Поляки, в лихой атаке.

Ныне модно кричать о Катыни и стыдливо замалчивать события Гражданской войны, во время которой поляки уморили голодом более 100 тысяч пленных красноармейцев. Мотивировка примитивна – красноармейцы – аццкие большевики, погубившие типа Великую Россию, и нефиг про них вспоминать! Не хотите вспоминать – не будем! Вспомним про участие поляков в походе Наполеона на Россию.
Польские части в составе французских революционных войск существовали уже во время походов в Италию и Германию c 1797 по 1801 год. Это были Итальянский и Дунайский легионы. Именно эти части послужили основой для создания Вислского легиона (Legion de la Vistule). В 1809 году Юзеф Понятовский создает в Галиции 2 гусарских полка, получивших номера 10 и 13.
В компанию 1812 года Понятовский командовал V корпусом, состоящим из 3 дивизий: 16-й под командой Зайончика, 17-й под командой Домбровского и 18-й под командой Каминицкого. Каждая из дивизий включала в себя и гусарский полк. Также польские гусары были приданы следующим частям Великой Армии: 15-я кавалерийская бригада Неможевского, включавшая два гусарских полка была в составе I корпуса Брюна, а 10-й гусарский полк — в составе 16-й бригады Сюберви во II корпусе.
И это только гусарские полки!
А были еще три печально известных польских легиона. Почему печально, спросите вы, а потому что белели польские косточки в наполеоновских мундирах от Баварии до Гаити, после карательных экспедиций, в которых поляки были отнюдь не жертвами, да в австрийских тюрьмах, куда их частично слил в свое время Первый консул. А всего наполеону служило больше 100 000 польских солдат и офицеров, но обещаной Польши от можа до можа они не дождались.

Гром победы раздавайся! Маршал Мюрат.Утро 24 августа.

Авангард французской армии, находившийся под моим командованием, состоял в тот памятный день из первого и второго кавалерийских корпусов резервной кавалерии (за исключением второй легкой кавалерийской дивизии Пажоля), легкой кавалерии первого и третьего армейских корпусов и пятой дивизии Компана. Вслед за авангардом двигались остальные дивизии корпуса Даву, имея впереди первую дивизию, после Даву — части Императорской гвардии и третий армейский корпус маршала Нея.
Обойденные со своего правого фланга войсками четвертого армейского корпуса вице-короля Евгения Богарне, русские оставили свою позицию у Колоцкого монастыря и продолжили отступление вдоль Новой Смоленской дороги. Наш авангард двинулся следом. Вскоре наши авангардные части, выйдя на рубеж деревни Городня, увидели основные позиции русской армии, расположившейся на уровне села Бородино, и выдвинутый вперед большой редут справа. Одновременно и мы, французы, были замечены с русских позиций. Шевардинский редут был возведен на холме юго-восточнее Шевардино по всем правила военной фортификации. Я сразу обратил внимание, что грунт там очень твердый, поэтому разрушить артиллерийским огнем контрэскарпы, бруствер и палисад будет очень затруднительно. В лучшем случае, нам удастся забросать ров фашинами, но это будет стоить больших потерь в виду слишком крутых склонов холма, на котором возведен редут.
Наш авангард продолжал двигаться вдоль Большого тракта и, при выходе к Валуево, был обстрелян русскими егерями из оврагов и кустарника, росшего по берегам Колочи. Я тут же отдал приказ батальону 57-го линейного полка из дивизии Компана двинуться к деревне Доронино и к Доронинской роще и захватить их. Батальон, переправившись через Колочь возле Фомкино, начал продвигаться к Доронино. Остальные части дивизии Компана продолжали оставаться у Большой дороги на уровне Фомкино. Затем, после беглого обзора русских порядков, я немедленно известил Наполеона, который, следуя сразу за авангардом, быстро прибыл в поле видимости русского редута. С императором прибыли маршалы  Ней и Даву. Полностью расположение русской армии рассмотреть не удалось – мешал дым горящих деревень.
