жадно отпил. Уэскотт едва заметно поморщился – великосветские манеры явно не относились к сильным сторонам его спутника. Как, впрочем, и сдержанность.
Фон Лист в свою очередь поднёс к губам бокал, отпил, поставил сосуд на стол.
- Итак, господа…
Он сложил руки на животе, сплетя пальцы в характерном жесте, и Уэскотт только сейчас обратил внимание на булавку галстука – большую, серебряную, с солярным знаком свастики и древне-германскими рунами по краям.
- Я бы хотел, для начала, обсудить с вами судьбу профессора Бурхардта. Соглашаясь предоставить ему убежище здесь, в Австрии, я полагал, что это не затянется дольше, чем на два, самое большее три месяца. Однако, с тех пор миновал уже почти  год, и мне хотелось бы знать: как вы, господа, намерены поступить с вашим... - тут фон Лист откашлялся - ...с вашим пленником?

Отредактировано Ромей (12-12-2021 21:54:40)

…наёмники Стрейкера, вытащившие Бурхардта из-под завалов и сумели вывезти его из гудящей, подобно растревоженному пчелиному улью, Александрии в обход стражников хедива, погрузить на  зафрахтованную шхуну алжирского контрабандиста и переправить на Сицилию. Здесь, на съёмной вилле, они провели в ожидании дальнейших указаний около трёх недель, пока на них не вышел Уэскотт. 
Англичанин воспользовался тем, что  исполнителей нанимал  самолично Стрейкер - и он же инструктировал их насчёт  предстоящего задания.  Но дело в том, что сам бельгиец к тому моменту канул где-то в дебрях Чёрного континента, а значит – похитители со своим призом на небольшое время стали невидимы для сверхбдительного ока подчинённых сэра Рэндольфа. Уэскотт же и его коллеги по «Золотой заре»  собирались подстраховаться: да, британская корона платит за всё - но давать специальным службам королевы Виктории слишком уж много власти над собой и своими планами герметисты не собирались. Как говорят русские: «дружба дружбой, а табачок врозь...»
Дальнейшее оказалось делом техники. Назвав старшему группы пароль и предъявив половинку разорванной банкноты в один фунт, полученную от Стрейкера как раз на такой случай, Уэскотт организовал отправку Бурхардта на континент – но не во Францию, как это было оговорена с самого начала, а в Австрию. Соображения тут были вполне понятные: в отличие от других европейских стран, британские секретные агенты, что из флотской разведки, что подчинённые Форин Офис, чувствовали себя в Австрии и Германии не так уверенно. Полиция и контрразведка этих держав работала как часы, и действовать на их территории так же вольготно, как в той же Франции, англичане не могли. К тому же, у отцов-основателей «Золотой зари» были здесь прочные связи, не завязанные на государственные службы; к ним-то они и обратились с просьбой предоставить пленнику надёжное убежище.
Герр Гвидо фон Лист оказался в такой ситуации почти что идеальным кандидатом, несмотря на всю его приверженность германскому оккультизму, вызывавшей у адептов «Золотой Зари» известное беспокойство. Во-первых, он был знаком, хотя и заочно, с Бурхардтом, состоя с ним в переписке. Во-вторых, австриец был кровно заинтересован в результатах расследования, затеянного «Золотой Зарёй» - собственно, для этого он и писал слёзные письма немецкому археологу, но каждый раз нарывался на недвусмысленный отказ. Так что Уэскотту достаточно было намекнуть, что фон Лист будет допущен к полученным секретам, чтобы заручиться его сотрудничеством.
Но возобновить исследования Бурхардта никак не удавалось.  Уэскотту с фон Листом приходилось перевозить его с места на место, менять убежища, скрываясь то в горных австрийских замках, то в неприметных городских особняках, то на виллах кого-нибудь из высокопоставленных членов «Союза ферайнов». Им всё время приходилось  опасаться пронырливых «союзников» из британской разведки – а время, между тем утекало, словно песок между пальцами растопыренной пятерни.  От Стрейкера давно уже не было никаких известий (как, впрочем, и от агентов в далёкой России) и австриец постепенно начинал терять терпение. Так продолжалось почти год, пока Гвидо фон Лист не вызвал своих партнёров из «Золотой Зари» в Зальцбург, чтобы поставить вопрос ребром – либо вы забираете Бурхардта (предварительно выполнив все обещания), либо он поступает в единоличное распоряжение австрийского теософа. Мнения самого Бурхардта, разумеется, никто спрашивать не собирался.
Только вот на этот раз у Уэскотта и его коллег из «Золотой Зари» было, что сказать теософу – именно это и обсуждали сейчас в зальцбургском особняке, любезно предоставленном высоким договаривающимся сторонам герром Антоном Лангасснером.

Отредактировано Ромей (12-12-2021 22:49:04)