Вот. Пришла пора этой вещи. Начинаем сначала. Название пока не придумалось. Путь будет так:

Первая любовь

Действо первое.

Явление первое

С утра Хендрика мучили изжога и ностальгия по первой любви. Он с хрустом потянулся, залез на дерево и съел пьяный банан. Конечно, начинать день с хмельных фруктов – не лучшая идея, еще мама в детстве предупреждала, чтобы сын не тащил в рот всякую гадость на голодный желудок, но не очень хорошо прижилась наука. Уж больно паршиво спросонок. Мысли непотребные в голову лезут, скабрезности разные вспоминаются! Да и лакомство довольно своеобразное…
Банан, как обычно, помог. От изжоги удалось избавиться полностью, от ностальгии частично. Довольно потянувшись, Хендрик извлек из дупла забившегося туда млакобраза и, отломив зверю переднюю левую лапу, с хрустом закусил. Млак громким урчанием выразил свое недовольство. Урчание животного отозвалось аналогичным звуком в желудке Хендрика. Поудобнее устроившись на ветке, он употребил второй банан, заев его задней правой конечностью. Млакобраз притих, понимая, что лучше не раздражать мучителя. Но было поздно. Человек сорвал третий банан и уже собрался отправить его в рот, но задумался о смысле жизни. То есть, какая из любовей была первой. Подробности каждой истории вспоминались хорошо, но за хронологический порядок уверенности не ощущалось. В конце концов, лесовик решил считать первой любовью ту, по которой ностальгия, и перестать злоупотреблять хмельным. Следуя благому намерению, лесовик поискал глазами другие фрукты. На соседней ветке качалось веселое яблоко. Двумя стволами дальше – смешная груша. Хендрик вздохнул и отправил банан в рот. Из трех зол следовало выбирать знакомое. А то ведь и на ананас безумия нарваться можно. Или еще чего похлеще сожрать!
Закусить не успел. Снизу послышались странные звуки.
Обращенному сквозь листву взору предстала картина прекрасная и удивительная. У подножия дерева сидела девушка невероятной красоты и скромности. Вошедшая в последнее время в моду уменьшенная набедренная повязка полностью скрывалась под куском плотной ткани, разукрашенной непонятным, но естественным узором. Более того, большую часть торса скромница задрапировала легкой, но почти не прозрачной тканью. И это при том, что даже невооруженным глазом было видно: стыдиться девушке совершенно нечего! Подобные прелестницы не попадались Хендрику уже… Если честно, они ему вообще не попадались.
Красавица сидела на корнях того самого дерева, в кроне которого устроился лесовик, и горько и безутешно рыдала.
Еще на примере собственной мамы, а в дальнейшем многочисленных первых любовей, Хендрик твердо усвоил: если женщина плачет, значит ей в жизни чего-то не хватает. А чего может не хватать человеческому существу? Любви, счастья и нескольких миллионов оборотных средств. Но это вообще. А ранним утром… Хендрик уцепился за ветку правой ногой и, свесившись вниз так, что его голова оказалась напротив лица девушки, спросил:
- Лапу млакобраза хочешь?
И помахал зверем перед симпатичным задорно вздернутым носиком.
Девушка посмотрела на висящего вниз головой Хендрика, потом на двулапое недовольное животное, и отчаянно замотала головой. Вблизи, пусть и в перевернутом виде, она оказалась еще симпатичнее.
- А пьяный банан? – предложил другой вариант лесовик.
- Банан? - в голосе послышалась заинтересованность.
- Ага!
- Банан буду, - согласилась девушка. – А ты кто?
- Хендрик, - честно признался Хендрик, ощущая, что к нему снова пришла Любовь. Первая и Единственная!

Отредактировано ВВГ (04-05-2013 12:09:57)

Явление второе

Хендрик и сам плохо понимал, зачем он привел девушку к холму Леопольда. Цели он себе такой не ставил, как впрочем и любой другой, и вообще голову выключил. Все равно толку от пьяной башки мало, да и думать ей особо нечем. А передвигаться со скоростью Олеси можно было не только без головы, но и без ног.
Девушка зачем-то нацепила на ноги странные украшения, страшно мешающие ходить, и снимать эти «босоножки» отказывалась категорически. Так же, как «юбку» и «топик», те самые ненужные тряпочки, которых ни одна девушка, кроме нее, не носит. Против тряпочек лесовик особо не возражал, но босоножки постоянно протыкали землю длинными шипами, растущими у них внизу, в результате чего Олеся спотыкалась и не падала по чистой случайности. Роль случайности играла рука Хендрика, лежавшая на ее талии.
В конце концов, Олеся сдалась, и связанные за шнурки босоножки повисли у лесовика на шее, рядом с гроздью пьяных бананов. Быстрее двигаться они не стали. Теперь при каждом шаге девушка ойкала и смешно подпрыгивала. Своеобразная походка настолько заинтересовала Хендрика, что он, недолго думая, скормил Олесе очередной фрукт, усадил ее на первый попавшийся муравейник и, невзирая на крики и отчаянное сопротивление, внимательно осмотрел стопы. Кожа на ступнях была тоненькая и нежная, как у маленького ребенка.
Почесав в затылке и подкрепившись бананом, лесовик переложил гроздь на левое плечо, закинул девушку, подбодренную еще одним фруктом, на правое и двинулся дальше, придерживая Олесю за ноги и на ходу поедая муравьев, выползающих из-под ее набедренной повязки. Сначала новая ноша усиленно шебуршилась, но, по мере исчезновения насекомых, успокаивалась, и в итоге затихла, лишь изредка совершая непонятные движения руками вдоль его спины и громко чавкая.
У холма Леопольда Хендрик аккуратно поставил Олесю на ноги, сгрузил заметно полегчавшую гроздь фруктов, поймал падающую девушку, сопоставил ее состояние с уменьшением объема грозди, подумал, еще раз подумал, потом подумал, что он сегодня слишком много думает, и включил голову, одновременно откусывая от нового банана.
- Т-ты з-зачем, - икая и запинаясь, неуверенно спросила девушка, - зап-пихнул мою п-попу в мура-вейник?
- Надо было! – на всякий случай ответил лесовик.
Вопроса он не понял.
- Теб-бе надо, т-ты и садись! – недовольно пробурчала Олеся и попробовала упасть, но лесовик держал крепко. – А щипал з-зачем?
- Муравьев выковыривал.
- Это п-правильно! – согласилась девушка. - Они мне всю п-попу иску-сали!
Хендрик перекинул ее через колено, задрал «юбку» и приступил к осмотру. Муравьи не так, чтобы сильно обидели его новую первую любовь, но кожа оказалась еще тоньше и нежнее, чем на ступнях. Хендрик сплюнул на пострадавшие места и тщательно растер слюну. Пусть ранки подживают. Конечно, лучше было бы зализать, но неудобно лизать то, что лежит у тебя на колене.