Несмотря на отсутствие полной картины насчет сил и намерений русских, Император решил действовать быстро и решительно. Он отдает приказ Даву атаковать русскую позицию дивизией Компана. Я, в чьем оперативном подчинении находился Компан, тоже получил приказ атаковать редут своей кавалерией и дивизией Компана во взаимодействии с близлежащими частями. Командиру пятого корпуса дивизионному генералу Понятовскому, который двигался по Старой Смоленской дороге, приближаясь к Ельне, немедленно был отправлен приказ свернуть налево, захватить деревню Утицы и выйти во фланг и тыл редута.
Я думаю, что стоит поподробнее рассказать читателю о дивизии Компана, ибо она по сути стала застрельщиком боя за Шевардинский редут.
Пятая пехотная дивизия первого армейского корпуса маршала Даву пользовалась отличной репутацией. Полки дивизии состояли из испытанных, большей частью французских солдат-ветеранов. Накануне русской кампании педантичный маршал Даву, проводя инспекции частей дивизии, остался совершенно доволен их состоянием и поставил всем в пример. Некоторые из полков носили прозвища. Например, 57-й линейный полк, еще с Итальянского похода носил прозвище «грозный». Командовал дивизией сорокатрехлетний дивизионный генерал Жан-Доминик Компан. Он был одним из самых опытных и талантливейших генералов нашей доблестной армии. В день боя за Шевардино пятая дивизия состояла из четырех полков линейной пехоты, сводного вольтижерского полка и двух артиллерийских рот. Всего, по донесению от Компана, пехоты было 9838 человек, артиллерии — 520 человек, лошадей (в артиллерии) — 462. Орудий было 30.
В соответствии с полученным приказом, дивизия Компана (за исключением 1-го батальона 57-го полка, который уже двигался к Доронино) немедленно стала переправляться через речку Колочь в районе Фомкино. Бородатые саперы в кожаных фартуках, по пояс в воде, очень быстро установили мосты на козлах, а также проверили мельничную плотину. С плотиной этой, нас постигла вскоре серьезная неудача. Но о ней чуть позже.
Выдвинувшись за Фомкино, Жан Доминик Компан разделил войска: 61-й полк и четыре батальона 57-го, вместе со сводными вольтижерами, стали двигаться по направлению к редуту, принимая на юг, намереваясь выйти к редуту с запада и юго-запада. Эти части находились под командованием самого Компана. 25-й и 111-й полки были под командованием  бригадного генерала Дюплена, и  должны были действовать с левой стороны редута. 25-й полк полковника Дюнема должен был наступать на Шевардино, после этого - двигаться на редут и помочь общей атаке. 111-му пьемонтскому полку Жюие было приказано, обойдя Шевардино с севера, сковать войска, находившиеся позади редута. Таковы были самые первые боевые распоряжения.
1-й батальон 57-го полка, получивший ранее других частей пятой дивизии приказ атаковать Доронино и прилегавшую к нему с юго-запада рощу, пройдя равнину, вступил недалеко от деревни в перестрелку с русскими егерями. Полилась первая кровь этого сражения. Одним из первых погиб командир полка полковник барон Шарьер, лично возглавивший атаку батальона. Поскольку сил для атаки оказалось недостаточно, то батальон был уже готов отступить, но вскоре получил поддержку со стороны подошедших остальных четырех батальонов полка. В бой с егерями, поддерживая 1-й батальон, вступили весь 3-й батальон и рота 2-го батальона. Это позволило оттеснить егерей и закрепиться на позициях у Доронино. Наши потери в этой стычке были невелики и  составили 17 человек убитыми и 161 человек ранеными.
Гораздо более печальные испытания ждали первый батальон сводных вольтижеров, который двигался впереди колонны 57-го полка. По боевым звукам горна, низкорослые  вольтижеры сменили черные кивера на более удобные темно-синие покалемы. Затем, все  четыре роты были развернуты в стрелковую  цепь. Позади них двигались в колонне 1-я и 2-я вольтижерские роты 57-го полка.
