О! Про этого-то персонажа и забыли. А ведь скоро Серега должен вернуться в Россию. Не будет ВЧК - он причину найдет - уж больно организм мятущийся. Надо думать - использовать или санировать.

А Алису, пардон, Федоровну Павлов сумел уговорить.  Вопрос стоит пока только о передаче власти ВК Михаилу.

Отредактировано Majorvks (05-06-2017 07:23:02)

Скополамин подскажет. 

Следующий фрагмент.

***

Керосинка освещает неярким светом землянку, выделенную по легенде для «нового пополнения», которое изображают Остапец и две пятерки, посланные найти лазейку в немецкой обороне. Ради такого дела, пришлось всем поснимать свои кресты, медали и вензеля с погон.  Даже я с особого разрешения, естественно, временно разжаловал себя из капитанов в поручики и стал офицером оперативного отдела, приехавшим с проверкой. С подачи Главнокомандующего такие рейды на фронтах стали обыденностью. Отслеживалось, в основном, оборудование окопов и прочей фортификации согласно всех последних веяний военой мысли, благо, после Барановичской операции аж целая комиссия из Ставки ездила осматривать германскую оборону. И сделала достаточно правильные выводы. Так что теперь не редкостью были сумбурно-внезапные визиты полковых и батальонных командиров в роты после недоуменных звонков дивизионного начальства, которое в свою очередь было хорошо «взбодрено» вышестоящим на основании докладов оперативников корпусных и армейских штабов.
- … В общем, Командир, в трех местах побывали, – дохлый номер. – Иваныч прихлебывает чай из кружки, затем неторопливо продолжает. – А здесь, кажись, можно попытаться. Надо только с человеком одним потолковать правильно.
   Раз он говорит, что существует возможность, значит, шансы есть. Следуя примеру остальных, тоже делаю глоток круто заваренного чайку, затем интересуюсь:
- И что за человек? Кто таков?
- Унтер тут есть один, четвертым взводом командует. Фамилия – Куцевич.
- И что с ним не так?
- Во взводе куча разных германских побрякушек. У самого Куцевича прибор для бритья, бритва простенькая, но новая. А так, фонарик, зажигалки, ложки с вилками, еще какая мелочь. Где взяли – не говорят, отбрехиваются, мол, трофеи.
- Так, Глеб, смотайся к этому сказочнику, скажи, что прапорщик Остапец его на чай и разговор зовет. – Отсылаю одного из «призраков» в качестве вестового и, пока он бегает, стараюсь разузнать общую обстановку. - Кстати, как вас тут приняли? Проблем не было?
- У нас – нет. – Один из диверсов, улыбаясь, присоединяется к разговору. – Хотя, приходили тут вчерась… борзые. Типа, раз новенькие, проставиться не мешало бы перед старенькими. Мол, фунт махорки с вас, да полфунта сахару.
- И?.. – У меня возникает чисто гипотетический интерес, в приютившей нас роте уже появились небоевые потери, или нет?
- Договорились, что завтра утром принесут. Типа, как извинение за беспокойство. – Боец изображает самую довольную из своих улыбок.
- Денис Анатолич, Тимоха вон вдвоем с Глебом этими придурками минут пять по окопу в футбол играли. Пока не притомились маленько. – Кивая на только что говорившего, добродушно усмехается Остапец. – Обошлось без крови, даже зубы никому не выбили. Так, по паре синяков у каждого, но это - не в счет.
- Понятно… А что - ротный, как он вам глянулся? А то мне к нему еще с инспекцией идти.
- Да, вроде – нормальный, дело требует, но без закидонов всяких… Любит словечки разные, прям, как наш батальонный командир. Типа, здесь вам – не тут, и потому что –  это не оттого. - Иваныч, пользуясь случаем, прикалывается. – Но до Вашего высокоблагородия ему еще далеко будет…
   Скрипит, открываясь, дверь в блиндаж, и беседа прерывается с появлением гостя, того самого унтера:
