Глава вторая
Искусство говорить и слушать

Георгий Петрович как-то  заметил, что за последние лет семьдесят люди напрочь утратили высокое искусство застольной беседы. И не только застольной - они разучились неспешно рассказывать о себе сидящему в глубоком, удобном кресле собеседнику. А может дело в другом  - люди разучились не столько рассказывать, сколько слушать. Вдумчиво, не перебивая собеседника, не мешая ему фразу за фразой плести изысканную ткань повествования.
«Мы перестали испытывать вербальный голод» - говорил тогда историк. - «Массовое распространение газет и журналов, радио, телевизор, потом Интернет - человек приучил себя к обилию информации. Обмен ею перестал быть ритуалом - точнее, ритуал этот изменился, из него исчезла вторая сторона. Её заменил голос из динамиков, газетные или экранные строки и, разумеется картинка - «наше всё» нынешних СМИ». Люди теперь добиваются рейтингов, собирают лайки - и никто больше не думает о внимательных, благожелательных глазах человека, сидящего напротив.
Рассуждения свои историк иллюстрировал цитатами из классиков, главным образом - английских. Классическое диккенсовское «Давайте присядем, и я расскажу вам мою историю» - приходилось читать? Признаюсь - мне не приходилось. Из английской литературы девятнадцатого века я пока дорос разве что до Джеромовской «Трое в лодке» да Киплинга, которым меня усердно потчевал мамин друг дядя Витя. А вот у мамы тёмно-зелёное собрание сочинений Диккенса всегда стояло на самом почётном месте; помнится, одно время она месяцами не убирала на полку «Сагу о Форсайтах». Я попробовал как-то полистать - чуть не заснул на третьей страничке. Увы, та же судьба постигла и записки Пиквикского клуба». Ну не дорос, каюсь...
Ну, как бы не обстояли дела в нашем информационном веке - а в начале века двадцатого высоким искусством застольной беседы владеют, похоже, в совершенстве. Может и не так изощрённо, как герои Диккенса, но тоже ничего: мне с детского сада вдалбливали подкорку сакраментальное «когда я ем, я глух и нем» - и теперь мне остаётся только удивляться. Как наши собеседники, тот же капитан Карцев, ухитряются сплетать ровную историю, одновременно прихлёбывая борщ с оливками - и при том не сбиваться, не брызгать борщом на собеседников, не проливать его себе на грудь и на стол!
Ну, насчёт «проливать» - это я наверно переборщил, простите за каламбур. Этих морских офицеров приучают к хорошим манерам с раннего детства, а потом многократно закрепляют урок в Морском корпусе. Да так, что, наверное, даже карьерные дипломаты и всякие там звёзды бомонда нынешней москвы покажутся рядом с ними сущими австралопитеками. Вот и Карцев успел изложить нам историю гибели японских броненосцев не отрываясь от тарелки - и при том ни разу не поперхнувшись, не сбившись, да так гладко, что хоть в книжку вставляй, причём без всякой редактуры:

«Накануне первого мая, поздним вечером, наблюдатели с Золотой Горы заметили отсутствие японских судов в виду Артура. Воспользовавшись этим, а так же мглистой погодой,  капитан минного транспорта  «Амур» Фёдор Николаевич Иванов сумел незаметно для японцев выставить пятьдесят мин далеко в море, в месте обычных наблюдательных рейсов японских военных судов, блокирующих нашу базу.  Надо отметить, что после гибели  "Петропавловска" японские корабли не подходили близко к Порт-Артурскому рейду, а вели блокаду с большого расстояния, ходя по радиусу около 10 морских миль от входа в гавань.
Ночь я провёл не в городе а на миноносце - был получен приказ держать готовность к выходу в море. С утра, однако, мне понадобилось срочно в управление порта - и стоило мне направиться в сторону угольной пристани, как один из встреченных офицеров (дело было около десяти часов утра)  радостно сообщил мне,  что большой японский броненосец, по-видимому, наскочил на мину, накануне поставленную "Амуром". С  Золотой Горы просемафорили, что  далеко на горизонте видят японский броненосец под креном и вокруг него много шлюпок.
Офицеры, передавшие мне это известие и сами торопились на Золотую Гору, чтобы посмотреть на происходящее. Я же отправился по своим делам; на  миноносце у угольной стенки я встретил и нашего скромного отрядного артиллериста лейтенанта Колчака* который тоже подтвердил мне эту приятную весть.

#* Алекса́ндр Васи́льевич Колча́к  — русский военный и политический деятель, флотоводец, учёный, полярный исследователь.Во время Первой мировой войны командовал Черноморским флотом; во время Гражданской - стал вождём  Белого движения. Верховный правитель России, Верховный главнокомандующий Русской армией. Расстрелян иркутской ЧК в 1920-м.

