Следующие 3 или 4 обновления с СИ:
=======================
Не скажу, что мы не были морально готовы к этой встрече, хотя меня изрядно "потряхивало", да и Тоша, судя по его окаменевшему лицу, тоже не был образцом спокойствия и выдержки. Но то, что мы увидели...
Вот скажите мне, как бы вы назвали группу из четырёх вооружённых холодным оружием и арбалетами небритых оборванцев? Именно оборванцев: эти молчаливые ребятки, деловито занимавшие скрытые позиции в лесочке, буквально в сотне метров от нас, были одеты в немыслимое рваньё. Но при этом не "базарили", словно сбившиеся в шайку случайные люди, а вели себя как отряд. Как слаженная боевая единица, действующая согласно давно утверждённому плану и по приказу командира. Притом оный приказ явно обсуждению не подлежал.
- Сами как бомжи, а оружие с виду как будто неплохое, - Тоша прошептал мне это в самое ухо. - В любом случае не дерьмо.
Ему лучше знать, конечно. Я больше по культурной и исторической части, а вот он в последние годы довольно пристально изучал всё, что связано с ценным холодняком. Эта тема сулила куда больший навар, чем скупка почерневших от времени икон по сёлам или набивка фальшивых "старинных" проб на церковные чаши непонятного происхождения. Так что в отношении оружия я ему верю. Если говорит, что неплохое, значит, это так. А вот владельцы этого оружия наводили нас обоих на одни и те же мысли.
Разбойнички. Старая, давно "сработанная" банда. Тут к гадалке не ходи, ждут "клиента". А мы - нежелательные свидетели. Конечно, если нас обнаружат. Господи, как хорошо, что Тоша прошёл лишних сто метров, прежде чем остановиться на привал...
Я плохо разбираюсь в тактике засадных нападений, но в том, что виденные нами вооружённые бомжи не передовой отряд, почему-то не сомневалась. Иначе какой смысл им так тщательно маскироваться по окружающую обстановку? Где-то чуть глубже, за небольшим извивом дороги, наверняка сидят остальные. Логично. Опушка потому и называется опушкой, что там произрастают довольно густые кусты. Стоит кому-то въехать в лесок, даже такой жиденький, как этот - и всё, обзор ограничен как извне, так и изнутри. Потому всякие робингуды так любят леса. Не потому, что они ярые защитники природы, а потому, что лес - их обиталище и рабочее место.
Мелькнула мысль: а может, потихоньку отползти и предупредить того, кого они ждут? Как вариант "натурализации" тоже сгодится. Я постаралась жестами объяснить мужу свою идею, и даже дёрнулась, чтобы начать её воплощение в жизнь.
- Жить надоело? - как можно было крикнуть, не издав ни звука, одними губами - не понимаю. Но Тоша это умел, оказывается. - Поздно дёргаться. Сидим и ждём.
В самом деле, метаться поздно. Разбойники расселись по своим ухоронкам и слились с окружающей средой так качественно, что тишину теперь нарушал только шорох ветра, шевелившего ветки деревьев. Мои попытки изобразить из себя партизанку на таком фоне были бы слышны за километр.
Тоша прав: сидим и ждём. Наше время придёт, когда тут начнётся заварушка. И вот тогда будем смотреть по ситуации.
Особо долго ждать не довелось: прошло не больше получаса, прежде чем из нашего укрытия - а кусты здорово сужают обзор тому, кто в них сидит - стал виден небольшой такой конвой. Мы даже замёрзнуть из-за неподвижного лежания на земле не успели. Одна крытая повозка и десяток всадников, её сопровождающих. Их приближение мы услышали задолго до того, как они показались на дороге, огибавшей распаханный пологий холм. И вот теперь, разглядев одежды всадников, я могла более-менее точно идентифицировать эпоху и страну.
Это - Италия. Самая обыкновенная Италия времён разнообразных Медичи, Висконти и прочих Боргезе. А всадники выглядели именно так, как должны выглядеть типичные кондотьери на службе у одной из торговых республик-олигархий того времени. Может, в оружии я не разбираюсь, но в истории одежды - на вполне приличном уровне. Так, значит, Италия...
Я не успела поразмыслить о том, хорошо это для нас, или плохо. Не успела сообщить мужу о своей догадке. Мне попросту не оставили времени. Сперва обозначать своё присутствие не стоило из-за проезжавших мимо кондотьеров, сопровождавших некую персону, едущую в повозке. А потом не стоило отвлекать на себя внимание изготовившихся к бою брави. "Клиент"-то почти наверняка смоется, и угадайте тогда, на ком сорвут злость рассерженные разбойнички.
А эти долго ждать не заставили.
Они обошлись без тысячу раз описанного в книгах молодецкого посвиста. Просто наскочили на авангард конвоя, и донёсшиеся оттуда крики лучше всяких условных сигналов подсказали "засадному полку", что пора действовать. Те выскочили на дорогу и дали залп из арбалетов по двум всадникам, задачей которых было, видимо, отступить и сообщить в ближайший населённый пункт о нападении. Ну, или подготовить путь для отступления охраняемой персоны. Их цели мы уже точно не узнаем, потому что стреляли брави неплохо. А из-за деревьев уже доносился лязг мечей вперемешку с матерщиной, женским визгом и истеричным ржанием напуганных лошадей.
Да. Это Италия. Теперь уже точно никаких сомнений. Три года жизни в этой стране подарили мне знание языка, в своё время родившегося из флорентийского диалекта. Несмотря на прошедшие века, язык Боккаччо мало изменился, пополнившись более поздними заимствованиями и потеряв слова, обозначавшие вышедшие из употребления образы и понятия. Произношение тоже изменилось. Но главное - я понимала, что выкрикивают люди на дороге. И Антон понимал. Сам ведь в Италии свой начальный капитал зарабатывал.
Мы с мужем переглянулись.
- Оставайся здесь, - сказал он, уже не таясь: разбойный арьергард рванул на подмогу основному отряду, и слышать нас было уже некому. - В случае чего стреляй.
И, передёрнув затвор, с шумом выдрался из кустов в направлении, которое безошибочно указывал стоявший там гомон и лязг.
Только сейчас, оставшись в одиночестве, я испугалась всерьёз.
