Из дневника мичмана
Ивана Семёнова.

« …- собственно, рассказывать особо нечего. – говорил отец. Люди, заполнившие гостиную «дома отдыха (вообще-то, здесь собралось не меньше тридцати человек) слушали его с неослабным вниманием, отчётливо сознавая, что того, что им скажут здесь, они не услышать больше ни от кого. -  Похоже, мы оказались правы: четырёхпалые действительно нас ожидали - и поняли, что это не случайность, а намеренный, сознательный визит. В итоге,  мы там не задержались, а почти сразу отправились в обратный путь – но уже впятером.
Повествование о вылазке за «червоточину» не затянулось. Да и рассказывать-то было особо нечего - всё сколько-нибудь существенное стало ясно уже потом, когда мы собрали мысли в кучку и стали разобраться, что, собственно, произошло.
-  …что касается наших предшественников, - продолжал отец,    - то для них всё это выглядело несколько иначе.
Он улыбнулся сидящей в первом ряду Вареньке. Да, усмехнулся я, отец и теперь остаётся журналистом -  сознательно или не очень, выстраивая свой рассказ из гладких, хоть сейчас на бумагу, словесных периодов.
- …для них  визит в мир четырёхпалых обернулся томительным пребыванием в безвременье, полным страха и дурных предчувствий. Что ж,   для герра Стрейкера эти предчувствия, безусловно,  оправдались…
Я хмыкнул. Бельгиец, на которого надели наручники прямо у портала, в данный момент пребывал во внутренней тюрьме Д.О.П.а. Там его и допрашивали – не торопясь, вдумчиво, вытягивая всю подноготную о связях с британской разведкой, с «Золотой Зарёй» и с масонскими ложами здесь, в России. Отцу с превеликим трудом удалось избавить от очной ставки с авантюристом свою пассию, Берту – как он сумел уговорить Корфа и Яшу, я даже вообразить не могу…
- Благодарю вас, господин Семёнов. – Корф кивнул. – Подводя итог, замечу, что главная цель вылазки достигнута, мадемуазель Выбегова свободна. Чего не скажешь об прочих… м-м-м… задачах. Я о том, что доступа в будущее мы не получили – и, похоже, уже не получим, не так ли?
Отец вопросительно покосился на нас с Николом. Я поспешно отвёл взгляд  - когда люди, хорошо знающие барона, говорят, что он видит под собеседником на сажень вглубь, то это ни разу не преувеличение. А друг мой вообще никогда врать не умел, если дойдёт до расспросов с пристрастием – спалится моментально…
Отец, видимо, иного и не ожидал. Тем не менее, брошенный на меня взгляд был полон упрёка – «тоже мне, сын, называется…»
- Так и есть, господин барон. К сожалению, мы навсегда отрезаны от двадцать первого века. Хотя – не могу сказать, что это такая уж неожиданность. Дядя Ю… простите, господин Лерх, насколько мне известно, уже высказывал подобное предположение,
- Вот как? – Корф недоумённо вздёрнул бровь. - Поправьте меня, Юлий Алексеевич, если я ошибаюсь - но ничего похожего я в ваших докладах не встречал…
Старик сидевший рядом с Евсеиным, дёрнулся - сейчас он напоминал нахохлившегося, обиженного на весь мир воробышка. На этот раз учёные были втроём, их неизменный компаньон, профессор Бурхардт приглашения на Эзель не удостоился. Немец, хоть и стал ценнейшим приобретением  научно-исследовательского подразделения Д.О.П.а, но через «червоточины» не проходил и на «той стороне» порталов не бывал. 
- Вы не ошибаетесь, Евгений Петрович. – ответил старик. – Но дело в том, сто мы и сами ни в чём не были уверены. В «шлиссельбургском свитке», о котором я не раз упоминал в докладах, имеется следующее утверждение: всякий, кто овладеет тайной путешествий во времени, неизбежно встанет перед выбором – открыть путь в грядущее, или отказаться от этого, получив взамен доступ в….
- …в какие-то загадочные «Внешние Миры». – подхватил Евсеин, недовольный по-видимому тем, что он снова оказался в тени коллеги. – Мы так и пришли к согласию, что это– указание на конкретную возможность, или намёк на некие абстракции духовного свойства, каких в «металлических книгах» хватает. Теперь-то, конечно, многое стало ясно.
- Именно так. – подтвердил дядя Юля. – Собственно, мы ожидали, что этот вопрос прояснится в результате предпринятой вылазки, и так оно в итоге и вышло.
- Если можно, объясните. – попросил барон. - Только вкратце, для дилетантов… думаю большинство из нас можно отнести к этой категории?
Возражений не последовало. Лишь Евсеин независимо вскинул подбородок – он-то себя дилетантом никак не считал.
