– Не всё, что мне нравится, может стать моим.
– Чаще приходилось слышать «мне нравится – значит, будет моим». Притом, в собственный адрес. Но мечтать и пытаться заполучить – всё-таки разные вещи, особенно, если нужно идти на слишком уж явный конфликт с действующим законодательством.
– Умением себя ограничивать принцесса от мирренской принцесски и отличается. Особенно, это отношений с людьми касается. Я вот тобой одной ограничиваюсь.
Хейс не удерживается от смешка.
Набрали в «Красной кошке» довольно много. Выбирала Софи. Не слушая возражений, все вещи брала двух размеров. Заказала и доставку. Хейс только машет рукой, вспомнив «тортик» с цветами от Эриды.

От «Красной кошки» Софи тащит Хейс к отмеченным гербами ювелирам. Рослая красавица предпочла бы остаться по другую сторону двери. Но Софи в форсажном режиме смогла бы затащить колечки рассматривать даже старшего брата вместе с линкором.
Идут мимо ослепительно сияющих стеллажей. Софи улыбается в ответ на приветливые улыбки молоденьких продавщиц. Хейс исподлобья смотрит. В таких местах ей не слишком уютно.
– Себе что-то ищешь?
– Нет, тебе подарок выбираю.
– Мне ничего не надо! Я не из тех, кто отношения поддерживает ради каких-то материальных благ.
Софи улыбается одной из тщательно срежиссированных улыбок. Только искренней на этот раз. Конечно, прекрасно знает, степень воздействия на оппонента далеко не такая, как у разноглазой, но хотя бы из той же весовой категории.
– Мне хочется сделать тебе приятное. Подарить нечто, что останется с тобой на всю жизнь.
– Камея же есть.
– Но она же сейчас не на тебе... Хочется подарить что-нибудь такое, что всегда при тебе будет, а не только для нас двоих.
  Хейс кивает.
– Понимаю. Только «Змеиного кольца» не дари.
Софи хихикает.
– Их слишком мало осталось. У меня только одно. Чтобы подарить другое, надо запросить разрешение Главы Дома, и разрешение должен подтвердить ЕИВ, ибо кольца эти – национальные сокровища. Если хочешь, я запрошу.
– Я же только что сказала, именно этого мне и не надо.
– Как знать, как знать. Иногда потому и говорят, будто что-то не нужно, ибо втайне мечтают только об этом.
– Софи. Ты лучше всех меня знаешь. Я не умею разговаривать с подтекстами. «Нет» у меня это всегда нет, а «да» – всегда да.
– Всё я помню прекрасно, – отмахивается принцесса, – Насчёт кольца ты верно подметила. Это – один из самых личных подарков. Очень часто — подарок любви. И где-то здесь должна лежать твоя вещь.
Хейс косится на ценники.
– Такое надень – могут просто убить. Притом не какие-ты уличные разбойники. Блеск камней на самом деле, ослепляющая и пробуждающая самые звериные инстинкты, вещь.
– Вообще-то, вещи подобного уровня продаются сразу в комплекте с недрагоценной копией для повседневного ношения.
– Что только подтверждает мои слова, – усмехается Хейс.
– Может, сама выберешь что-нибудь?
  Хейс улыбается с оттенком ехидства.
– Ты же говорила, выбираешь мне подарок. Твоему вкусу я вполне доверяю.
– Если самой что-то приглянется, не стесняйся, мне скажи. Мне тоже на твоё чувство вкуса взглянуть интересно.
– Предпочту сделать небольшой вклад в экономию бюджета Империи.
– Одно другому не мешает.
По залам сделано два круга. От навязчивого внимания избавлены. Все знают, когда принцессе что-то понадобится, она сама человека подзовёт.
В начале третьего, Софи останавливается у одного из стеллажей.
Показывает на причудливо извивающееся кольцо полностью закрывающее фалангу пальца с множеством разноцветных драгоценных камушков. 
– Поближе покажите!
Хейс мысленно стонет. Софи тоже, оказывается, способна пребывать в состоянии стихийного бедствия. Ситуация усугубляется отменным вкусом принцессы и неплохими познаниями в ювелирном деле. Как-никак, один из гербов магазина как раз от неё получен. Хейс даже не пытается выяснить, за что. На её памяти, Софи, если не считать официальных портретов, никогда не носила ничего по-настоящему роскошного. Национальное сокровище – браслет в виде переплетающихся змей,  в её случае можно не считать.
Софи вполне заслуженно своим телом гордится, и украшения должны только подчёркивать красоты. Хейс ещё дома подметила – чем уродливее и полнее женщина, тем больше на ней золота во всех возможных местах. У некоторых только кольца в носу, как у первобытных племён и не хватает.
В школе кичится богатство было не принято. Даже обладательница целой груды украшений Ленн обычно мало что носила, кроме браслета. Только на праздниках сияла совершенно нестерпимо.
В Университете Хейс довелось видеть и образцы выдающегося вкуса, и столь же выдающегося безвкусия, плюс все возможные промежуточные варианты.
Остаётся надеяться, Софи не взбредёт в голову делать из неё манекен для демонстрации украшений? Мысли в этой хорошенькой головке бывают уж очень своеобразные. Впрочем, каких-либо возражений со стороны Хейс эти мысли и идеи никогда не вызывали.
Мысль, всё на свете когда-то происходит впервые, старательно прогоняется.
