Окончание.
Слегка пошатываясь, с недовольным выражением лица, Левкович вышел из дверей ночного клуба: "Этот смазливый подонок посмел мне отказать. "Не в моем вкусе!" Мразь. Ладно, я запомню. Я всегда все помню".
Он запнулся на лестнице, с трудом удержал равновесие: "Черт, последний косячок явно был лишним. Ничего, доберусь до машины, будет проще. Ехать - не идти, ха-ха".
Дойдя до "Опеля", Владимир нажал кнопку брелка. Ничего. Еще раз. Результат не изменился: "Черт, еще и батарейка села".
Он был не прав. Батарейка исправно функционировала, а сигнал противоугонки надежно глушила неприметная коробочка у бордюра. Владимир попытался открыть замок ключом. Тот упорно отказывался входить в замочную скважину.
Матерясь, Левкович поставил сумочку-барсетку на капот и наклонился над дверью в попытке разглядеть помеху в слабом уличном освещении. Сильный луч специального фонаря ударил ему в затылок.
- Угоняем машину, гражданин?
Успев заметить, что замочная скважина чем-то забита, Владимир встал и развернулся.
- Это моя машина.
- Документы.
- А кому я должен их показывать? Что-то не слышу положенного обращения.
Кому показывать, Левкович уже увидел. Пока он разбирался с замком, сзади подошли три милиционера в городском камуфляже. У старшего, здоровенного парня, блеснули на плечах лейтенантские звездочки.
- Начальник патруля ППС лейтенант милиции Громов. Ваши документы, гражданин.
- Вот так правильно, лейтенант. Сейчас будут вам документы.
Владимир не глядя протянул руку… и пальцы схватили пустоту. Он повернулся - барсетка исчезла. Тупо глядя на капот, Левкович собирался с мыслями.
- Документов нет, гражданин?
- Не гони, лейтенант. Они тут были, в сумочке.
Луч фонаря пробежался по машине, под нею.
- Понятно. Пройдемте.
Конопатенький сержант добродушного деревенского вида взял Владимира за плечо.
- Руки убрал, быдло! Понаехали…
Жесткий удар резиновой дубинкой по почкам выбил из него дух и заставил согнуться от боли. Второй сержант, глядя ненавидяще-злобными глазами, процедил:
- Жало втяни, пидор.
Резкий прием вывернул руки назад, больно сдавив кожу, защелкнулись ледяные наручники.
- Пшел!   
Левкович послушно выполнял все команды, открывал рот только в ответ на заданные вопросы, не протестовал, не буянил. Ему хватило ужаса, испытанного в тот момент, когда уазик остановился на мосту через реку. Жестокий сержант вытащил возмущавшегося и грозившего всю дорогу Владимира из собачника, задрал скованные руки вверх и бегом подвел к перилам.
- Товарищ лейтенант, давайте я эту мразь обкуренную в реку отправлю! Щас, дубинкой по затылку, сниму браслеты - и концы в воду. До весны точно не найдут.
А то и вообще не найдут. И плакать никто не будет.
Внизу звонко шумела замерзающая река. Стоя на полусогнутых, с вывернутыми руками, Левкович умоляюще смотрел на хмуро молчащего лейтенанта. Тяжелый, с прищуром, взгляд офицера не сулил ничего хорошего. И только после слов "отставить, сержант", Владимир понял, что обмочился.
Медицинская экспертиза. Обыск. В кармане обнаружилась пачка с "заряженными" папиросами. Показания второго сержанта, подкрепленные записью на мобильный телефон: "Оскорбление сотрудника милиции при исполнении им служебных обязанностей". Лязг решетки "обезьянника". Неимоверная застарелая вонь от "соседей". Он мечтал только об одном - звонок главному редактору: "Вытащит, уладит, у него знакомства, связи. А я отмщу. Мерзавцам этим. Сорвать погоны, под суд, в тюрьму. Запомнил, я все хорошо запомнил".
Главный редактор "Вечернего бульвара" ненавидяще смотрел в монитор, до белизны костяшек стискивая подлокотники кресла. От главного врага и конкурента пришла электронная почта. Эта старая сволочь, главред "Честной газеты", прислал короткое письмо. К нему была приложена статья. И стиль автора узнавался с первых строк. Левкович, мразь подлая, пидор неблагодарный, планировал перебежать в "Честную газету". В качестве подарка нес любовно собранные и художественно обработанные сплетни и слухи про него, про Хозяина!
- Только за "старого педофила" убить надо. Ублюдок. Мразь. Уничтожу. Такая тварь никому не нужна, даже конкурентам.