Вначале наши доблестные вольтижеры оказались под обстрелом русских егерей и артиллерии. Стремясь выйти на линию действительного огня с русскими егерями, они устремились вперед, и в этот момент столкнулись с русскими драгунами (это был Новороссийский драгунский полк – прим. авт.). Русские драгуны, пройдя интервал между рощей и деревней Доронино. окружили вольтижеров, прижав их к роще, где засели русские егеря. Все четыре роты, не успевшие достичь леса, сбились в группы и открыли сильный огонь по драгунам, пытаясь держать круговую оборону. Две роты 57-го полка, шедшие следом и также окруженные с двух сторон, успели сгруппироваться в каре и оказали упорное сопротивление кавалерии, намеревавшейся их атаковать. Русские драгуны, потеряв немало людей, отступили от 57-го полка под давлением подоспевшей на помощь кавалерии Брюйера, один из эскадронов которой повел в атаку лично Жан Доминик Компан.  Но четыре роты, прижатые к роще, были практически полностью истреблены русскими. Из-за этой атаки, стоившей нам потери времени и опытнейших солдат, атака Доронино произошла с запозданием. Командование 57-м полком было поручено бригадному генералу барону Тесту и очень скоро роты вольтижеров при поддержке батальонов 57-го линейного полка и артиллерии сумели выбить русских из Доронино.
Немедленно началось подтягивание нашей артиллерии для обстрела редута и русских войск, размещенных вокруг. Перед Доронино было  сконцентрировано большое количество орудий. Прибыла артиллерия 1-го и 2-го корпусов резервной кавалерии, часть гвардейской артиллерии. Катастрофа произошла, когда батальоны 57-го полка переправились по мосту и заняли возвышенность восточнее Доронино. Практически одновременно прогремело два взрыва. Первый разрушил плотину в Фомкино, а второй плотину в Доронино. Потоками воды и грязи были разрушены оба моста, расположенные ниже по течению, и 57-й полк вместе с одной из батарей оказался временно отрезан от основных сил, чем русские не преминули  тут же воспользоваться. Эскадроны их драгун под прикрытием егерей атаковали батальоны бригадного генерала Теста, которые сумели построиться в идеальные каре на вершине холма для отражения атак русской кавалерии. Но русские драгуны применили дьявольскую хитрость – они атаковали оставшуюся без прикрытия и находившуюся на марше батарею, и на глазах у разъяренных «грозных» 57-го увели ее в направлении Утицкого леса. Одновременно, несколько эскадронов русских гусар, прикрываясь дымом от подожженной деревни Доронино, по образовавшемуся после взрыва плотины мелководью, ударили по разворачивающимся западнее деревни батареям гвардейской артиллерии. Все произошло слишком быстро и внезапно, и пехотинцы дивизии Компана не успели прийти на помощь артиллеристам. Моя же кавалерия была вынуждена ждать на берегу Колочи, когда схлынет вода через разрушенную плотину и можно будет установить новый мост. В результате этой дерзкой вылазки русских, мы потеряли 36 орудий. Оставалась только надеяться, что наступавший со стороны Старой Смоленской дороги корпус Понятовского сумеет отбить захваченные русскими кавалеристами трофеи. (Тогда я еще не знал, что у Понятовского на пустом месте возникнут трудности).

Наполеон. Думы о союзниках.

