Не, спасибо, не стоит. Я ведь уже выяснил)))

М-да… И что теперь делать? Если рассуждать по уму, то сейчас самое время, быстренько зацепить свой баул, сделать ручкой и «колхозникам» и сочувствующим, после чего направиться на автовокзал, взять билет и забыть всех этих революционеров-подпольщиков как страшный сон. Сами посудите, ну какое мне дело до местных разборок? Завтра вечером, если все сложиться путем, я уже дома буду и этот вояж станет восприниматься исключительно, как довольно отвратное кино. Но интересно, почему же я тогда все еще стою на месте…?
Тут внутренние самокопания были нарушены Марией, которая наклонившись над раненым ласковым голосом спросила:
- Анатолий, как ваше самочуствие?
Оба-на! Очухался страдалец! Мы сразу все подвинулись ближе к дивану, а очнувшийся Толян, покосившись на свое перетянутое плечо и трубку уходящую к системе, осторожно кивнул:
- Нормально. Во всяком случае, гораздо лучше, чем было. Голова не кружится, не тошнит и плечо почти не болит.
Ванина вздохнула:
- Не болит, потому что укол действует. А вот как он закончится… - она вздохнула еще раз и повернувшись к мужу, добавила – Так что насчет хирурга и больницы я вполне серьезно говорила. Давайте думать, как же нам быть.
Думы вылились в десятиминутное перебирание всех знакомых, а так же знакомых знакомых, у которых могут быть нужные завязки. Разумеется, говорили только Ванины, потому что я вообще был не при делах, а «колхозники» все свои варианты перебрали еще в дороге. В конце концов, выяснилось, что кроме как похода в  платную лечебницу, выхода нет. Только все упиралось в деньги. Дьякон задумчиво почесывая затылок сказал что у него есть заначка в двести евро. Если учесть еще мои триста долларов обещанные ему в качестве оплаты, то это вроде огромные деньги, но не в данном случае. Может и не хватить. Тут ведь все упирается в нелегальность операции. Точнее в то, что в таких случаях больница просто обязана ставить в известность полицию. И сколько врач запросит за риск, возникающий в случае отсутствия стукаческого звонка, еще неизвестно…
Я, махнув рукой, сказал, что деньги не проблема и только поймав удивленно-изучающий взгляд Ванина, прикусил язык. Но потом, плюнув и на условности и на свою «легенду», повторил, чтобы финансовыми вопросами никто не парился. Запросят пятьсот – дадим пятьсот. Запросят тысячу – дадим тысячу. Заломят еще больше, разберемся на месте. И специально для Алексея пояснил:
- Или ты думал, что я совсем на бобах сижу и без соли последний ху… э-э – запнувшись, стрельнул глазами в сторону барышень и поправился – в общем, деньги у меня есть. Теперь самое главное, чтобы доктор подписался на это дело.
На том и порешили. После чего с трудом заткнули пытавшегося благодарить и извиняться за беспокойство Толяна.  А вскоре Мария занялась проснувшимися детьми, которые так и норовили прошмыгнув в комнату поглядеть на новых гостей.  Позже, когда детский переполох утих, все позавтракали, а часов в девять, дьякон двинул вести переговоры со здешними врачами и подбивать их на должностные преступления.
Настя с Ловягиным измотанные бессонной ночью уснули а я, пользуясь тем что Ванина повела детей к подруге, испросил у нее перед уходом какую-нибудь ветошь, проволочку и немного масла. А потом, чинно расположившись за кухонным столом, принялся за чистку и изучение трофейного оружия.
Блин, как давно этого не было! Я имею ввиду вот этого вдумчивого перебирания вороненых частей смертоносных игрушек и связанной с этим умиротворения и ясности мысли. Разбирая и протирая трофейные стволы (кстати, на удивление весьма чистые и ухоженные), попутно обдумывал случившуюся ситуацию. Просто самому стало интересно, что за порыв мною руководил, когда я, вместо того чтобы чинно удалиться в сторону автовокзала, остался здесь? Да еще и насчет денег ляпнул… Лешка на меня после этого так пялился, что теперь не может быть и речи о его вере в «штанги для буровой установки». Ужжо он мне все теперь припомнит. И незнание тутошних реалий, и несостоятельную «легенду» спекулянта-добытчика, и общую шустрость. Хотя, какая теперь разница? Начнет сильно приставать с вопросами, просто пошлю куда подальше и все. Или вот так грубо и в лоб не стоит?
Прикидывая варианты поведения, я закончил с «ПМ» и «Вальтером» после чего протянул руку за пистолетом Анатолия, который даже сейчас, по прошествии нескольких часов после стрельбы, источал вполне уловимую пороховую гарь. Покрутив оружие,   я удивленно хмыкнул. Да, вроде «Грач» обыкновенный, но не совсем. Хотя… Быстро разобрав пистолет, убедился что от нашего ярыгинского ствола, он отличается лишь чуть более высокой мушкой и несколько сильнее изогнутым спусковым крючком. А в остальном, все то же, отлично мне знакомое еще по службе, оружие. И с ним придется повозиться – вон, в магазине всего три патрона осталось. Значит, пятнадцать, Толик по засаде выпустил, поэтому нагара - выше крыши.
