Продолжение:

  Винтовки с патронами из снаряженных дырявых гильз действительно оказались вполне пригодными не только для учебы, но и для боевых действий, а после стрельбы Малой пригласил Ольгу к себе домой, где и рассказал ей про морские мины. А потом, воодушевленный неподдельным интересом слушательницы, и вообще все, что помнил про военно-морской флот. Правда, в его рассказе искушенный человек наверняка нашел бы и неточности, и некоторую, скажем так, непоследовательность, но Ольга к таковым не относилась. И потому, широко раскрыв глаза, слушала об обороне Севастополя под руководством адмирала Ушакова, а потом - о крейсерах «Киров» и «Аврора». После чего старшина вспомнил о матросе Кошке и атомных подводных лодках, но к авианосцам перейти не успел, потому как беседа была прервана некстати заявившимся отцом Авраамием.
  - Случилось чего? – без особого энтузиазма вопросил старшина.
  - Случилось, Защитник, - подтвердил монах, - в Райской долине прослышали о появлении второго Защитника и прислали посольство с подарками. Вот и думаем мы с отцом Феодосием, то ли гнать их в шею, то ли допустить до твоей персоны. Подарки-то – смех один, хоть Москва и не так чтобы уж очень богато живет, но могли бы и получше чего прислать.
  - Ну зачем же сразу в шею, - задумался Вячеслав, - это разведка, ежу понятно. Так что приму я их, но попозже. Скажи им, что у Защитника важное совещание, а как оно закончится, их допустят до… до… в общем, до меня. А нам бы пока пообедать, покормите нас с Ольгой?
  - Отчего же не покормить, только послы пока как раз в трапезной и сидят. Выгнать или послать иноков сюда обед принести?
  - Лучше сюда, - решил старшина и, дождавшись ухода отца Авраамия, продолжил свое повествование, но теперь уже про боевые вертолеты. Вот уж тут Малой чувствовал себя гораздо уверенней, чем в чисто морских вопросах, так что и рассказ получился куда красочней.
  - В монастырской библиотеке есть записанный тридцать лет назад рассказ одного охотника о том, как он видел летающую машину агров, - вспомнила Ольга. – И там даже был рисунок, я его внимательно рассмотрела. Но та машина не имела мельничных лопастей сверху, а выглядела как… как…
  Малой подал девушке свою четырехцветную ручку и лист бумаги. Примерно с минуту Ольга с интересом рассматривала диковинку, потом, по очереди выдвигая стержни, провела по линии каждого цвета, после чего быстро набросала рисунок.
  - Ага, видали мы такое, видали, - сообщил старшина, вглядевшись. Действительно, изображенное Ольгой больше всего напоминало треугольный воздушный змей. А вот уж по змеям-то старшина в детстве был большим специалистом – делал и простые квадратные с косым крестом посередине и мочальным хвостом сзади, и коробчатые, ну и треугольные тоже, причем как раз такие, как девушка и изобразила. Две планки буквой «Л», точно посередине между ними еще одна, такая же, и скрепляющая всю конструкцию поперечина ближе к заднему краю. А поверх – треугольник из плотной бумаги, вклеенный так, чтобы он образовывал два небольших горба. Подобные змеи хорошо летали при слабом ветре, причем их можно было поднять так, чтобы змей оказался почти прямо над головой запускающего. Нарисованная Ольгой агровская машина, судя по всему, как раз и представляла собой такого змея, только большого и с подвешенной внизу люлькой, где размещался пилот и мотор.
  Так что еще полчаса, пока не принесли обед, Малой соловьем разливался про воздушных змеев. По нему выходило, что строили они с пацанами великое множество самых разных, в том числе и такие большие, чтобы поднять человека. Тут, правда, Вячеслав самую малость преувеличил, потому как змей, построенный Петькой с двумя младшими братьями, действительно мог поднять семилетнего Вовку, но очень невысоко и ненадолго, да и то только после того, как Вовка подпрыгивал.
  Правда, потом пришлось отвлечься на трапезу, но после нее старшина взял ручку, бумагу и снабдил свой рассказ иллюстративным материалом. Дело было в том, что он довольно неплохо рисовал, и училка в школе даже говорила, что из него может получиться художник, но Вячеслава подобная перспектива как-то не очень вдохновила, и он после восьми классов поступил в железнодорожный техникум. Ну, а тут, чего уж греха таить, он просто решил похвастаться своими талантами перед симпатичной девушкой. Она это явно оценила, но, кроме того, заинтересовалась и самими змеями.