Бестолковая сцена у строящегося моста сбила Императора с мыслей о предстоящем сражении, и увела сильно в сторону, на тему, которую Бонапарт воспринимал очень болезненно. Наполеон не любил поляков. Не любил еще больше, чем евреев. За что? За политическую проституцию. И нашим, и вашим. Все ради свободы и незалежности Жечи Посполитой! Как следствие – поляков в русской армии почти столько же, сколько и в его собственной. Они будут с ним, «его» поляки, но только до того момента, пока он на белом коне. Стоит ему, Наполеону, оступиться и «его» поляки ударят ему в спину. Либо не предупредив, уйдут «по своим лично польским делам», в самый неподходящий момент. Тот же некоронованный польский «круль» Юзеф Понятовский. Сладко и гладко стелет, да спать на этом будет жестко! Еще не успела начаться война с Россией, а этот Пепи, назначенный командиром 5-го армейского корпуса, уже пытался с нее улизнуть, под внешне благовидным и идиотским предлогом – двинуться на Киев, чтобы вызвать антирусское восстание на Украине. Угу. Антирусское. В Киеве. А то он император Франции не знает, что украинцы не любят поляков гораздо больше, чем русских, и чуть меньше, чем евреев! И парижскому ростовщику понятно, что Понятовский рассчитывает отсидеться в сторонке и спасти жизни польских солдат для Великой Польши, пока французы умирают за своего императора, добывая ему, Бонапарту славу и победу. А еще Понятовский – не хочет ссориться с русскими, на тот случай, если они сумеют победить французов. И так настойчиво предлагал, что пришлось даже пригрозить этому «крулю» расстрелом, если тот самовольно попробует осуществить этот план. Воистину, Понятовский был настоящим королем  Польши. Он обладал всеми качествами, необходимыми для этой «высокой» должности. Умел услужить всем! И Франции, и Пруссии, и России, и Австрии! И  был изворотлив не только в политике, но и …в постели. Ему уже скоро пятьдесят лет, а до сих пор нет ни семьи, ни наследников! Потенциальных наследников польской короны! Рассчитывает на большее? 
А ведь поначалу все думали - молодой, знатный, с красивыми, тонкими чертами лица, с веселым и общительным характером – точно ловелас и дамский угодник! И популярностью  князь пользовался в свете, особенно у дам. Первые красавицы Австрийской империи пытались подарить  ему свою любовь, а он все больше и больше покорял женские сердца игрой на клавикорде. Как выяснилось позже, это было все, на что он был способен в отношении дам – играть им на клавикорде.  Ему больше обещать и очень красиво обещать, не давая ничего взамен.
Откуда это у Понятовского? Скорее всего, это произошло в 1774, после смерти отца. Смазливый одиннадцатилетний избалованный мальчик из семьи входящей в круг высшей аристократии Священной Римской империи стал объектом заботы и императора  Священной Римской империи, и короля Речи Посполитой (родного дяди). Отсюда и головокружительная карьера - в 1777 году четырнадцатилетний молодой князь Юзеф на маневрах под Прагой становится лейтенантом 2-го карабинерского (кавалерийского) полка. В двадцать один год он уже майор австрийской армии, а затем и подполковник привилегированного шеволежерского полка. Флигель-адъютант и любовник Иосифа II, он представляется прусскому королю, а затем сопровождает кайзера на встречу с императрицей Екатериной II. Среди его знакомых и генерал Мак и фельдмаршал Шванценберг.
Только вот он, Бонапарт, подхалимов и льстецов в политике не любит! И его, императора, доверие нужно отрабатывать трудом, потом, героизмом и кровью! И преданностью! Именно поэтому, этого «круля»-балабола  Понятовского, пришлось повязать кровью, кинув в самое пекло Смоленского сражения. Теперь на нем русская кровь, и с русскими он уже не сможет договориться. Особенно после того, что польские мародеры учинили в Смоленске с мирными жителями.
Наполеон усмехнулся. Эти поляки все же, как дети! Сколько восторга вызвали та устная похвала Понятовскому, и те несколько десятков крестов Почетного Легиона, которые он передал «крулю», чтобы тот вручил их самым отличившимся солдатам и офицерам.  Этот шляхтич не понял самого главного – крест Почетного Легиона – НАГРАДА НАЕМНИКА. Именно наемника! Не смотря на участие в Смоленском сражении, оснований доверять этому прохвосту он, Наполеон, не видел.