Не чувствуя ни рук, ни ног, я достала свой пистолет. Не знаю, что это за модель и сколько патронов у него в магазине, но один раз из него стреляла. Значит, на один выстрел меньше, и патроны надо беречь, стреляя только в самом крайнем случае. А лучше всего - вообще затаиться и не отсвечивать, пока Тоша не вернётся. Против разбойников, даже вооружённых мечами, у него довольно большие шансы. Те свои арбалеты наверняка разрядили и побросали ради драки на мечах, а заряжать их ещё та морока... Просто классика: попаданец с "вундервафлей" в руках против аборигенов. Нет, это не смешно, друзья мои. Это безумно страшно. С какой стороны ни посмотри.
Сухие щелчки выстрелов - пять, один за другим, и шестой чуть погодя - сперва вызвали взрыв криков удивления, возмущения и боли. А затем... Затем наступила тишина. Шестой выстрел словно поставил точку в этой трагикомедии.
Сколько же их было-то? Неужели осталось всего шестеро? Вполне возможно, драка там была, судя по воплям, нешуточная.
Можно вылезать? Может быть. Но - всё ещё страшно. И сумки наши оставлять нежелательно, пока Тоша не даст знать, что всё в порядке.
Почему он молчит? В чём дело?
Не помня себя от страха, я рискнула приподняться и прислушаться.
Там - разговаривали.
Я не могла разобрать слов, поскольку разговор явно шёл не на повышенных тонах, но голос мужа узнала безошибочно.
Слава богу. Обошлось.
Перевести дух мне тоже не удалось.
Не успела я приподняться хотя бы на колени, как на весь лес раздался Тошин голос:
- Аня! Неси аптечку, нужна твоя помощь!
В голосе мужа не было тревожных или панических ноток. Значит, помощь требуется не ему, и пациент пока не спешит испускать дух. Вот если медпомощь вовсе не придёт, тогда другое дело. А как накладывать повязку или жгут, как ставить уколы и зашивать раны, я ещё помню.
На месте я оказалась через минуту - в одной руке аптечка, в другой пистолет. Потрясающее, надо полагать, зрелище. Но то, что я увидела на дороге... Нет, фильмы "про войну" не дают реального представления о настоящей войне. Пусть даже это фильмы о войне средневековой. Мечи, стрелы, доспехи, прочая ерунда. И правда, ерунда - на фоне увиденного.
Тем, кого разбойнички убили залпом из арбалетов, можно сказать, повезло. Умерли без мучений. То же касалось и брави - кого достали мечом, кого пристрелил Тоша. Мертвы были все. Двое кондотьеров - один с арбалетным болтом в груди и один с глубокой колотой раной - хрипло стонали в лужах крови, быстро впитывавшейся между камешков вымостки. Хотя мой опыт в лечении подобных ран совершенно нулевой, и так было ясно, что их нужно немедленно увозить в реанимацию. Через несколько минут будет поздно. Ещё одного выжившего Антон аккуратно поддерживал под локоть. Этому рассекли правое предплечье, наверняка чтобы обезоружить, но оставить в живых. И - да - этот тип тоже был одет по средневековой итальянской моде: широкий камзол, перетянутый поясом, и узкие, в облипку, штаны. И всё это, включая кожаные башмаки и свалившуюся наземь шапку, было изгваздано кровью, про выпавший из рук меч и говорить нечего - по самую гарду в красном.
- Помоги ему, - Антон аккуратно усадил пострадавшего на подножку повозки.
- А... эти? - я потрясённо посмотрела на кондотьера со стрелой в груди.
- А этим ты уже не поможешь. Ань, не тормози, прошу тебя.
Мысленно обозвав себя идиоткой, я отдала мужу пистолет и раскрыла аптечку. Скальпеля там, естественно, не было, пришлось распарывать рукав раненого валявшимся на дороге кинжалом... Ничего серьёзного, просто глубокий болезненный порез. По хорошему его надо было бы зашить, но у меня не было ни кетгута, ни стерильных игл. Обошлась промыванием раны вином из фляги, которую раненый отстегнул подрагивавшей здоровой рукой от пояса, смазыванием йодом и перевязкой. Занятая делом, я не обращала внимания на происходящее вокруг. Даже взглянуть пациенту в лицо не нашла времени, только нервно дёрнулась, когда он зашипел; обработка йодом далеко не каждому понравится.
- Signore, vi e una donna morta, - голос Тоши раздался почему-то из повозки. Затем откинулась тёмная занавеска - надо же, там и окошки были, не заметила сразу - и оттуда показалась голова моего мужа. - Accoltellato.
- Deus animam eius requiescet, - негромко проговорил раненый, кое-как перекрестившись перевязанной рукой. - Lasciare, per favore, e raccogliere le armi.
Теперь никаких сомнений: итальянец, католик. Но произношение у него... Скажем так: я его понимала, как понимала бы соотечественника, заговорившего вдруг на по-старорусски. Нет, не так. Соотечественника понимала бы лучше, всё же итальянский язык для меня не родной. Но понимала же. Значит, не будет языкового барьера. Уже хорошо... И только сейчас мне приспичило поразглядывать внешность пациента. Кто таков, на кого похож? В своё время я насмотрелась на итальянцев и их типажи. Этот с виду был типичный немец: русоволосый, голубоглазый, с грубоватыми чертами лица. Северянин, тут двух мнений быть не могло. Венеция, Флоренция, Генуя - словом, что угодно севернее Рима, где после падения империи были королевства готов и лангобардов, а в Средние века регулярно наведывались германские императоры с войском. Словом, ничего удивительного. Лицо как лицо у человека. В меру бледное, в меру перекошенное от боли. А вот взгляд... Мне очень не понравится его взгляд. Умный, цепкий. Оценивающий? Скорее, приценивающийся. И - ни капельки страдания, сожаления, удивления, и ...что там ещё должен испытывать человек, попавший в такой переплёт? Страх? Так вот: в его глазах не отражалось даже тени страха. Именно это меня и насторожило.
- Мой капитан ещё жив, - негромко сказал он, указав взглядом на тяжелораненого с арбалетным болтом в груди. - Вы не могли бы ему помочь, синьора?
- Н-нет, синьор, - я отвела взгляд. - Поздно.
- Жаль. Очень жаль. Второго такого я не скоро найду.
Вот так. Жизнь стоит ровно столько, сколько нужно потратить на поиски или подготовку того, кто тебя заменит.
В таком случае цена моей жизни в глазах этого человека - копейка...