- Дозвольте, Вашбродь… - Немного развязный тон меняется, когда он замечает еще одного офицера и, как-то странно глянув на меня, рапортует уже вполне официально. – Унтер-офицер Кунцевич…
- Присаживайся, унтер-офицер, гостем будешь. Разговор к тебе есть… Чаю хочешь?
   Тимоха наливает не успевшую еще остыть заварку в чистую кружку и придвигает к унтеру.
-  Благодарствую, Ваше благородие… - Кунцевич делает из вежливости пару глотков и вопросительно смотрит на нас.
- А позвали мы тебя вот зачем… - Правильно поняв его поведение, перехожу к сути дела. – Не расскажешь, откуда у тебя и твоих солдат интересные вещички? Только, чтобы не тратить время, сразу прошу – честно. Про трофеи можешь даже и не начинать – не верю.
  Кунцевич со вздохом отставляет в сторону кружку, молчит какое-то время, видно, перебирая варианты, затем поднимает взгляд на меня:
- Ваше благородие… Как на духу всё обскажу… Тока дайте слово, что - никому…
- Слово офицера, что всё, сказанное здесь, наружу не выйдет. Этого достаточно?
- Точно так, Ваше благородие… Я ж Вас знаю… Иначе б и разговору не было… С годик назад Вы у нас были, лопатки брали… Ну, штоб сваво выручить…
   Стоп!.. Это когда Оладьин своего первого языка брал?.. Нам тогда пришлось Митяя отбивать… Как там того ефрейтора звали?..
- Это ты с Пашкиным тогда был? Всё жаловались, что ни винтовок, ни патронов нет?
- Точно так… Прокопыч, виноват, ефрейтор Пашкин сказал, што Вас солдаты «Бешеным» окрестили… А щас такие сказки говорят… И про княжну, и про Барановичи, и ешо про многое…
- Ладно, про сказки мы потом поговорим, ты нам лучше скажи, откуда всё это богатство у тебя.
- … Тут какое дело-то… Нас, когда сюда определили, народ обживаться начал. Ну, и окрест шастать, мало ли что где осталось опосля германцев… Вопчем, нашли мои архаровцы неподалеку в рощице две повозки, видать, бросили их впопыхах колбасники, когда драпали…
- И там все эти побрякушки и нашли? – Скептически ухмыляется Остапец. – Милай, ты нас за детей неразумных не держи, а? Сами врать умеем почище твоего.
- Никак нет, Ваши благородия… Там тока консерва была, две полные телеги… Вот и решил я оставить всё это во взводе, подкормить своих… А потом как-то раз пошел к ручью, постираться надобно было. Тут недалече, как раз меж нами и колбасниками. Там даже окопов не рыли, сплошное болотце, так, колючки кинули три ряда и всё… Так вот, тока принялся, слышу – шаги, да с той стороны. Я бельишко-то мигом собрал, и – в кустики, в самое время притаился. Германец подошел с кучей фляжек, воды набрать хотел… Вот… Стрелять неможно, решил его тихонько ножиком кончить, да не смог… Уж больно он нашего дядьку Афанасия напомнил… На фабрике когда работал, был у нас слесарь один…
- Ты, что же, из рабочих будешь? – Иваныч ведет разговор, оставляя мне слушать и анализировать информацию.
- Ага… То есть, так точно, Вашбродь… Так тот германец воду набирает, по сторонам оглядывается, видно, пужается. А тут под ногой у меня ветка треснула. Он за винтарем дернулся, да я из куста высунувшись, да в него уже целюсь. Он на меня смотрит, и просит, мол, не стреляй…
   Ага, почти, как у Маугли – водяное перемирие, блин. Ну-ка, ну-ка…
- … Не, он по-русски, правда, еле понять можно было, говорил… Ну, не смог я прибить его… Рука не поднялась… Так и подождал, пока он не уйдет, собрал свои манатки, и давай деру оттудова. А на другой день, всё ж пошел туда, к ручью-то. А на берегу – фляга лежит на самом видном месте. Я к ней подхожу, а из кустов опять этот германец высунулся и опять негромко так, «Солдат, не стреляй». А потом выходит, берет флягу и мне протягивает, «Презент», мол, говорит.
- А не побоялся, что отраву подсунут?
