Здание Николаевского вокзала, роскошное, выстроенное из багрово-красного кирпича, обильно украшенное резьбой и лепниной и прочими атрибутами николаевского ампира, нависало над Геннадием.   Справа от распахнутых дверей, откуда хлынул поток пассажиров с прибывшего петербургского почтового, угадывалось крыльцо ажурного чугунного литья -  вокзальный ресторан первого класса. Он затормозил, пропуская людскую волну и, миновав вращающиеся стеклянные двери, вошёл в буфетный зал.
Здесь, в замкнутом мире особо важных персон, было пусто, тихо и чисто – разительный контраст  с шумной, грязной привокзальной площадью. Повсюду крахмальная белизна скатертей, отсветы электрических светильников – модной новинки, не так давно появившейся в старой столице – играют на выпуклых боках китайских ваз и начищенных до блеска бронзовых канделябрах.  Виктор поморщился - имперский стиль главной дороги, связывающей старую и новую столицы, тщился поразить приезжих своим великолепием. 
- Чем могу служить, сударь? Столик? Отдельный номер?
Метрдотель -  предупредительный, важный как премьер-министр, и в столь же безупречной фрачной паре - возник беззвучно, словно ниоткуда.
- Меня здесь должны ждать. – ответил Геннадий.  – Господин…
Он назвал имя – вымышленное, разумеется.  Они не пользовались настоящими именами. К самому Геннадию его визави при прошлых встречах обращался «господин Скоблев».
Метрдотель с готовностью кивнул и отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Геннадий направился к дальней стене, где рядом с кадкой, в которой красовался невероятных размеров фикус, его уже ждал посланец Стрейкера.
Последовал обмен обязательными в таких случаях  репликами – «здравствуйте, как добрались, не утомились ли в дороге?» Официант с кипенно-белой крахмальной салфеткой на сгибе локтя вручил им книжки меню в бордовом сафьяне, с бронзовыми уголками.  Гость сделал вид, что внимательно изучает винную карту, а сам,  улучив момент, пододвинул к собеседнику  латунный ярлычок – по нему следовало получить в камере хранения расположенного напротив Рязанского вокзала саквояж с наличностью. Правила конспирации незыблемы – никаких передач из рук в руки! После чего, слегка понизив голос, гость осведомился, что господин Скоблев и его коллеги намерены предпринять в связи с «известными обстоятельствами»?
Переспрашивать, о каких обстоятельствах идёт речь, Геннадий не стал. Яснее ясного, что собеседник имеет в виду возвращение спутников Евсеина.  Он в деталях, умолкая, когда возле столика возникал официант с очередной переменой блюд, описал действия группы, включая и наблюдение за домом на Гороховской, и слежку за попытками их «подопечных» уже дважды пытавшимся найти путь к подземному порталу и, разумеется, главное - подготовку к силовой акции. Гость слушал, не перебивая.
- Вы отлично поработали, господин Скоблев. – сказал он, когда Геннадий, наконец, замолк и откинулся назад на своём стуле, давая понять, что «доклад окончен». – Однако, придётся внести в ваши планы некоторые изменения. Вы ведь, как я понял, намерены лично возглавить предстоящую операцию?
- Разумеется! – Геннадий удивился заданному вопросу. – Дело слишком важное, чтобы…
- Поручите  его кому-нибудь из своих помощников. – перебил гость. – Вы отбываете сегодня вечерним курьерским в Петербург. Времени у вас… - он вынул из жилетного кармана часы на цепочке, - около пяти часов. Подумайте, как объясните это своим товарищам, соберите вещи и постарайтесь не опаздывать. Плацкарту  для вас я уже приобрёл, вот, держите… - тут он поднял ладонь, угадав, что собеседник собирается бурно возразить, - …и давайте обойдёмся без ненужных дискуссий. Поверьте, наш общий друг принял это решение не на пустом месте. Вы же, как я понимаю, не испытываете желания попасться жандармам, или, хуже того, агентам Д.О.П.а? А именно это и случится, если вы не выполните тотчас всех моих распоряжений.
И махнул рукой, подзывая официанта.