У семантического анализатора имеется еще одна интересная функция. Он может любому художественному тексту придать неповторимые авторские черты, по-компьютерному дотошно выявленные в исходном материале.

Зазвонил мобильный. С трудом оторвав руку от подлокотника, главный редактор взял аппарат, посмотрел на незнакомый номер, нажал кнопку и хрипло ответил:
- Да.
- Шеф, это я! Володя! Левкович, шеф, Левкович.
- Ну?
- Шеф, я попал в милицию, совершенно случайно, ни за что; шеф, помогите, я в … отделении милиции! Алло, шеф?
От сердца редактора немного отлегло: "Есть Бог! И он делает подарки!"
- Понял. Жди.
Со злобной улыбкой (видел бы его сейчас Левкович!) главный редактор нажал клавишу селектора.
- Диану. Немедленно.
Стук в дверь раздался меньше чем через пять минут.
- Вызывали?
Находящийся сильно не в духе шеф "держал паузу", пристально рассматривая журналистку.
- Левкович в … отделении милиции. Я уверен, что он попал туда за дело. Поедешь прямо сейчас. И только от твоего репортажа зависит, займешь ли ты завтра его место.
Хищной надеждой зажглись глаза молодой газетчицы:
- Я поняла, господин главный редактор. Фотографии?
- Правильно, девочка. Если выигрышные - сделай несколько снимков. В милиции были оборотни в погонах. А у нас… назовем "оборотнем пера". Можешь поставить в заголовок. Бери машину. Через два часа материал должен лежать на моем столе. Бегом!

Расписавшись в "Подписке о невыезде", неимоверно измученный жутким пребыванием за решеткой Левкович вышел из отделения и, вдохнув сладкий морозный воздух, облегченно зажмурился: "Воздух свободы. О, Боже!"
Немного продышавшись, открыл глаза. Перед ним стоял и спокойно ждал крепкий парень в удобной меховой куртке. "Опять мент?"- мелькнула мысль.
- Нет, я не из милиции, господин Левкович, он же "Владлен Николаевич", он же "Сальери".
Это было как обухом по голове. Но тренированный мозг газетчика быстро нашел связь, и мысли заметались, подбирая тактику поведения.
- Я не понимаю…
- Лжете, причем бездарно. По глазам видно. Так вот, к сути. То, что с вами произошло - это предупреждение. За хамство, злобу, презрение к людям. За то, что обкуренным вы ездили на машине. За грязь в ваших статьях. Подумайте и сделайте выводы.
- Я понял - вас нанял писатель, Игорь Станиславович. Он хочет отомстить мне, я знаю.
- Не судите по себе. Игорь Станиславович просил вас предупредить, но не наказывать. И нас не нанимали.
- Хорошенькое предупреждение! Меня избили, бросили в застенок с убийцами  и ворами.
- Опять лжете. Полученный удар вы полностью заслужили. Хамить не надо сотрудникам правоохранительных органов. За решеткой вы сидели с обычными бомжами и мелкими хулиганами. А уровень предупреждения - наше решение. Мы - организация, занимающаяся такими, как вы. Запомните это. Если продолжите гадить в Интернете и в прессе - наказание будет неотвратимым и жестким.
Парень протянул полиэтиленовый пакет:
- Ваша сумка. Не дергайтесь, не трону. Машина у вашего любимого ночного клуба. Да, а это вам от вашего бывшего работодателя.
Левкович взял аккуратно сложенную знакомую газету. В глаза бросился заголовок: "Оборотень пера".
- Сегодня же подадите администрации "Летящих во времени" заявление об аннулировании вашей учетной записи. И упаси вас Господь еще где-то попасться нам на пути.
Жестко глянув напоследок, парень отошел. Хлопнула дверца, машина уехала. Дрогнувшей рукой Левкович развернул газетный лист.

Под сияющим южным небом, в увитой виноградом беседке царило веселье. Легкий бриз нес запах водорослей и прохладу, заходящее в море солнце освещало щедрый летний стол. Звучали тосты под восхитительное  "бастардо". С бокалом в руке стоял  Игорь Станиславович.
- Друзья мои! Коллеги! В первый раз за всю писательскую жизнь я не могу подобрать слова, чтобы  выразить свои чувства. Скажу коротко: за нас! За наши книги! За "Летящих во времени"!

Отредактировано niklom (30-11-2010 20:26:21)