- Может быть, лучше они сами? – дядя Юля покосился на нас. – Из первых рук, так сказать…
- Мы мало что можем сообщить, Юлий Алексеевич. – торопливо заговорил отец. – После возвращения, у всех в голове была сплошная каша. По сути, четырёхпалые не сообщили нам ничего конкретного - только вложили каким-то образом в мозги умение обращаться с их… мнэ-э-э… оборудованием. Это вовсе не какая-нибудь уникальная способность, поскольку и вы и господин доцент овладели ею с третей  попытки…
Мы с  Николом торопливо, закивали. Когда мы более-менее пришли в себя и попытались восстановить то, что происходило на «той стороне» - из памяти кроме разрозненных картинок чужих миров, удалось извлечь лишь инструкцию по пользованию статуей, чашей, брызгами-бусинами и «тентурой». Всё прочее мы узнали, последовав этой инструкции – снова включили «подсветку» чаши, сдвинули определённым образом дырчатые пластины и принялись в определённой последовательности проводить пальцами по острым складкам хрустальной хламиды, с ног до головы укутывавшей фигуру четырёхпалого. В ответ повисшая на месте исчезнувшего портала голограмма подсветилась клубками цветных лент, сложившихся в письмена на незнакомом языке – и не спрашивайте, как мы сумели их прочесть! Сумели, и всё: нужные слова и понятия сами вспыхивали в мозгу, будто заработала заложенная неизвестно кем программа-переводчик.
…а может, так оно и было?..
Узнали мы действительно многое. Например: наша планета соединена «червоточинами» с бесчисленными «Внешними Мирами», и на каждом из них ожидает своего часа точно такая же статуя – как оказалось, не статуя вовсе, а часть колоссального банка данных, накопленного «четырёхпалыми» за несчётные геологические эпохи существования их расы. Сама же раса  вот-вот прекратит своё существование – она уже практически вымерла от того, что в наших понятиях проще всего охарактеризовать как «потеря интереса к существованию». Остались последние «хранители», которых держало только стремление найти достойных наследников.  Это напомнило мне хрустальную планету из «Заповедника гоблинов» Клиффорда Саймака - там угасающая цивилизация в лице последних своих представителей тоже искала тех, кому можно было бы оставить свои знания…
Так или иначе, всё это теперь могло принадлежать землянам, которых четырёхпалые выбрали своими наследниками и приемниками. И выбор этот был сделан задолго до того, как наши далёкие предки провертели дыру в круглом куске дерева, продели в неё ось и приспособили к ящику – чтобы этот ящик удобнее было перемещать из одной точки в другую.
Имелся здесь и подвох, как это нередко бывает в случае наследования какого-нибудь ценного имущества – неважно, халупы в глухой деревеньке, или всеобъемлющего банка знаний миллионолетней галактической культуры. Овладев «червоточинами», ведущими во Внешние Миры, мы навсегда лишаемся доступа к межвременным порталам. Поделать с этим ничего нельзя, против глубинных законов мироздания не попрёшь -  а значит,  попасть в будущее можно теперь только естественным путём, проживая день за днём. Именно это сообщил дядя Юля барону Корфу и остальным собравшимся –  так, как он сам это понимал. И пока старик говорил, я старательно прятал глаза, в особенности, когда он обращался к нам за подтверждением. Мне было нехорошо - нет ничего отвратительнее и тошнотворнее, чем вот так, беззастенчиво врать друзьям и близким. Конечно, не все собравшиеся сегодня в «санатории» на острове Эзель относились к одной из этих категорий,  но всё же, это были свои, члены своего рода закрытого, тайного клуба, те, кто в разное время прикоснулся к тайне «червоточин» - и лгать этим людям было ох, как непросто.
…но разве у меня – у нас троих, если уж на то пошло, - был другой выход?..»

- Что ж господа… - Корф обвёл присутствующих взглядом. – Пожалуй, это всё. Надеюсь, никому не надо напоминать о том, что всё сказанное здесь строго конфиденциально?.
Слушатели в ответ загомонили – нет, не надо, не дети, всё понимаем…
- Вот и хорошо. – Барон поднялся и мужчины – в первую очередь те, кто, подобно нам с Николкой был облачён в мундиры – поспешно последовали его примеру. а таковых здесь было немало, отметил я – поручик Роман Смольский, капитан первого ранга Никонов, Шурик, щеголяющий новенькой формой вновь создаваемого Воздушного Флота, Ярослав и даже Яша, облачённые по случаю важного мероприятия в Д.О.П.овские вицмундиры.
- Впрочем, режим секретности, который, насколько мне известно, сильно раздражает многих из вас, скоро будет смягчён. На днях Государь отправится в Копенгаген и там, сразу после церемонии подписания мирного договора с Англией он наконец объявит обо всём. Официально. На весь мир. Надеюсь, каждый из присутствующих понимает, что это значит?
Мёртвая тишина была ему ответом
- Вижу, что понимаете. Да, после этого окружающий нас мир изменится, вероятно, до неузнаваемости...  чего он, несомненно, изменится до неузнаваемости, и первым актом этого изменения будет созыв Россией большой конференции с участием ведущих европейских держав. Так что… - Корф сделал паузу. – Спокойная жизнь для вас – для всех нас, если уж на то пошло! -  закончилась, и надолго.