Да, их Адам Чарторыйский, аристократ и мятежник, писал ему в  своих письмах писал о настроениях поляков: «… мы радуемся Вашим невероятным успехам; в них мы видим зарождение надежды на восстановление Польши… Каждая победа, одержанная над французами, кажется нам ударом кинжала по нашему отечеству», почти признание в любвие, ему, Наполеону, и Франции, но в тоже время в середине ноября 1806 года, когда  корпуса и дивизии Великой армии настойчиво преследовали остатки прусских войск, разбитых в сражениях у Йены и Ауэрштедта, тот же «круль» Юзеф, проживавший в Варшаве, являлся подданным прусского короля. Когда враг Франции, Фридрих Вильгельм III обратился к своему «кузену» с письмом, в котором просил его обеспечить общественный порядок в Варшаве и с этой целью создать в городе «гражданскую милицию», то Юзеф  Понятовский занялся этим, опережая собственный визг, и уже в  конце ноября, во главе вновь сформированных подразделений он встречал у городской заставы авангард моего Мюрата! А дальше… Наполеон мрачно усмехнулся. Дальше было все банально просто – как и полагается настоящему «крулю» Польши, Понятовский ПРЕДАЛ Фридриха!  И с ходу «лег» под Мюрата. «Лег» так качественно, что импульсивный и недоверчивый по природе мой зять-гасконец, был в конец очарован гостеприимством и преданностью польского «круля» и написал мне в письме полную чушь: «человек рассудительный и при этом несправедливо подозреваемый в симпатиях к Пруссии и России, а на самом деле добрый поляк».
Тогда он, Бонапарт, перепугался, искренне думая, что этот поляк-хитрован, залез Мюрату кое-куда без мыла, и гневно ответил зятю: «Настоящие поляки уже 10 лет бок о бок сражались вместе с французами в Италии и на острове Сан-Доминго. А твой протеже Понятовский? После участия в восстании Костюшко он не слишком-то многого сделал для свободы своей родины, да при этом еще получал чины и награды, как от Берлинского, так и от Петербургского двора. Да и в самом восстании ничего значимого он не сделал. Понятовский человек легкомысленный, непоследовательный и не пользующийся в среде воюющих польских генералов - Домбровского, Зайончика».
Но время точит камень. Да и где взять более лучших людей? Лучшие, гибнут первыми. Но можно попытаться сделать и наоборот. Чем больше поляки прольют русской крови и чем больше прольют своей, тем крепче они будут привязаны к Франции. Своей ненавистью к России и русским. Но убивать поляков нужно с пользой для Франции. И осмотрев карту, Наполеон продиктовал приказ для Понятовского: «Двигаться по Старой Смоленской дороге и, сломив сопротивление русских в районе Утицы, заходом налево помочь главной французской атаке против Семеновских флешей». Сколько при этом погибнет поляков, его Наполеона не интересует! Приказ должен быть выполнен. Оставшиеся в живых герои будут награждены крестами Почетного Легиона. Их в обозе много….

Уткинский лес и его защитники.