  - Ваше благородие Защитник…
  - Да Слава я, просто Слава! – в который раз уточнил Вячеслав.
  - Слава, это очень интересно, надо попробовать. Ведь даже в Спасске часто дуют сильные ветры, а на Медвежьей горе они всегда, и можно будет поднимать наблюдателей, которые увидят сигналы солнечного телеграфа или сигнальные дымы прямо с побережья. А может, получится оснастить твоими змеями и боты, чтобы агры не могли внезапно подойти к нашим кораблям. Поможешь мне построить несколько моделей для изучения?
  - Обязательно, - заверил Малой, но тут снова объявился отец Авраамий с напоминанием про послов, и старшина пошел за ним в монастырь, мысленно желая тем послам подавиться своими подарками. Сейчас бы сели с Ольгой змея клеить, а тут изволь беседовать с этими москвичами. Тьфу. То есть тяжела ты, доля Защитника!

  Послов оказалось всего двое, и представляли они не тамошнего князя и даже не архиерея Московского, а, как они сказали, купеческое сословие Райской долины. Это сразу заинтересовало старшину, потому как получалось, что делегаты прибыли сюда сами, а не были посланы начальством. А, значит, у них имеется какой-то свой интерес, от начальственного отличный. Так что он с подобающей вежливостью принял подарки – в основном тряпки, которые ему были совершенно ни к чему, здоровенное мягкое полотенце и что-то вроде халата. И небольшой бочонок меда, чему Вячеслав искренне обрадовался, да плюс восковые свечи. После чего инок принес местного пива, и Малой, налив себе и предложив сделать то же самое послам, приготовился слушать. 
  Первые десять минут гости исходили комплиментами в адрес Малого – мол, он и такой,  этакий, и агров в Загорье победил играючи да богатые трофеи взял, так что ждет теперь жителей гор одно сплошное процветание. Потом начался плач. Типа мы там, в Райской долине, перебиваемся с хлеба на воду, торговлишка внутри долины совсем никакая, а с остальной землей русичей им, купцам, не дают торговать…
  Тут оратор осторожно огляделся и, не увидев рядом никого, закончил:
  - Ну совсем не дают торговать жадные попы! И с римлянами тоже. От них, чернорясых, что, убудет, если честный купец что-то продаст римлянам или купит у них?
  - Дядь, ты уточни, чьи попы тебе жить-то мешают, - предложил Малой.
  - Да здешние, знамо дело, спасские, из Феофановского монастыря. При прежнем-то епископе, Акакии, еще ничего было, а Феодосий совсем зажал торговлю и жизни не дает честному купцу.
  - Вот прямо так и не дает? – поинтересовался старшина, потому как уже успел ознакомиться с положением дел относительно московской торговли.
  Купцы вынуждены были признать, что не совсем прямо. То есть торговать-то можно, только при этом придется платить налог спасскому князю, церковную десятину и еще таможенный сбор, а это одна двенадцатая часть. Да разве при таких поборах можно не разориться? Тем более что нашему, московскому князю, тоже дать надо, да и архиерею его десятину, хоть она выходит и поменьше вашей.
  Очень интересно, подумал старшина, как это десятая часть от одной и той же суммы в Москве оказывается меньше, чем в Спасске? И, сделав пометку в памяти уточнить про такой феномен, продолжал слушать оратора, потихоньку от жалоб дошедшего уже и до предложений. Типа они готовы сами, своими силами и за свой счет оборудовать причалами все равно пустующую Лазоревую бухту, от этого Спасску никакого убытка не будет. И дорогу от долины к ней проложить, а она в тех краях и не москвичам пригодится. В общем, ежели его благородие Защитник замолвит за них словечко, то уж они, купцы московские, отблагодарят от всей души.
  - Интересно, - с приличествующей ситуации важностью сказал старшина, - я подумаю, с налета такие дела не делаются. Завтра ближе к вечеру еще раз поговорим, а пока приятного вам аппетита, на сегодня заседание объявляю закрытым.
  С этими словами Малой встал и отправился в настоятельские покои, чтобы узнать мнение отцов Феодосия с Авраамием об этом деле.
  - Так и знал, - скривился отец Абрам, - все им не нравится, что новый епископ наконец-то порядок в торговле навел. Ишь, чего захотели – они будут себе мошну набивать, а мы смотреть? В Лазоревой бухте наши охотники морского зверя промышляют, потому там и не строится ничего.
  - Но все-таки, - решил до конца разобраться в вопросе старшина, - чем они торгуют с римлянами?