Тоша тем временем и вправду собирал оружие. Погибшим оно точно ни к чему, а в Средние века стоило недёшево. Второй вопрос, вставший ребром, заключался в том, что делать с мертвецами. Хотя сейчас ещё не лето, но запашок над полем боя витал ещё тот. Нет, не трупный. Резкий запах густеющей на камнях крови перебивали "ароматы" другого сорта, от которых взбунтовался мой пустой желудок. И это при моём опыте общения с недееспособной пациенткой: старушка была вполне в своём уме и очень мила в общении, но не контролировала парализованное ниже пояса тело. Прибавьте ещё зрелище трупов, часть из которых имела такой вид, словно над ними поработал безумный мясник. Приплюсуйте и перепуганных лошадей - те, на которых ехала охрана, большей частью разбежались после потери седоков, а упряжных очень сильно нервировал запах крови.
- Здесь всё, что не сломано, - Тоша тем временем аккуратно уложил рядом с колесом повозки собранные клинки.
- Не покажусь ли я нескромным, если поинтересуюсь именем человека, которому обязан жизнью? - глухое звяканье оружия вывело раненого из лёгкого ступора. Что лёгкого, могу поклясться: есть же люди без нервов.
- Антонио, - с кисловатой усмешкой ответил мой муж.
- Хм... Вы не назвали своей фамилии, но вы не простолюдин, синьор, готов поручиться. И не тосканец, хотя старательно пытаетесь говорить на флорентийском наречии. Германец? Нет, акцент у вас иной. Так говорят скорее богемцы или выходцы из Далмации... Итак, всё, что я о вас знаю: вы иностранец и христианин, если судить по имени, и некогда имели дела с флорентийцами. Немного, но это больше, чем ничего.
- О вас мы с женой знаем и того меньше, - вот уж чего, а умения говорить н равных с кем угодно, Антону было не занимать. Иногда это было излишне, и он старался действовать по ситуации, но в данный момент заведомо ставить себя ниже собеседника не стоило. - Не покажусь ли уже я нескромным, если осмелюсь спросить ваше имя?
- Вы иностранец, вам простительно не знать, - усмехнулся абориген. - Любой сиенец скажет вам, что такое банковский дом Буонсиньори... Марко ди Джованни Буонсиньори к вашим услугам. О, нет, я не глава дома. Дядюшка отправил меня возглавить наше отделение в Таламоне, но увы... Сами видите, путешествие началось исключительно неудачно.
"Что-то он слишком болтлив для жертвы нападения разбойников, - подумала я. - Кругом трупы, кровища, а он треплется, как на светском приёме... Или у него действительно нет нервов, или тут такое в порядке вещей, или всё не так просто, как кажется... И кстати, этому на вид лет сорок. Сколько же лет его дядюшке?"
Пока я приходила в себя, пока ко мне потихоньку возвращалась способность логически мыслить, Антон изложил краткую версию нашей легенды. Очень краткую. Притом, если верить его мимике, итальянец ему категорически не нравился - или я совсем не знаю своего мужа. Нам приходилось время от времени вести дела с неприятными людьми, но при первой же возможности подобные знакомства прерывались. Проблемы нам были ни к чему. Здесь, во-первых, не мы были хозяевами положения, а во-вторых, кто его знает, этого Марко ди Джованни? Средневековые итальянцы, если верить сохранившимся историческим документам, были далеко не подарочками в упаковочке, так что наш знакомец на общем фоне мог оказаться милым добрым дядечкой. Но на мой личный взгляд - мутный тип.
И что, спрашивается, нам теперь делать? Выживание выживанием, но иногда за него спрашивают слишком уж большую цену. Может, у меня разыгралась паранойя, но в нашем случае лучше перебдеть, чем недобдеть.
- Сожалею, что мы не можем перевезти в селение всех погибших. Вы иностранцы, не знающие наших обычаев, и потому я не могу обратиться к вам с просьбой сходить и призвать на помощь ближайшую общину. Придётся перевезти лишь тело моей несчастной супруги, а о прочих позаботятся селяне, когда мы сообщим священнику о происшествии.
В логике Марко ди Джованни отказать было невозможно. Возок небольшой, даже тело умершего от ран капитана кондотьеров вряд ли удастся погрузить. К тому же, в придачу к его багажу добавились наши сумки... Правда, и Антон с лошадьми никогда в жизни дела не имел, весь его опыт ограничивался просмотром исторических фильмов. Пришлось досточтимому купцу лезть на козлы и руководить его действиями. Мне же осталось ехать в возке, в обществе мёртвой женщины и кучи барахла. Удручающее соседство. Поэтому почти весь путь я провела, торча в окошке и дыша свежим воздухом. О моём настроении можете догадаться сами, тем более, что итальянец уже начал задавать Тоше наводящие вопросы.
Впрочем, на его месте я бы тоже заметила кое-что странное и проявила бы осторожное любопытство.
- Так вы торгуете оружием, синьор Антонио? - говорил он. - В наше неспокойное время это вполне прибыльное занятие. Могу ли я полюбопытствовать, с чем вы приехали? Или желаете приобрести изделия наших оружейников? В таком случае вы имеете полное право воспользоваться моими связями, дабы купить партию отличных клинков по хорошей цене.
- Мы привезли кое-что на продажу, синьор Марко, - в голосе Антона слышалась осторожность. - Неплохие кинжалы из Германии и ...Московского княжества. Есть клинки работы мастеров империи Мин, сделанные по образцам европейского оружия. Я покажу их вам, как только представится такая возможность.
- С удовольствием на них взгляну... А оружие, из которого вы изволили уложить наповал шестерых брави, вы тоже продаёте?
- Увы, нет. Это крайне дорогая штука, сделанная на заказ. И затраты окупились, она дважды спасала нам жизни.
- Вы заказывали его для себя? Не сохранилось ли у вас чертежей, достопочтенный синьор Антонио?
- К сожалению, все расчёты делал мастер, я лишь оплатил работу...
И вот так всю дорогу итальянец ходил кругами, пытаясь вызнать тайну автоматического пистолета. Огнестрел в Европе уже известен, но только в виде примитивных пушек, из которых со ста метров в сарай проблематично попасть. А здесь такой разрыв шаблона - шесть выстрелов подряд. Из маленького удобного устройства. Без дыма и оглушительного грохота. У меня зародилось смутное подозрение насчёт причины, по которой синьор Марко не слишком сильно переживал по поводу нападения. У меня вообще много подозрений появилось на его счёт, паранойя - это палочка-выручалочка для таких, как мы с Тошей. Но высказывать эти подозрения вслух - увольте. То, что мы чёртовы параноики, ещё не означает полного слабоумия.