Мурлыкая под нос, я раскидал «Грача» неполной разборкой и пока руки были заняты делом, снова занялся самоанализом. Все-таки, почему же я не уехал? Ведь еще позавчера у меня сомнений бы не появилось в правильности данного решения. Тут скорее всего есть два аспекта. Первый, это то, что возникший практически из небытия группник Волк,  внес в устоявшееся мироощущение менеджера Корнева, свои коррективы. И я не хочу опять себя ломать, превращаясь в офисную овечку.
А второе… Хм, второе… С этим все гораздо сложнее. Нет, вы только не подумайте, что тут сыграли какую-то роль высокогуманные соображения. И не потому что внезапно, как более опытный человек, почувствовал ответственность за ребят. И даже не из-за фигуристой синеглазки Настены, которая почему-то смотрела на меня так, как будто я сейчас из одного кармана достану хирурга со стационарным госпиталем, а из другого длинный список явок и паролей «Смирновцев». Нет, не из-за этого! А как это ни глупо звучит – из-за зависти и недопонимания.
Причем это даже не про «колхозников» сказано, а про Ванина. Этот дьякон, с журналистским образованием, которого я держал за обычного желчного болтуна, вдруг повел себя так, что я потерялся. Как он искренне обрадовался встретив людей из сопротивления! И тут же делом, а не на словах, начал доказывать свои намерения. А ведь у человека жена и двое детей. И дураком, который очертя голову может кинуться в авантюру, его вовсе не назовешь. С одной стороны его можно понять – жизнь тут такая, что и не так раскорячишься. Но с другой – миллионы таких же как он живут и не жужжат! Значит, у этого человека есть стержень. Тот самый стержень что и у меня когда-то был, но который от одного удара судьбы, принявшей облик хамоватого подполковника, согнулся в дугу. Поэтому я ему завидовал. И хотел доказать что и мы не лыком шиты. Не знаю только, ему или себе…
А недопонимание… Хм, просто мое поколение как-то не привыкло жертвовать хоть чем-то ради того, что не имеет четко выраженного финансового эквивалента. А тут, я первый раз в жизни встретил людей, которые рисковали жизнью не из-за денег, не из-за карьеры и не из-за «хорошего бизнеса». Нет, они рисковали из-за чего-то абстрактного, того, что сами считали правильным и единственно верным. Да что там говорить – даже гордые нохчи и прочие «повстанцы» всегда боролись за свою «свободу и независимость» исключительно за СКВ*. А эти… эти ребята какие-то СОВЕРШЕННО ДРУГИЕ.
СКВ – Свободно конвертируемая валюта.
М-да, вот «Проф» из бы их наверное понял. Из рассказов Игоря Михайловича, больше похожих на мифы (ну прямо как будто не про наших дедов и отцов разговор шел, а про героев какой-то утопии), я вынес одно – во времена СССР, такое совершенно абстрактное понятие как «долг» и «Родина» было вовсе не абстрактным, а являлось основополагающим.
Это сейчас, когда какое-то мурло с большой должностью произносит эти слова, значит, он хочет тебя объегорить. А тогда, люди шли на жертвы и реально видели, что их усилия идут не на пополнение чьего-то счета, а действительно на благо всей страны. Наверное, поэтому и страна крепла, и граждане ее жили нормально. Но потом целую страну «кинули», вот и стала вера в эти понятия, признаком крайнего лоховства.
А в ЭТОМ мире, в котором Россию нагнули так, что не снилось и в самом страшном сне, еще остались люди, словно пришедшие из рассказов Сосновского. И главное - это не замшелые старички, а мои ровесники!
Хлопнувшая дверь заставила оторваться от странных мыслей и я, подхватив «Вальтер» и заведя руку с оружием за спину, вышел в коридор. Но, тревожился зря. Это вернулась Мария, которая снимая пальто, оповестила:
- Я ребятишек, до вечера, у Зои оставила. Так думаю, правильней будет. И лекарств у нее кое-каких перехватила – после чего, пройдя в комнату, поинтересовалась - А как Анатолий?
- Спит. И Настя - тоже.
Ванина кивнула и, подойдя к сопящему на диване Толику, пощупала ему лоб. Удовлетворенно улыбнувшись, сказала:
- Очень хорошо! Температуры нет. Будем надеяться, что все обойдется.
Я обрадовано спросил:
- Так что, госпиталь отменяется?
- Ни в коем случае! Обойдется, это в смысле – без осложнений. Но в больницу надо обязательно!
После чего, достала какие-то ампулы и осторожно заголив обиженно бурчащего во сне Ловягина, вколола ему два укола. Тот даже и ухом не повел, лишь только перешел с сопения на храп.
Я восхитился:
- Во дает!
Мария вздохнула:
- А чего ты хотел? Человек ранен, измотан да и крови потерял… Ну да ничего, хирург рану почистит и мы его за недельку на ноги поставим!