Через пять часов петербургский курьерский уносил «господина Скоблева» прочь из Москвы. Геннадий был мрачен – беседа с Егором, на которого он спихнул руководство предстоящей операцией, далась ему  нелегко. Доверенный помощник явно что-то заподозрил - судя по тому, какие вопросы пытался задавать, и как недоверчиво кривился, выслушивая ответы. «Партийная дисциплина», а в особенности, переданный Егору саквояж с очередным «взносом» Стрейкера, тем не менее, сделали своё дело верх – трижды проговорив план операции, Геннадий вернулся домой, уложил в чемодан самое необходимое (свежая сорочка, ТТ с глушителем, две пачки патронов, цифровой фотоаппарат, ноутбук с солнечной зарядкой и горсть флешек) вызвал извозчика и велел, уже во второй раз за этот суматошный день, везти на Николаевский вокзал. Происходящее ему решительно не нравилось, и оставалось только надеяться, что Стрейкер действительно знает, что делает. До сих пор у Геннадий не было повода усомниться в осведомлённости своего контрагента, сумевшего внедрить осведомителей в высокие столичные круги. А вот в намерениях бельгийца он не был так уверен. Не стать бы разменной монетой в очередной игре, в которой кроме них играет и кое-кто посерьёзнее – прикидывал он, созерцая в открытое настежь вагонное  окошко  серенькие апрельские сумерки. Британская разведка издавна славится своим профессионализмом и беспринципностью, а уж на территории Российской Империи она чувствует себя вольготно ещё со времён убийства Павла Первого.
Паровозный гудок, долгий, прерывистый, пронзительный, прервал его размышления. Видимо машинист заметил на путях какого-нибудь разиню и попытался предупредить его о налетающей опасности. Здесь, на окраинах, несчастные случаи с гибелью людей под колёсами поезда приключались с удручающим постоянством, особенно там, где подмосковные деревеньки с их кабаками и прочими питейными заведениями располагались вблизи путей. Генадий представил себе предсмертный ужас хмельного бедолаги, в последний момент обнаружившего, что на него летит пышущее угольной копотью и искрами стальное чудище – и воображение вдруг переключилось на Егора и прочих его соратников, от которых он удалялся сейчас со скоростью пятьдесят вёрст в час. Как ни крути, а предупреждение Стрейкера могло значить лишь одно: группа под наблюдением и её дни сочтены. Какую форму примет провал, оставалось лишь гадать – будет ли это засада в московских подземельях, или их будут хватать поодиночке, по списку? Тем более теперь, когда во главе группы стоит Егор, не блещущий ни умом, ни тактической смекалкой, шансов у них не осталось – ни одного. А вот у Геннадия, они наоборот, имеются – пока жандармы зачищают Москву, он успеет, раствориться в столице, тем более, что Стрейкер явно в нём заинтересован.
Это циничное рассуждение отозвалось в душе лёгким уколом совести – впрочем, сколько-нибудь заметного эффекта он не произвёл. Он давно научился разменивать своих сторонников, как шахматные фигуры – на решающий успех, на временное преимущество, на собственную безопасность, в конце концов. И эти жертвы, безусловно, оправданы, раз они позволяют продолжить борьбу, которую он – пусть и с некоторой натяжкой, - считает главным делом всей своей жизни.

Отредактировано Ромей (22-11-2021 11:35:46)

Ну, у каждого своя точка отсчёта
В меру общей эрудиции.