А между тем, 24 августа, пополудни, русская конница, при поддержке конной артиллерии, напрочь разгромила корпус Понятовского. Поляки бились насмерть и атаковали и контратаковали непрерывно, но новая тактика русских и подавляющее превосходство в артиллерии, не дали никакой надежды не то что на победу, а на саму жизнь. Сам Понятовский примчался к императору, в изорванном мундире и с грязной повязкой на голове, кричал, что огонь русской артиллерии превосходил все, что он видел до этого, и у русских явно изменилась тактика использования артиллерии, и что надо срочно менять планы, и что пусть от его корпуса осталось две тысячи человек, но если Император даст ему часть гвардии, то он отмстит русским, и на их плечах ворвется в Москву, что бы отвлечь их силы, от главного удара великой армии. Храбрый поляк как доложили Наполеону, был дважды контужен взрывами русских бомб, и, услышав это, Император не стал слушать продолжения, ибо все его мысли были напрочь заняты Шевардино, а зря…
Собственно говоря, Понятовскому «просто» «не повезло». Леса и холма России – это вам не прерии какие-то! А дороги… Кони, конечно же, в принципе могут и по горам резвенько карабкаться. Но когда вокруг дороги всякие там елки, березы и прочие деревья, то хочешь ты этого или нет, а любая группа движущихся объектов, что люди, что кони, что танки, что тачанки – все вытягивается в длинную узкую колонну, которая следует по дороге и вдоль нее, используя пригодные для этого обочины. Как следствие – практически любой выстрел вдоль дороги найдет себе цель. По сути, это тот самый фланкирующий огонь, который превратил Первую Мировую войну в позиционную бойню. Только повернутый под прямым углом к наступающему противнику. Или строй противника повернут? В Первую мировую пулеметы били вдоль пехотных цепей. Здесь же, на Старой Смоленской дороге орудия били вдоль кавалерийских колонн, движущихся вдоль дороги. И ведь вправо-влево не свернешь! Нет, конечно же, можно направить коня между деревьями, но там быстро на лошадке не поскачешь, да и далеко тоже, ибо, чем дальше в лес, тем больше там буреломов, буераков и прочей гадости, мешающей людям пройти и проехать. А если какие-то подлые русские, не умеющие правильно и благородно воевать, срубили «свои елочки под самый корешок» и аккурат вдоль дороги? На нормальную засеку времени не хватило, да и не нужна она была! Так… обозначить некоторое подобие забора вдоль дороги. Зачем? А хотя бы для того, чтобы поляки своими конями не истоптали грибники и ягодники в глубине леса своими горячими конями. Чтобы вдоль дороги и двигались! Аккурат на батареи орудий, простреливающие все на предельную дальность. Несколько залпов ядрами, а последний - картечью, и галопом отводить орудия, заманивая озверевших поляков на батареи второго эшелона.
Конечно, кони – не танки – убив головных и концевых – дорогу не закупорить, но бардак и неразбериху создать можно! Особенно, если егеря, прячущиеся вдоль дороги, постреливают в крупы концевым польским лошадкам. Разумеется, поляки не лохи какие-то! И драгуны у них были, и егерям сумели-таки адекватно ответить, но всей проблемы это не решило, ибо лес – он ведь не вечный, хотя в нем и могут расти одни только вечнозеленые деревья. Кое-где, как это и положено в средней полосе России, леса заканчивались и начинались луга и поля. Иногда с равнинами, иногда с холмами. Именно там и пытались поляки, сломив сопротивление русских, вырваться на «оперативный простор». Но получалось плохо, ибо там их ждала русская кавалерия… Все из-за спешки! Полякам бы взять, остановиться, перегруппироваться, организовать разведку, охранение и прочие вещи, но, как напишет позже Антон Чехонте в своей пьесе «Три конных поляка и лихая атака»: «В Москву! В Москву! В Москву!». Оно и понятно – «Ще польска не сгинела!». Каждый поляк – шляхтич, а каждый шляхтич мечтает отомстить за поруганную Варшаву и незалежность Жечи Посполитой. Может, Понятовский и подумал бы головой, а не гонором, но ведь всего чуть-чуть осталось! Москва, она ведь совсем рядом! Кто первый ворвется – тому и вся слава! Где уж тут думать? Кстати, еще неизвестно, как повел бы себя в такой ситуации гениальный (по версии англичан и Третьего Рейха) знаменитый «пустынный лис» Роммель – маневра-то для конницы данная местность не оставляла (собственно говоря, именно поэтому и неизвестно, прославился ли чем-нибудь Роммель, воюя на территории СССР, или просто вошел бы в историю, как  безымянный командир «н-ского танкового корпуса». На территории СССР Роммель не воевал, и судить о его талантах в сравнении с другими немецкими командирами, воевавшими в СССР, весьма проблематично).…Ах, да… если бы Понятовский еще знал, что помимо лобовых атак существует еще и предварительная разведка….