- Спокойная жизнь, говорите? – отец покачал головой. Остальные внимали Корфу, чуть ли не приоткрыв рты. За исключением Яши, пожалуй – конечно, наш великий сыщик, как обычно, знал обо всём заранее…
- Спокойная жизнь, значит? – повторил отец и улыбнулся –   эта улыбка сильно походила на оскал. - Да когда она у нас была-то? Разве что, в самом начале, пока мы развлекались с часиками и велосипедами. Да и то…
- Как я понимаю, Олег Иванович, вы не слишком сожалеете? – Корф ответил вполголоса, однако в наступившей тишине его слова были слышны и в дальних уголках гостиной.
- Ну что вы, барон, как можно? В любом случае – спасибо, что предупредили. Постараемся использовать оставшееся время, чтобы хорошенько отдохнуть.
По залу пробежали шепотки и облегчённые выдохи. Всех, похоже, радовало, что  неизбежное начнётся не прямо сейчас и можно будет как-то морально подготовиться.
- Всем я отдыха обещать не могу. – покачал головой Корф. Например, вам, Александр… простите, запамятовал, как вас по батюшке?
- Лейтенант Приходько! – бодро отрапортовал Шурик.- И можно без отчества, господин барон, какие мои годы!
- Хорошо, пусть так.  Государь, видите ли, решил совершить свой визит в Данию по воздуху.
- На «Финисте»? - Физиономия Шурика сделалась озадаченной. -  Но ведь там вся его свита не поместится…
«Финистом» назывался только что законченный постройкой тяжёлый дирижабль класса «Россия -  третий в серии, отличие от двух своих предшественников, оборудованный, как императорская яхта. Увы, новый воздушный корабль в плане вместимости далеко уступал легендарному «Гинденбургу».
- Тут вы правы, лейтенант. Большая часть сопровождающих государя лиц, включая его супругу, отправятся в Данию по морю, на одной из императорских яхт. Однако сам Государь и цесаревич прибудут в Копенгаген по воздуху. Там уже сооружается причальная мачта и эллинг – на большом поле близ королевского замка Фредериксборг, где и состоится общеевропейская конференция. Знали бы вы, каких трудов нам стоило его отыскать подходящее место…
- Дания – страна маленькая. - согласился Шурик. – А что,  «Финист» в этом рейсе будет один?
- Нет, его будет сопровождать «Россия-I», причём у каждого на подвесе будет по аэроплану.  А это уже ваша ответственность, Александр, не так ли?
- Моя, чья ж ещё! – Шурик явно был обрадован известием. - Решили – уж удивлять Европу, так удивлять? 
- Вот именно. – кивнул Корф. - На предстоящей встрече Государь намерен убедить правителей ведущих европейских держав, что в новых условиях военная и политическая конкуренция с Россией теряет всякий смысл. Куда лучше взять курс на всеобъемлющее сотрудничество. И ваша задача - как можно скорее завершить цикл испытаний нового дирижабля и подвесной системы аэропланов. Чтобы комар носу не подточил!
- Простите, Евгений Алексеевич… - вмешался в разговор отец. Как я понял, о наследии четырёхпалых тоже собираются объявить во всеуслышание?
- Это будет, как у вас принято выражаться, «вишенка на торте». Государь намерен убедить европейцев, что полученные от них, да и из будущего тоже, сокровища знаний можно освоить только сообща. Да что там освоить – хотя б подступиться к ним! Так что вы Олег Иваныч, и вы, господа мичмана – Корф посмотрел на нас с Николом. – приготовьтесь к мировой славе. Откровенно говоря… - тут он сделал паузу. – есть масса способов испортить себе жизнь, и этот, на мой взгляд – самый хлопотный из всех. 
- Если кто и заслужил славу, хотя бы и посмертную – так это трое погибших в первой вылазке. – неожиданно заговорил дядя Юля. – Николай Миркин, Серёжа Удомлин, мой ассистент, даже Александр Ульянов – хотя он для вас и государственный преступник! Это их муками оплачена наша удача!
- Я помню. – тихо сказал Корф. – И, если для вас это важно – Государь об этом тоже не забыл. Всем, кто так или иначе связан с этой историей, воздастся по заслугам – неважно, живым и мёртвым. Что до Александра Ульянова, решено, что он полностью искупил свою вину как перед царствующим домом, так и перед Российской империей в целом. Вскоре будет объявлено, что этот молодой человек, хоть и поддался опасным политическим иллюзиям – но всё же был настоящим патриотом России, который, несмотря на разногласия с существующей властью, добровольно вызвался отправиться в чужой мир, навстречу неведомым опасностям. 
Я огляделся. Ни один из приглашённых не покинул гостиную – все столпились вокруг барона.
- Что ж, вот теперь мы действительно закончили, друзья мои.  – Корф словно стряхнул с плеч груз государственных забот и говорил бодро, почти весело.  – Давайте-ка все вместе последуем совету милейшего Олега Ивановича и посвятим оставшееся время отдыху и восстановлению сил. Поверьте, скоро они всем нам понадобятся!

Отредактировано Ромей (18-02-2023 22:03:22)

Перезалил с изменениями. Это важно.