  - Продают стекло, - пояснил монах, - оно у них хоть и дороже нашего, но лучше, такого песка, как под Москвой, у нас нет. Причем и цветное тоже, наши стекольщики вообще этим баловством не занимаются. А покупают всего понемногу – лес, липкий сок какого-то дерева, выделанные кожи. Напрямую нам от их торговли ни прибыли, ни убытка, только налог, да и то небольшой. Но почему это, прости Господи, наши должны платить и сбор, и десятину, а эти – нет? Это их дело, чего они там своему самозваному князю потом платят.
  - Ясно, - кивнул Малой, - а почему у них десятина-то меньше получается?
  - Так это кто и как считать будет! Их архиерей такие порядки завел, что тамошние дьяки за мзду тебе любую цифру как доход, десятиной облагаемый, впишут. Тьфу да и только!
  - Ладно, отец, мысли твои я понял. Но мне по этому поводу вот что думается…
  - А что, лепо может получиться, - согласился монах, выслушав Малого, - только все равно нечего им делать в Лазоревой бухте. Пусть в Дальнем свой причал строят, там как раз место есть. 
  С утра еще раз обмозговав пришедшее ему в голову насчет московских дел, старшина явных ошибок не нашел и в обед уже выступал перед купцами:
  - Обмыслил я, что вы мне вчера сказали, и вот что решил. Если хотите, стройте свой причал в поселке Дальнем, Лазоревую бухту трогать нельзя, это заказник. А насчет пошлин, налога и десятины решили мы так. Пошлина за товары, идущие римлянам, браться не будет. А в остальном все должно быть взаимно. Открываете вы свое представительство на земле русичей – тогда уж и мы открываем свое в Москве. Хотите не платить десятину нашей церкви – добейтесь, чтобы наши купцы, через московское представительство торгующие, не платили вашей. И с княжеским налогом то же самое.
  - Да чем же ваши у нас торговать будут, - заканючил купец постарше, - народишко-то у нас совсем нищий, копейку и то за большие деньги считает.
  - Ну вы, москвичи, совсем зажрались, копейка вам уже не деньги. Она, между прочим, рубль бережет! А чем торговать – найдем. Со всем уважением к вашим законам, то есть в стекольные дела, где у вас договор с мастерами на двадцать лет, мы не полезем.
  Старшина знал, что говорил. Какая разница, что по чем будут покупать и продавать в Москве люди из Спасска! Потому как проникновение в чужую страну, пусть она и совсем недавно такой стала, надо начинать с организации там своей резидентуры. Ну, а насчет торговли - тоже не прогорим. Продавать почти ничего не будем, только покупать, причем что угодно, хоть траву из-под ног или куриный помет. А платить будем никелем, который в Москве ценится, но своего там нет. А, значит, в любой удобный нам момент мы сможем так задрать цены, что в той долине и рубль за деньги считать перестанут. Ибо куда это годится, когда внутри страны какие-то снобы отделились, завели свои порядки и знать больше ничего не хотят?

  Вот так, в делах и заботах, незаметно пролетел декабрь, и наступил Новый год, который тут со времен капитана Башкирцева праздновали первого января, то есть в самый разгар лета. Большая ель, специально для этого растущая на главной площади Спасска, была украшена ленточками и игрушками. А сейчас русичи дивились на невиданное зрелище – парад воздушных змеев. Большие и разноцветные, треугольные, квадратные и коробчатые, парили они над Спасском, весело размахивая мочальными хвостами. Вечером планировался салют. И хотя фейерверки тут были известны со времен первого Защитника, народ с нетерпением ждал темноты, ибо уже расползлись слухи, что сюда приложил руку второй Защитник и потому это будет особенный фейерверк.
  А старшина стоял в стороне, у своего дома, и любовался на прижавшуюся к нему Ольгу. Вчера она согласилась стать его женой, и через пять дней будет свадьба. На душе у Малого было празднично. Ну и черт с ним, что он на другой планете. Все равно такую жену, как Ольга, на Земле  не больно и найдешь. Жалко, конечно, родителей - им, небось, пришла бумажка «пропал без вести». Но ведь не похоронка же! Да и потом, глядишь,  получится передать им весточку. Может, и в гости заглянуть. А мой дом теперь тут. Интересно, когда же удастся связаться с Землей? Если дела и дальше пойдут так, как пока идут, то лет через десять в самом лучшем случае. Ну и что?
  Если бы старшине в этот момент кто-нибудь сказал правду – то есть что до того события пройдет еще тридцать один год, он все равно бы не очень расстроился.

Отредактировано Avel (20-12-2010 22:06:30)