- Не, он крышку открутил и глоток сделал, мол, не боись. Ну, и я потом. Шнапс там ихний оказался…
- А дальше что? – Тут уж я не выдерживаю и сам влезаю в беседу.
- А дальше… Выпили мы с ним ту фляжку, и поговорили малость. Он раньше в Польше жил, тож слесарил, мастерскую свою держал. Керосинку там кому починить, лисапед тот же… Потом, перед войной уехал в Германию, а потом снова к нам попал, на фронт. Говорит, кайзер – дурак, начал с вами воевать, а надо торговать было… У него три дочки, одна замужем была, да вдовой стала, а двух еще выдавать надоть…
-  Вот мы на них и поженимся всем обчеством, когда в ихний фатерлянд придем. – Подает голос молчавший доселе Тимоха, но тут же осекается под взглядом Остапца.
- Боец, если хочешь что-то сказать, - сиди и молчи. – Ставлю окончательную точку в определении правильного понимания текущего момента. – Тимофей, думать надо верхней головой, а не нижней. А то – одно неловкое движение, и ты – отец… Вобщем, я так понимаю, что подружился ты с этим гансом.
- Так точно… И стал потиху менять ихние же консервы на разные мелочи…
- Угу, и на шнапс. Да не делай такие честные глаза… И как часто вы собираетесь?.. Так, я ж тебе слово дал, что никому ничего? Нам эти ваши игры без интереса, мы в свои играем.
- … Сёння должны были…
- Вот и пойдешь сегодня. Ты же не один туда ходишь? Вот и возьмешь двоих. – Киваю на сидящих рядом бойцов. – Пусть вон Тимоха с будущим тестюшкой познакомится, а то изнывает, прям, парень, жениться, говорит, хочу, аж челюсти сводит… А если уж совсем серьезно, тропинка нам нужна на ту сторону. Чтобы ни у нас, ни у них никто ничего не заметил. Так что немцев твоих трогать не будем, можешь дальше свою коммерцию крутить.   
- Ваше благородие!..
- Всё, всё, шучу. Сходишь, сделаешь свои дела, потом Тимофей пройдется до германских окопов, дорожку запомнит. Дождетесь его, и – обратно. Всё понял, унтер?.. И еще… Дело секретное, понимать должен, что если что… Короче говоря, мне даже лопатка не понадобится, понял?
- Ваше благородие, да вот Вам истинный крест!.. – Кунцевич быстро обмахивается щепотью…
   Следующая ночь была хлопотной. Привезенных с «конспиративной» хаты поздно вечером, чтоб не мозолили глаза, фон Штайнберга и Майера прячем до поры в той же землянке, дожидаемся «собачьей вахты» и двигаемся в неизвестность. Тимоха, искупая вчерашний косяк, безошибочно выводит нас на заболоченный берег ручейка, где немцы переодеваются в свою форму.  Затем, по одному ему понятным ориентирам, ведет всю колонну и, наконец, останавливается. Гауптман, молча кивнув на прощание, исчезает в темноте, Майер на секунду задерживается возле меня, еле слышно шепча:
- Герр Гурофф, наш поединок не отменяется, только откладывается. Надеюсь, ненадолго…
   Блин, кто о чем, а лысый – о расческе! Остается только подтвердить, что, мол, - да, any time, any place, всегда к Вашим услугам…
   Вместе с тем же Тимохой следую за немцами, чтобы до конца убедиться, что всё прошло хорошо. Возвращаемся обратно после услышанного диалога:
- Halt! Ich werde schießen! (Стой! Я буду стрелять!)

- Soldat! Nicht schießen! Ich bin ein deutscher Offizier.  Führen zu seinem Kommandanten… (Солдат! Не стрелять! Я – немецкий офицер. Проведи к своему командиру.)

   Пять минут контрольного времени вслушиваемся в тишину, затем отходим к своим. Теперь остается только надеяться, что полковник Николаи внимет гласу своих подчиненных и в ближайшее будущее по радио прозвучит теперь уже широко известный в узких кругах сигнал «МУСТИ» с указанием даты встречи. Место уже обговорено, а способов добраться туда аж несколько. Но хочется выбрать самый оригинальный... Если получится…