VI

Москва,
Лето 2015 г.
Замок щёлкнул, и дверь, едва слышно скрипнув, приоткрылась. Ромка на несколько секунд замер, но из квартиры не донеслось ни звука. Тогда он осторожно извлёк из замочной скважины изогнутые стальные стержни и осторожно, боком, протиснулся внутрь. Олежик с маленьким рюкзаком в руке последовал за ним.
Набор отмычек раздобыл Колян – вообще-то, просто позаимствовал с обширного склада вещдоков у себя в отделении – и заодно научил Ромку пользоваться этим инструментарием. Хитроумная воровская приспособа, когда-то изъятая у гастролировавшего в столице домушника, не подвела и новых владельцев. Капелька масла в замочную скважину, лёгкий скрежет, серия металлических щелчков - и скрытые в толщине двери ригели послушно клацнули, открывая незваным гостям доступ в квартиру.
Ромка на цыпочках, стараясь не издать ни звука, вошёл в тёмную прихожую и потянул из кармана фонарик.
- Убери! – зашипел за стеной подельник. – Забыл, что наш эксперт говорил? Вон, выключатель справа от двери…
Ромка мысленно выругал себя, запихнул фонарик в карман и зашарил по стене. Олежик действительно не раз повторял, инструктируя будущих взломщиков: «…и не вздумайте пользоваться фонариками! Это только в кино хорошо, а на деле, мелькающие в тёмной квартире отсветы  очень заметны с улицы и действительно могут привлечь неенужное внимание. Сейчас, конечно, не прежние времена, бдительных граждан не так много – но можете и нарваться. Вспомните хотя бы Славкину домомучительницу… Так что, просто включайте свет – никто никогда не будет считать светящиеся окна в многоквартирном доме. Шторы, правда, лучше задвинуть, так спокойнее.
Так они и поступили, ограничившись светом в прихожей и в единственной интересовавшей их комнате. Виктор жил с тёткой, в трёхкомнатной квартире на девятом этаже панельной двенадцатиэтажки в Новых Черёмушках. Его родители несколько лет назад погибли в автокатастрофе. Сама тётка жила на даче и, судя по битком набитому рекламными листками почтовому ящику, не появлялась в Москве не меньше двух недель. Так что торопиться было совершенно некуда – при необходимости в квартире можно было копаться хоть до утра. Впрочем, новоявленные домушники не собирались задерживаться – комната Виктора была совсем небольшой, обыск, даже самый тщательный, не должен занять много времени.
Они управились за три часа. Для начала, Олежик ловко выпотрошил стоящий на столе системный блок– снял жёсткий диск и выгреб из стола гору флешек, карт памяти и лазерных дисков.  Заодно прихватили стоящий на углу стола меленький плоский ноутбук. Включать настольный компьютер они даже не пытались – не время, с этим можно будет разобраться позже, в спокойной обстановке.
Пока Олежик занимался высокотехнологичным мародёрством, Ромка разбирал бумаги. Их оказалось неожиданно много – а он-то был уверен, что всё сколько-нибудь значимое «подследственный» держит в электронном виде! Но нет, на столе и в ящиках нашлось несколько блокнотов и общих тетрадей, заполненных заметками, явно имеющими отношение к предмету их интереса. Причём даже беглого взгляда, брошенного на бумаги, хватило, чтобы понять: Виктор довольно сильно углубился в изучение проблемы порталов, не ограничиваясь их местоположением. Ромка наугад открыл одну из тетрадей, и посреди математических выкладок и строк, состоящих из непонятных символов и букв латиницы (шифровал он свои записи, что ли?) обнаружилась знакомая картинка – пересекающиеся и параллельные прямые, соединённые дугами различной длины и степени изгиба. Точки пересечения прямых и дуг были помечены всё теми же латинскими буковками, снабжёнными цифрами и штрихами.
- Глянь сюда… - он показал рисунки Олежику. – Знаешь, что это такое?
Тот мотнул головой и озадаченно уставился на «подельника».
- Нет, впервые вижу. А что?
- Мировые линии параллельных измерений. Дядя Юля рисовал такие, когда объяснял механику меж-временных переходов. Правда, у него схемы были попроще, всего две линии – а тут видишь, сколько всего наворочено!
Действительно, на некоторых рисунках линий было не меньше пяти, причём некоторые ветвились, образуя веерообразные пучки.
- Ну, линии и линии. – Олежик явно не оценил Ромкиной находки. – Лучше скажи, схема подземелья есть?
Ромка мотнул головой.
- Тут полно всего, я ещё не успел просмотреть. Может, где-то и найдём.
- Тогда складывай всё в рюкзак и пошли. Три часа ночи, самое тёмное время суток – уйдём незаметно.

Отредактировано Ромей (22-11-2021 16:59:49)