Отредактировано ВВГ (04-05-2013 12:10:18)

Явление третье

Держа в левой руке фрукт, а в правой хихикающую Олесю, Хендрик добрался до холма и показал девушке на большое отверстие с плотно утрамбованными краями:
- Видишь?
- Что? – спросила она и икнула.
- Дыру.
- Ага! – Олеся икнула еще раз. - И что это значит?
- Дыра – это нора! – пояснил Хендрик.
- А нора - это кролик, - закончила девушка.
Хендрик не знал, кто такой кролик, но показывать это своей первой любви не хотел, а потому заорал прямо в отверстие:
- Леопольд, выходи!
- Выходи, подлый трус! – эхом отозвалась Олеся.
- Это почему я трус? – огромная змеиная голова высунулась из дыры, расположенной немного выше и левее. – И почему подлый?
- Ой, - сказала Олеся и спряталась за Хендрика. – Это кто?
- Это я! – гордо представилась вторая голова, высовываясь из отверстия ниже и правее.
- Банан будешь? – поинтересовался лесовик.
- Опять спаиваешь? – недовольно буркнула первая голова. – У тебя этих бананов мне на один укус! Мало принес!
- Было много, - не стал врать Хендрик. – Но мы по дороге маленько это… приложились. Зато я тебе пару бабуринов принес.
- Давай, - хором заявили головы и заглотили обезьян. – Чего нового?
- У меня новая первая любовь, - гордо сообщил Хендрик.
- Это я должен видеть, - через небольшую дырку прямо над основным входом протиснулась новая башка и внимательно оглядела Олесю. – Ничего, симпатичная!
- Ага! – радостно осклабился лесовик и вздохнул. – Подвигов хочет…
- Подвигов? – удивился змей. – И где ты такую купил?
Нелепые подозрения возмутили Хендрика. У него большая и светлая любовь, а всякие тут не доверяют!
- Раз лесовик, значит, купил, да? – он даже заговорил с акцентом родной области, где не был со времен той первой любви, по которой утром была ностальгия. Или предыдущей… - На день рожденья подарили!
- Так у тебя день рождения через полгода, - усмехнулась вторая голова.
- И что? Заранее! Или перепутали! Между прочим, доставили прямо к моему дереву! И ушли по-английски, не прощаясь. Даже открытку поздравительную забыли положить!
- Тебе кто нужен? - возмутилась девушка, окончательно убедившаяся, что немедленно употреблять в пищу ее не собираются. – Я или открытка?
- Ты важнее, - проинформировал подругу Хендрик. – Но открытка – тоже хорошо.
- Ах так? – Олеся уперла руки в бока и собралась топнуть ногой, но, глянув на твердую землю вокруг холма и собственную босую пятку, передумала. – Тогда… Где обещанные подвиги? Кто грозился меня спасать и защищать?
Хендрик не помнил, чтобы он кому-то чем-то грозился, но на всякий случай переспросил:
- А от кого?
- От всех! – грозно насупилась девушка. Посмотрела на торчащие из холма головы и жалобно закончила. – Ну хоть от кого-нибудь…
- Вот видишь? - обратился к верхней голове Хендрик. - Ничего не поделаешь. Выходи!
- Ладно, сейчас, - буркнула та в ответ, и головы начали втягиваться в землю. - Освобождайте пространство!
Лесовик подхватил девушку и быстрым шагом покинул опасную зону.
- Леопольд, - на ходу объяснял он коленкам Олеси, маячившим неподалеку от его носа, - когда вылезает из норы, не видит, что делает. А при его весе, это проблемы тех, кто не успел посторониться!
- А их там сколько? - спросила девушка.
- Их там один! - заверил Хендрик, начавший привыкать к странным вопросам.
- А почему голов три?
- А почему нет?
- Хм... Действительно, почему? - девушка провела рукой по спине Хендрика туда и обратно и смачно зачавкала. - Тут без банана не разберешься!

Отредактировано ВВГ (04-05-2013 12:10:35)