Ближайшая деревушка оказалась весьма пристойной в смысле внешнего вида. Никаких хат-завалюшек и покосившихся заборов. Впрочем, заборы здесь каменные, и покоситься они не могли физически. Крестьяне тоже не выглядели забитыми и обобранными до нитки. Я читала, что после Чёрной смерти - эпидемии чумы, унесшей в четырнадцатом веке миллионы жизней - крестьян осталось мало, земли много, и землевладельцы всячески старались заманить землеробов в свои владения всевозможными милостями. И, как оборотная сторона процесса, запустился механизм закрепощения. Заманив крестьян к себе, владетельный сеньор старался их удержать. А "плюшки" либо быстро кончаются, либо дорого обходятся. Крестьян старались повязать долгами, долги очень скоро становились пожизненными, а там и наследственными. Ничего личного, чисто бизнес... Но эта конкретная деревенька принадлежала знатному и богатому сиенскому семейству. Если меня не подвёл слух, синьор Марко назвал имя Салимбени? Я читала мельком что-то о братьях-иконописцах Салимбени, но то, если не ошибаюсь, был конец пятнадцатого века.
Кстати, какой год-то сейчас? Вот ещё один вопрос на миллион.
Синьор Марко, как и полагается успешному бизнесмену, был неплохим лицедеем. Надо было видеть, как он спокойно, но с тщательно скрываемой скорбью, сообщил отцу Доминико, местному священнику, о происшествии на дороге. Заодно обратился с просьбой об отпевании безвременно почившей супруги и помощи в достойном погребении тел павших воинов. Насчёт тел убитых брави не было сказано ни слова, из чего я заключила, что подобные истории здесь не сенсация, и местный люд по умолчанию знает, что нужно делать в таких случаях. И только сейчас, когда из повозки извлекли коченеющее тело убитой дамы, а сердобольные крестьянки со слезами на глазах и причитаниями понесли обмывать покойницу, я подивилась: какая красивая, молодая... жить бы ей ещё и жить.
Подозрение, что истинной целью нападения был не только грабёж, возникло у меня ещё на дороге, а сейчас почему-то только укрепилось.
На нас, разумеется, глазели, но близко подходить и расспрашивать не решались - мало ли, с кем путешествует почтенный представитель дома Буонсиньори. Потому, когда Марко ди Джованни пошёл в церковь договориться о достойной оплате заупокойной мессы, у нас выдались несколько минут на обмен мнениями. Благо возок с вещами был к нашим услугам.
- Что-то тут нечисто, - Тоша опередил меня. Он хорошо владел лицом, но в глазах я явственно видела тревогу. - Уж не сам ли синьор оплатил услуги разбойничков? И супругу под это дело можно грохнуть, если она ему мешает, и товар прикарманить... Знаешь, что он везёт? Камушки и мешочек специй. По местным меркам - груз особого значения.
- А я-то думала, чем это карета пропахла... Знаешь, милый, что-то мне не верится в эту версию. Слишком уж она очевидна. Такой человек работал бы тоньше.
- Думаешь, конкуренты подсуетились?
- Не исключено. Но женщину зарезали прямо в повозке... Зачем?
- Знаешь, котёнок, давай не будем гадать на кофейной гуще, - Антон, слабо улыбнувшись, погладил меня пальцами по щеке. - Успех Шерлока Холмса на девяносто процентов заключался в том, что он идеально ориентировался в окружавшей его действительности. Мы с тобой здесь как... как инопланетяне. И пока не освоимся, не будем торопиться с выводами.
- Согласна, - я ответила ему такой же невесёлой улыбкой. - Будем осваиваться. Первая зацепка уже есть - синьор Марко. Кто бы он ни был, придётся за него держаться.
Неопределённость - самое страшное, что я могу себе представить. Страх смерти заключается именно в неизвестности на предмет того, что ждёт нас по ту сторону. Потому никто особенно не спешит узнать, правы ли учителя веры насчёт рая и ада. Неопределённость в судьбе тоже может лишить воли к действию. Но только не нас. Как бы ни относились люди к нашему роду занятий, один огромный плюс у него несомненно есть: он не даёт застояться инстинкту самосохранения. "Задницею чую" - говорит Тоша, и это образное выражение очень точно отражает действительность. Без этого чутья нас давно бы уже прикопали. Так вот, если верить моему "ягодичному" чутью, туман неопределённости вокруг нас начал понемногу рассеиваться. Ещё не факт, что открывшиеся перспективы нас обрадуют, но в этом аду у нас уже наметился свой Вергилий. Или Данте.
Будем его держаться хотя бы первое время. Это и есть наш рецепт выживания в данный момент.
***
- Как ты думаешь, Джакомо, они пойдут на это? Ведь сиенцы с давних пор недолюбливают нас, флорентийцев.
- Мой опыт подсказывает, что разных флорентийцев они недолюбливают всё-таки по-разному, синьоре. Ради того, чтобы напакостить кому-то из именитых граждан Флоренции, пойдут на сделку с кем угодно.
- Даже со мной?
- Хоть с дьяволом.
- Я бы на твоём месте не поминал нечистого всуе. Но предположим, ты прав. Что дальше? Отделения моего банка работают и во Флоренции, куда мне хода нет. Я могу послать верных людей и провернуть там любую финансовую операцию. И даже к совету республики у меня есть подходы. Но всё это закончится тем, что купленных советников я лишусь, а Альбицци получит законное право прикарманить мои денежки.
- Венеция, синьоре?
- Да, действовать следует через дожа. Но начнём мы отсюда.
- Простите, синьоре, я не понимаю... У вас уже есть конкретный план действий?
- Ещё нет. Но будет. Для этого-то мне и нужны сиенцы. Они себе на уме, и - ты прав - недолюбливают нас, но именно эти хитрые рожи послужат отличной маской. Сиена... Не будет ничего удивительного в том, что удар по Альбицци нанесут из Сиены, не так ли? Я же останусь чист перед народом.
***
Сиена.
Теперь никаких сомнений.