Окончив свое дело на миноносцах, я отправился на Золотую гору. На вершине, на площадке у сигнальной мачты  собралось около сотни офицеров и десятка два матросов сигнальщиков. Очень далеко простым глазом можно было едва-едва заметить неколько черных черточек. По словам сигнальщиков - в этом самом секторе обычно и ходят японские суда, блокирующие Артур; это они самые и есть.  Когда "это" случилось, они сразу заметили, что к подорванному кораблю сейчас же стали подходить другие корабли. Сигнальщики, люди  очень дальнозоркие и опытные, утверждали, что пострадавший корабль имеет большой крен.
Мой собственный прекрасный призматический бинокль Цейса, который я купил в Гвардейском экономическом обществе, утонул вместе со "Стерегущим", и я остался в этот знаменательный день моей службы без бинокля. Желая посмотреть на наш реванш в отношении японцев, я попросил бинокль у соседа и под объяснение сигнальщика стал всматриваться в горизонт. Маленькие чёрточки в едва видимые простым глазом,  и правда оказались громадными японскими броненосцами.
Я увидел пострадавший корабль, различил его трубы, мачты и вокруг корабля с десяток не-то катеров, не-то миноносцев, снимавших с него команду.
Едва я возвратил бинокль моему соседу и стал простым глазом всматриваться в драму на далеком горизонте, как вдруг увидел, что с большого, ближайшего к пострадавшему, японского корабля вырвалось черное облако с огнем, раз в десять превыщавшее  видимые размеры корабля.
Раздался общий крик изумления. Секунд через десять с этого же корабля вырвалось второе черное облако с ярким пламенем, куда больше первого. Все замерли от изумления! Затем грянуло могучее "ура" и полетели в воздух фуражки.
Невозможно было оторваться от этой картины страшного взрыва, свершившегося на расстоянии десяти  морских миль от нас. Звуки взрывов до нас не доходили;  затем мы увидели,  как  из воды высоко поднялся нос японского броненосца - сначала затонула, и корабль медленно, почти вертикально, носом кверху, исчез с морской поверхности.
Гибель взорвавшегося второго японского броненосца в точности повторила взрыв и скорое затопление  "Петропавловска" и совершилась в течение одной минуты. Восторгам не было предела. Все восхваляли командира "Амура", так удачно выполнившего постановку мин, задуманную одним из его офицеров. Рядом со мной говорили:  «У них паника! Они стреляют друг в друга!»
Офицеры повторяли,  что надо скорее выйти в море всей эскадре и прикончить противника. Присутствовавший тут же капитан второго ранга Эссен* (бывший ранее командиром лихого «Новика, а ныне - флаг-капитан при адмирале Витгефте) уже присел на корточки возле ящика полевого телефона и энергично крутил ручку.  Он звонил на флагман, который в то время стоял  стенки внутреннего бассейна против управления порта.  А другой офицер, Сергей Николаевич Власьев, спросил у Эссена разрешения  тотчас же дать сигнал с искровой  станции на Золотой Горе по международному коду:
«Флот извещается, что наши подводные лодки потопили японский броненосец!»

#* Никола́й О́ттович фон Э́ссен впоследствии стал адмиралом и во время Первой мировой войны командовал   флотом Балтийского моря.

Разрешение было немедленно получено; это оказалось находчивой инициативой Власьева, который рассчитывал таким образом посеять панику среди японцев, которые, конечно же, перехватили эту передачу.
Видимо, повторилась та же преждевременная боязнь подводных лодок и опасная стрельба вокруг себя по воображаемым перископам, как было при гибели "Петропавловска" и взрыве "Победы". По репликам, которые подавал Эссен, можно было заключить, что адмирал Витгефт колеблется и не соглашается. А ведь прояви он решимость, то вполне мог бы разгромить главные силы японского флота находившиеся поблизости к державшемуся еще на воде первому поврежденному броненосцу. Впоследствии этот подорванный корабль - флагманский броненосец отряда «Хацусэ» -  сам затонул, не дойдя до японской базы. Вторым погибшим был «Ясима; в тот же день у наших берегов, около Талиенвана погиб еще один, третий, корабль, тоже взорвавшийся на мине. Увы, адмирал Витгефт об этом н знал, а  то бы непременно решился  выйти в море со всеми силами и повернуть успех войны на море в нашу сторону. Но увы - этого не произошло, несмотря на  увещания и доводы адмиральского флаг-капитана...»

Удивляетесь, зачем я так подробно привожу здесь слова Карцева? Дело в том, что после каждого из визитов в прошлое мы должны сочинять для нашего наставника подробные отчёты; к ним прилагаются своего рода эссе на свободно выбранные темы. Георгий Петрович особенно настаивает на том, чтобы мы сравнивали собранный в прошлом материал с описаниями, которые удаётся выловить из Интернета или библиотечных  архивов в двадцать первом веке. А рассказ о гибели японских броненосцев  как раз и станет темой для такого сравнения - услыхав фамилию нашего нового знакомого, я тут же припомнил проштудированный вдоль и поперёк сборник воспоминаний участников обороны Порт-Артура.  Автор одного из очерков, морской врач по фамилии Кефели как раз и ссылался на этого самого Карцева -  так что грех упустить такую благоприятную возможность.  Или вот, скажем, роман «Порт-Артур», о котором я, помнится, упоминал - автор там излагает версию, что минная банка была выставлена командиром «Амура» после того, как он сам и некий поручик с батареи Электрического утёса в порядке личной инициативы пронаблюдали маршруты японской эскадры - и решили наказать самураев за повторяшки. Рассказ Карцева, кстати, неплохо эту версию подтверждает.
Светка тоже неплохо устроилась - раз за разом прикладывает к отчёту пару  страничек сравнительно анализа воспоминаний медсестры Топольской - кстати, опубликованных в том же сборнике, что и воспоминания доктора Келфли, - и её же дневников, но только переснятых на смартфон у неё дома, на Тигровке. Галина охотно позволила скопировать свои записи и, по моему, призадумалась -  может,  о литературной карьере? Во всяком случае, Светка утверждает, что пока особых расхождений с изданным вариантом она не нашла. Видимо, Галина благоразумно решила держать сведения о визитёрах из будущего при себе - она-то сама  ещё со второго визита была в курсе, откуда явились её новые друзья, и теперь при каждой встрече засыпает нас вопросами о будущем Порт-Артура.

Отредактировано Ромей (22-07-2015 11:33:39)