Мне не довелось бывать здесь... ещё тогда, во время работы в Италии. За три года только раз синьора Виттория организовала выезд из Феррары в Венецию - старушке захотелось вспомнить молодость и погулять по Сан-Марко. Пусть и в инвалидном кресле. Но у меня была масса времени, чтобы почитать туристические проспекты в доме моей подопечной. Бабуля, лишившись возможности передвигаться самостоятельно, выписывала познавательные журналы и буклеты с иллюстрациями, путешествуя хотя бы в мечтах. На этой почве мы с ней почти сдружились, потому что её дети, и дочь, и сын, были суровыми прагматиками. Всё, что не приносило денег, не вызывало у них никакого интереса. Маму они по старой итальянской традиции серьёзно уважали, но считали её тягу к познанию мира стариковской блажью. Оттого старушка жутко скучала дома, и наконец настояла на том, чтобы дети наняли ей образованную сиделку. Меня вполне сочли таковой - "корочки" медсестры и тяга к истории. И, пока бабуля дремала, я изучала фотопанорамы старинных итальянских городов.
Сиена стояла на трёх холмах, обнесенная крепостной стеной с башнями. Сравнивая увиденное с фотографиями, я пришла к выводу, что город почти за семь столетий не изменился, или изменился очень мало. А эта узкая башня, возвышающаяся над городом? Неужто Паллаццо Публико уже стоит? Узнаваемо, но не сказать, что неповторимо - в других городах Италии имеются очень похожие архитектурные творения... Интересно, а Мадонна Маэста уже написана? А голову святой Екатерины Сиенской уже привезли на историческую родину? А знаменитые скачки "палио" в Сиене уже проводятся?..
Ответы на эти вопросы, надеюсь, узнаю очень скоро. А пока должна радоваться, что нам с мужем выделили комнатку не где-нибудь, а в Палаццо Буонсиньори. Сказать по правде, я бы не стала применять слово "дворец" к этому уютному особнячку, но хозяевам виднее. "Дворец Буонсиньори" звучит куда престижнее, чем просто "дом Буонсиньори", или даже "особняк Буонсиньори", а размеры - дело десятое.
А основным девизом местных обитателей, судя по всему, была поговорка "в тесноте, да не в обиде". М-да. Я-то думала, это только гостям-чужеземцам предоставляют такие тесные конурки. Нет. Личные апартаменты хозяев ненамного просторнее: семьи здесь как правило большие, а палаццо не так уж и велик, как хотелось бы. Получше дела обстояли с залами для приёмов и трапезными, ведь предполагалось, что гостей будут принимать часто и помногу. Но я не сетовала на судьбу. Нужно поставить большую свечку боженьке хотя бы за то, что мы вообще живы остались, не говоря уже о квартировании в доме уважаемого сиенца.
Впрочем, уважаемый сиенец, любезно предоставивший нам комнатушку, до самого вечера словно забыл о нашем существовании. Хорошо хоть распорядился покормить, и слуги, недоумённо таращившиеся на нас, принесли целый поднос еды в комнату. Трапеза была нехитрой - жареное мясо, варёные овощи и хлеб, под стаканчик местного винца. Весьма неплохого, кстати. Двузубые посеребрённые вилки - мечта любого коллекционера, ведь в эпоху Медичи они считались признаком богатого дома, а значит, их никогда не было много. Ещё стоит учесть, что некоторые из пап римских, случалось, запрещали верным католикам пользоваться этим столовым прибором, так похожим на чьи-то рога. Лично мне наплевать, на что они там похожи, главное, что не надо было брать еду руками, по примеру средневековых англичан. А главное, здесь были салфетки. Ясное дело, не бумажные, а матерчатые, но они были.
Цивилизация, чёрт возьми! Теперь верю, что именно итальянцы эпохи Ренессанса научили всю христианскую Европу мыть руки перед едой.
Но самое интересное ждало нас с Антоном после трапезы. А именно - переодевание.
Надо отдать синьору Марко должное: он если не догадался, что мы за птицы, то его предположения вряд ли были очень далеки от истины. Он раньше нас самих сообразил, насколько здесь неуместны наши джинсы - кстати, очень сильно нуждавшиеся в стирке - и курточки из синтетики. Потому сразу после слуг, унесших поднос с посудой и объедками, появились четверо - двое мужчин и две женщины. Мужчины, ни слова не говоря, развернули посреди комнаты большую деревянную ширму, а служанки, нагруженные цветным тряпьём, принялись аккуратно раскладывать и развешивать свою ношу. В отличие от мужчин, они щебетали вовсю, нахваливая доброту и предусмотрительность хозяина.
- Так, - Тоша, обозрев узкие шерстяные штаны блекло-синего цвета, в восторг почему-то не пришёл. - Это что... колготки?
- Это последний писк моды для уважаемых людей, - со вздохом ответила я уже из-за ширмы, где сноровистые служанки растянули передо мной тёмно-красный полотняный мешок с рукавами. - Надевай и не комплексуй. Тут все так ходят.
Облачение в средневековые костюмы - это целая церемония. Чем богаче и знатнее был человек, тем больше времени требовал его туалет. Все эти рюшечки-финтифлюшечки... Если что, я о мужском костюме. Тоша был отчасти прав, назвав штаны "колготками": узкие тонкие штанины плотно облегали ноги. На взгляд моего мужа, слишком плотно. Правда, верхняя часть костюма представляла собой короткий камзол с широкими расшитыми рукавами, который нужно было подпоясывать. Обувь была подозрительно похожа на ставшие анекдотичными пулэны, те самые башмаки, носки которых иногда доходили до метра в длину. Итальянские их собратья имели вполне вменяемые формы и габариты, что не могло не радовать. И наконец - шапка со свободно свисающим на плечо ...как он там называется? шлейфом, что ли. Вполне приличная шапочка, можно сказать, щёгольская. Вот только с причёской у Тоши вышла незадача. Здесь-то в моде у мужчин длинные кудри. Это мне проще. Служанки не стали морочиться со сложными причёсками и кошмарными сооружениями, заменявшими местным дамам головные уборы. Они хорошенько расчесали мою шевелюру и красиво распределили локоны по плечам, имитируя модную в те времена в Италии "естественность". А неплохо должно смотреться. Ведь поверх тёмно-красного бесформенного балахона на меня натянули что-то вроде верхнего платья с завышенной талией. Не настолько завышенной, как в начале девятнадцатого века, но всё-таки. Рукава-футляры с прорезями и подол тоже были красиво расшиты, как и яркий поясок... Да, действительно, со стороны должно смотреться очень пристойно. Жаль, зеркала нет.
Стоп. У меня же есть зеркало. Пусть маленькое, складное, но есть.
Надо было видеть лица служанок, когда я достала из кармашка рюкзака самое обыкновенное китайское зеркальце... Здесь такая вещица наверняка атрибут очень богатых женщин, венецианцы всегда драли три шкуры за свою продукцию.
- Чувствую себя педиком на выгуле, - Тоша то и дело нервно одёргивал полы камзола, считая его слишком коротким. Не короче обычного пиджака, вообще-то, но с учётом штанов, которые выглядели как облагороженные подштанники... Словом, я его понимаю. - Говорят, тут как раз голубизна расцвела буйным цветом, несмотря на запреты церкви. Подозреваю, эти колготки для того и придумали, чтобы, значит, выбор иметь побольше.
- Не переживай, милый. Я особа ревнивая, и никому тебя не отдам.
Сказано это было, между прочим, всерьёз. Тоша прав насчёт местных ...предпочтений. Дамы тоже пользовались оглушительным успехом у кавалеров, но либо дам на всех не хватало, либо постоянные войны и спартанские во всех смыслах условия способствовали, а некоторые просто с жиру бесились. Впрочем, не будем гадать на кофейной гуще. Просто будем жить, учиться и присматриваться.
- Отлично выглядишь, - признал супруг, наконец прекратив дёргать себя за полы. - Но кое-чего не хватает.
- Чего?
- Вспомни картины. Там почти каждый либо молится, либо с крестом на шее.
- О! Отличная идея, котик! - воскликнула я, и снова бросилась к рюкзаку.
Извлекла из шкатулки два массивных серебряных креста на толстых цепочках, мою недавнюю добычу на развале у автовокзала. Продали мне их по цене лома - новенькие, блестящие, красивые. Тот, что побольше, помогла надеть Тоше, тот, что поменьше, надела сама. И пусть они не католические, а православные. Не стоит забывать, что здесь очень сильна церковь, и публичная демонстрация принадлежности к христианству вполне вписывается в понятия о респектабельном человеке. Я не верила в то, что синьором Марко двигали только благодарность и христианское человеколюбие. Он нами заинтересовался, и собирался представить своим компаньонам - как занятных иностранцев и спасителей его жизни. Отсюда его забота о нашем хлебе насущном и внешнем виде. Есть надежда, что у него на нас возникли конструктивные планы, что мы заинтересовали его не в качестве одноразового расходника.
Значит, нужно выглядеть респектабельно и положительно. А кроме того... Кроме того, не стоит искушать господа бога. У него терпение божественное, но не бесконечное.
Последний штрих - выбрать и подвесить на пояс главы семейства подходящее оружие. Хоть кинжал. Потому что ношение оружия здесь ещё не привилегия знатного сословия, но атрибут свободного и уважаемого человека. Вариант с золотым кинжалом мы отмели оба и сразу: герб флорентийцев Медичи вряд ли сойдёт в Сиене за остроумную шутку. Советские кортики забраковали по причине герба, вовсе здесь не известного и очень странного, а эсэсовский кинжал со свастикой не вызывал у Тоши энтузиазма.
- Чёрт его знает, как тут отнесутся к орлу на свастике, - он с сомнением крутил кинжал в руках. - Кстати, я думал, это подделка. Но бывшая хозяйка заверила, что этот кинжал помнит с детства, и что папа привёз его с войны. Вполне возможно, оригинал... Ну, да бог с ним. Ты точно уверена, что кинжал необходим?
- Что поделаешь, милый: статус, - я пожала плечами. - Тут, глядишь, тебя ещё и учиться фехтованию заставят. Время такое.
- Я заметил...
И подвесил немецкий кинжал на расшитый цветной нитью пояс. А я... Мне осталось нацепить матерчатый вышитый кошель, куда, в отсутствие карманов, можно было положить носовой платочек и шокировавшее служанок зеркальце.
Всё. Мы готовы.
Приветливый молодой человек лет пятнадцати от роду возник на пороге совершенно неожиданно. Первое, что бросилось в глаза - его жизнерадостный вид. Второе - его явное сходство с синьором Марко. Те же русые волосы и голубые глаза типичного дойча. Сын, что ли? Вот только тараторил мальчишка по-итальянски, посрамляя своей экспрессией даже южан.
- Господа! - воскликнул он, махнув слугам обеими руками. Те незамедлительно покинули помещение. - Господа, позвольте выразить вам мою искреннюю благодарность за ту неоценимую помощь, что вы оказали дяде Марко. Если бы не вы, мы с братом лишились бы того, кто заменил нам отца!.. Да не покажусь я вам невежливым, если предложу свою помощь? Мои познания пока ещё скромны...
На этом месте Тоша счёл, что пора вмешаться, иначе полдня уйдёт на внимание этому словесному потоку.
- Вы - племянник синьора Марко, синьор?..
- Ах, простите невежу, - юноша заулыбался во все тридцать два зуба и учтиво поклонился. - Джованни ди Маттео, из дома Буонсиньори. Если вы, синьор Антонио, и вы, мона Анна, испытываете какие-либо затруднения, готов вам помочь.
Улыбка до ушей, лицо восторженного юнца, искренность и многословие - идеальная маска для того, чтобы исподволь изучать собеседника. Видя перед собой болтливого несерьёзного мальчишку, тот, глядишь, даст слабину и раскроется. Но это не наш случай, мы-то воробьи стреляные. Потому юный Джованни увидит лишь то, что мы захотим ему показать. То есть усталых путешественников-иноземцев, которые желают достойно предстать перед хозяином дома и его гостями, буде таковые явятся.
Не надо учить лицедейству политиков, финансистов и комбинаторов. Кажется, это правило в ходу и здесь.
- ...Наш палаццо весьма скромен, господа, - молодой человек, провожая нас в зал для приёмов, не переставал тараторить. - Дядюшка предоставил вам покои для почётных гостей. Уж не взыщите за их малость, мы не так богаты, как флорентийцы или Венеция, чтобы строить палаццо размером с целый контрадо... А здесь наши с братом покои... Познакомьтесь, господа: мой брат Джанкарло ди Маттео. Он ещё весьма юн, но благочестив и намерен служить Господу... Кузина Катарина, дочь дяди Марко, наречённая в честь святой Екатерины, в нашем богом хранимом городе просиявшей. Она также безмерно рада вас видеть... Здесь комнаты дядюшки и... покойной ныне тётушки... А теперь, господа мои, мы на входе в главную залу, - При этих словах налёт юношеской восторженности сполз с лица Джованни, как некачественная позолота с бронзы, и он заговорил вполне серьёзно и по-взрослому. - Дядя Марко желает представить вас своим компаньонам и публично выразить свою благодарность. Не буду спрашивать, готовы ли вы, господа, предстать перед цветом сиенского общества. Я ещё молод, но уже могу судить о людях. Вы, как я понимаю, весьма опытны в делах торговых, и потому не вижу причин, которые помешали бы вам найти общий язык с дядей и его друзьями.
- Вы весьма проницательны, Джованни, - Антон чуть склонил голову в знак уважения к наследнику синьора Марко.
- Дядя говорит: "Проницательность и добросердечие - основа нашего благополучия".
"Его дядя - высокоуровневый тролль, - мысленно усмехнулась я, сцепив пальцы замком. - Он бы ещё сказал насчёт "добрым словом и пистолетом...", но здесь пистолетов пока не знают. Однако по сути очень похоже, хоть и не так откровенно".
Всё-таки итальянцы - ребята с двойным дном. Не они изобрели лицемерие, но довели его до совершенства. Остальные лишь подхватили это знамя и понесли по всему миру.
Даже не знаю, кого в нас видят больше: диковинку или потенциальных торговых партнёров. Скорее первое с лёгкой примесью второго. Ещё на подходе к городу синьор Марко выспросил Тошу насчёт нашей фамилии, и тут произошла полная нестыковка двух культур. Как Антон ни старался, сиенец никак не мог взять в толк, что это за фамилия такая - Новиковы. Наверное, недостаточно хорошо объяснял. Я бы попыталась, но в тот момент меня больше занимал вопрос, как избежать близкого контакта с трупом в "кабине", а кричать из окошка - некомильфо. В итоге уважаемый сиенский купец предложил компромисс, самочинно присвоив нам с мужем фамилию "де Нуовачитта". Так с его лёгкой руки мы и превратились в Новгородцевых ...на итальянский манер. На встречное предложение Антона назваться "Неаполитано", используя греческую основу с тем же смыслом, синьор Марко экспрессивно замахал здоровой рукой.
- Что вы, что вы, синьор Антонио! Упаси Господь вас так назваться! Неаполитанцев здесь терпеть не могут, и вряд ли станут вести какие-то дела с этими южными прощелыгами, в чьих жилах течёт кровь мавров и евреев! Хоть вы и не похожи на южанина, но лучшего способа разориться в Сиене я не вижу... Разве что представиться флорентийцем!..
Возразить на это было нечего, Тоша сдался. Именно под именем супругов Антонио и Анны де Нуовачитта нас сейчас и представили. Что ж, не самый худший вариант. Представляю, какой бы ступор произошёл, если бы родители назвали Тошу, к примеру, Мирославом, а меня - Людмилой или Светланой. Тоже пришлось бы изобретать какой-то компромисс.
Правда, никак не возьму в толк, зачем синьору Марко это понадобилось. Такие люди ничего не делают просто так, по велению левой пятки...
Мы вошли в зал рука об руку, как полагалось супругам - в нашем понимании, естественно. Юный Джованни сопровождал нас, а спиной я ощущала любопытные взгляды припавших к неплотно прикрытой двери дочери и младшего племянника хозяина дома. Ну, да ладно, любопытные дети. Хотя Катарине на вид не меньше шестнадцати, по здешним меркам - перестарок. Но взгляды в спину - это такая мелочь на фоне случившегося с нами за последние сутки... Гораздо важнее было то, что ожидало нас впереди.
Синьор Марко ди Джованни обнаружился сидящим в обитом бархатом кресле - огромная роскошь, между прочим. В тёмных одеждах без украшений и вышивки, с рукой на повязке, он имел вид печальный и крайне болезненный. Олицетворение скорби по безвременно ушедшей супруге и сожаления о сорванной важной деловой поездке. Его окружали не менее респектабельные синьоры, сменившие по такому поводу модные вырвиглазные попугайские наряды на одежду более приличествующих моменту тёмных тонов.
- Вот, друзья мои, - негромко проговорил синьор Марко, - это те самые благородные господа, благодаря которым я имею возможность сейчас говорить с вами, а не с апостолом Петром. Синьор Антонио с супругой прибыл к нам из далёкого северного города Novgorod, входящего в Ганзейский торговый союз. Там, на дороге, он лишился лошадей, но, даже оставшись вдвоём, когда погибла моя охрана, мы сумели дать достойный отпор разбойникам.
Вот, значит, какую версию он решил изложить. Сказка, не выдерживающая никакой критики, и обоснованно будет вызывать подозрения у сиенцев. Правда, слово синьора Марко перевешивает любые сомнений, но именно это меня и смущает. И, пока Тоша в меру своей фантазии изображал вежливого, но чудаковатого иностранца, я потихоньку приглядывалась к публике, собравшейся у синьора Марко. При этом мой организм постоянно напоминал о том, что за последние сутки мы пережили несколько серьёзных стрессов. Звенящая головная боль раздражала до крайности и не способствовала физиономическому анализу, но я уж постаралась хоть на эти четверть часа взять себя в руки. Итак... Итак, господа, гордо поименованные "цветом Сиены" - классическое собрание хитрых морд. Как там в одном фильме фразочка прозвучала - "Быть бесхитростным финансистом - значит, завалить всё дело". Публика, что называется, прожжённая, с такими нужно держать ушки на макушке двадцать четыре часа в сутки. Уверена, Тоша сделал те же выводы, опыт общения с проходимцами... ой, прошу прощения - с бизнесменами - у него немаленький. Одежда, если верить исследованиям по истории костюма, подтверждала ранее виденное: всё что угодно с начала до середины пятнадцатого века. В тонкостях вышитого узора и покроя, увы, я не разбиралась. Будем считать, что это вполне простительно для иностранки. Хуже другое: я не разбираюсь в женской моде. Евины дщери с пятнадцатого века не изменились, и могу себе представить, как здесь встретят безвкусно одетую выскочку. А для нас с мужем сейчас главное - репутация. Одного лишь спасения жизни представителя дома Буонсиньори надолго может не хватить.
Синьор Марко, сославшись на скорый визит лекаря, не стал затягивать церемонию. Цвет сиенского купечества не замедлил откланяться. У них наверняка были ещё дела помимо визитов в палаццо своего пострадавшего коллеги. А мы остались наедине с синьором Марко и его племянником, благопристойно притворявшимся всё это время молчаливой тенью.
- Я должен был заранее предупредить о том, что собираюсь поведать относительно вас представителям богатейших сиенских домов, - лукавая усмешка на миг проявилась - нет, не на лице, только в глазах синьора Марко. - Прошу меня простить: я должен был позаботиться слишком о многом, и не нашёл нескольких минут... Впрочем, вы и так на меня не в обиде.
- Мы здесь всего лишь гости, - дипломатично ответил Антон.
- Почётные гости, - уточнил итальянец. - Наш палаццо достаточно велик, чтобы вы не чувствовали себя стеснёнными, а я слишком многим обязан вам, чтобы ограничивать вас какими-то сроками... Джованни, мальчик мой, распорядись, чтобы комнату синьора и синьоры обустроили со всеми возможными удобствами.
- Хорошо, дядя Марко, - молодой человек, изобразив нечто среднее между учтивым поклоном и кивком, окинул нас весёлым взглядом и исчез за дверью.
Мысль, возникшая у меня при слове "удобства", почему-то была до крайности неуместной. Но уставший мозг уже не мог с ней бороться. Потому я пропустила момент, когда лицо Буонсиньори сделалось серьёзным.
- Вы хотели поговорить с нами наедине, синьор Марко, - Тоша не спрашивал, а констатировал факт. Его лицо, кстати, тоже было серьёзным, как никогда.
- У нас есть минут десять, пока мальчик управится, - итальянец кивнул. Тени от лучей закатного солнца, причудливо преломлённых цветными стёклами в окнах, придавали его грубоватому лицу странное выражение. Казалось, он не с двумя непонятными типами беседует, а участвует в заговоре против ...кто там сейчас в почёте? Германский император и папа римский? Вот, против одного из них, как минимум. - Вы хотели бы спросить: "Синьор Марко, зачем мы вам понадобились настолько, что вы поставили нас в зависимость от своего честного слова?" И вы несомненно хотели бы услышать честный ответ на этот вопрос. Однако до конца откровенным я быть не могу, это попросту не в моей натуре.
- Ответьте как можете, синьор Марко, - проговорил Антон. - Нас устроит и такой вариант.
- Как хотите. Итак, с чего же мне начать?.. Начну, пожалуй, с того, что вы такие же, простите, новгородцы, как я неаполитанец. Вы, безусловно, родом примерно оттуда, о чём свидетельствует ваш характерный акцент. Но вы не те, за кого себя выдаёте. Второе: ваше занятное оружие. Никто и нигде не слышал о порохе, не дающем дыма. Но у вас он имеется. Третье: ваша одежда и манеры. Это и вовсе что-то несусветное, поверьте много повидавшему человеку. Одни застёжки вызывают много вопросов, не говоря уже о покрое и ткани. И наконец, вы выглядите уставшими, но не истрёпанными долгим путешествием через множество стран... Хотите откровенного разговора, синьор Антонио? Я не против, но лишь при условии взаимной откровенности.
- Если я отвечу максимально откровенно, вы мне не поверите, - хмуро проговорил Тоша.
- Отчего же? Если вы приведёте неоспоримый аргумент в пользу ваших слов, поверю.
- Тоша, - тихо сказала я по-русски. - Просто покажи ему... календарь.
Уж я-то знала, что мой супруг не расстаётся с айфоном. Даже сейчас он ухитрился положить его в поясной кошель, где порядочные местные синьоры обычно хранят карманные деньги. Кривая усмешка и невесёлый взгляд были мне ответом.
- Мы на его месте тоже заподозрили бы неладное и потребовали объяснений, - сказал он, доставая телефон и кошеля. - Но такое объяснение может и крышу снести.
- Ничего. Бизнесмены - народ стрессоустойчивый... в массе своей.
Несколько лёгких движений пальцами - под изумлённым и заинтересованным взглядом итальянца - и на экране элегантного чёрного айфона появился календарь. С полной датой.
- Думаю, это вам многое объяснит, - Антон аккуратно подал телефон синьору Марко.
Тот осторожно, словно боялся обжечься, взял здоровой рукой плоскую чёрную коробочку с закруглёнными углами... Выдержка у него, надо сказать, завидная: выдал себя только выражением лица, и то лишь на миг.
- Да, синьор Антонио, это действительно многое объясняет, - задумчиво произнёс он, возвращая непонятную штуковину хозяину. - Многое, но не всё.
- Мне бы самому было интересно узнать ...всё, - с намёком проговорил Тоша. - Но спросить не у кого. Точнее, есть у кого, правда, ответа, скорее всего, не будет.
- Полагаете случившееся чудом Господним?
- Это не исключено, а значит, возможно. Другого объяснения не вижу.
- Какая, однако, у вас рациональная вера, синьор Антонио. Впрочем, на эту тему лучше говорить в присутствии духовника, дабы не скатиться в ересь... Итак, я получил откровенный ответ, и должен признаться, он меня... удивил. А меня трудно удивить. Признаться, я ожидал чего угодно, но только не этого. Теперь даже не знаю, что сказать.
- Ответьте нам откровенностью на откровенность, синьор Марко.
- Хотите знать, есть ли у меня на вас планы? Разумеется, они были. Сейчас, простите, ваша откровенность немного... сбила меня с толку... Хотя... Вы кое-что рассказывали по пути о себе. Надеюсь, это была правда?
- Что именно?
- Что вы торговцы.
- Да, это правда.
- В таком случае я уже знаю, что сказать дядюшке, когда он вернётся. Но будьте осторожны. Старый хитрый интриган может вас раскусить, и тогда я не поручусь за... сохранение вашей тайны. Вы должны сделать так, чтобы дядюшке было выгодно помалкивать.
- Разумеется.
- Сейчас вернётся Джованни. Следуйте за ним в вашу комнату, отошлите мальчика и отдыхайте. Набирайтесь сил. Завтра привезут тело моей бедной супруги, и вы должны присутствовать на отпевании и погребении. Так велят правила хорошего тона, ведь вы теперь в какой-то степени не чужие нашей семье. А к тому времени, как вернётся старый хрыч, вы должны вытрясти из Джованни как можно больше сведений о нашем быте, привычках, неписаных правилах и запретах. В вашем положении это жизненно необходимо.
Синьор, здесь мёртвая женщина (ит.)
Зарезана (ит.)
Упокой господь её душу (лат.)
Оставьте её, пожалуйста, и соберите оружие (ит.)
Сиена издавна была разделена на три трети, в свою очередь каждая треть состояла из контрадо - районов. Это деление сохранилось по сей день.
=====================================================
К вопросу о продолжениях
Анатолий Спесивцев написал(а):Лена начнёт выкладывать свой опус на ВВВ после того, как закончит 1 главу.
Отредактировано Ядыгар (05-04-2016 21:25:58)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