Другая мысль и вовсе старательно давиться. Ещё дома усвоенное, и вроде бы выветрившееся стремление стараться изо всего извлечь выгоду. Вот только это всё снова наружу полезло. Невольно считать начинала, что именно ей перепало, когда со в «Красной Кошке» покупки делала. Вроде, ничего и не нужно, но как арифмометр щёлкает. «Это есть, и это, и ещё вот это». Вещи сами в руки идут, глупо отказываться.
Временные друзья-подруги известных людей от прежней среды отрываются, в новую, за редкими исключениями, не встраиваются. Но это к пустоватым относится, у кого только внешняя привлекательность имеется.
Тем более, у неё ещё одна среда есть, где она вращается, и на  положении там всё происходящее у Хейс с Софи если и отразится, то в крайне незначительной степени.
  Подыгрывает Софи, никак не комментируя, что ей приходится мерить. Любимая, взялась сама выбор делать – так делай.
Всё-таки, глупо отрицать, сколько-нибудь длительные отношения со значительным лицом приносит немало материальных благ. Уже на собственном опыте смогла убедится, хотя и не просила ничего. Но как-то сами-собой вещи появились. Та же камея в оправе пребыла вместе с цепочкой на талию и подвеской в виде торса весьма знакомых форм. Взаимные обещания были полностью выполнены.
– Знаешь, ощущаю себя словно одна из подруг Дины III. Она их так же задаривала. Как ты собираешься меня.
– Так да не так, – Софи даже бровью не повела, – «Цветнику» она в основном доспехи и оружие раздаривала. Близких подруг у неё не было, хотя широта взглядов была потрясающая. Примерно, как у меня. Примерь-ка ещё вот это.
Хейс не может удержаться от смешка. С трудом сдерживает желание повнимательнее смотреть на ценники. Инстинкт мелкого грызуна-вредителя, тащащего всё в свою норку перебороть крайне сложно.
Справиться с гордостью, и гневными отказами от подарков оказалось значительно легче. Всякое может быть, а золото останется золотом.
Да и Еггты они такие, за столетия их по-всякому прозывали. Но вот ни одного, заслужившего прозвище «скупой» в истории не было.

– Сама хотела предложить, умничка ты моя. У тебя сейф есть, я точно знаю. У Самого в таком документы хранятся. Они сейчас всё это к тебе в дом и отвезут. Там есть хранилище.
Выйдя вслед за охранниками, Хейс спрашивает.
– Они на танке поедут?
– Нет, на городском броневике, – качает головой Софи, –  Как раз, вариант с усиленным бронированием для перевозки ценностей.
– Городской броневик... Что-то не помню обозначения.
– Он не армейский. Предназначен для разгона беспорядков. В башню ставят водомёт, но его можно заменить на пулемёт. Ещё гранатомёт есть — гранатами со слезоточивым газом стрелять.
– Знаю такой! – Хейс просияла, –  Ещё в школе зачёт по нему сдавала. Только там осколочные гранаты были.
– Ну, я же много раз говорила, какая ты умничка! Кстати, гранатомёт легко заменяется на лёгкий армейский миномёт.
– Знаю такой, он тоже казнозарядный. Сказывается на тебе общение с Мариной.
– Вообще-то, она мне сестра, – с непонятной интонацией бросает Софи.
Хейс пытается сообразить, не ляпнула ли она глупости.
– Думаешь, этим машинам придётся стрелять?
– Думаю, да, – мрачно вздыхает принцесса, – Их слишком большую серию заказали. Ну, после того... инцидента. Для перевозки денег столько не нужно. Повторения опасаются...
Хейс молчит. Всё, что она знает про оппозиционные настроения в Университете, сообщает нелетающим орлам. Слегка их недолюбливает, но жизнь и безопасность принцесс и её лично касаются. В последнее время касаются особенно сильно. Тем более, бредовых идей доводилось слышать немало.
Всё, что узнала за последнее время сообщила лично Софи. Любовное безумие у неё перемежается с приступами редкостного здравомыслия. Память у возлюбленной прекрасная. Идти против стайного мнения не сотрудничать с нелетающими орлами Хейс идёт сознательно.
Всё-таки пресловутый государственный строй для неё не абстрактное понятие, а конкретные люди, от которых она видела только хорошее. Тем более, положительные примеры участия строя в её жизни были и до знакомства с принцессами.
В дальнейшем предпочитала руководствоваться расчётливостью, а не чувствами. Даже её конфликт с Ленн во многом был тщательно срежиссирован. Тьенд дурой не была, прекрасно знала, против Хейс мало что может. Потому и ходила со свитой, чтобы в любой момент выставить замену.
Потому столкновение и произошло вблизи знатока древних кодексов Яроорта, который из-за тяги к справедливости не позволил бы эти кодексы нарушить.
Что и произошло, Ленн пришлось драться самой. В ходе боя Хейс пару раз продемонстрировала, может убить в любой момент. Ленн осознала, отбиваясь фактически уже не будучи живой.
  Самой Хейс не нужно было клейма на всю дальнейшую жизнь. Конечно, убийства при таких поединках чаще всего наказываются символически. Тем более, было множество свидетелей, включая Принцессу Империи, не питающую тёплых чувств к Тьенд. 
  Хейс потому так и рубанула – не особо заметно внешне, но последствия останутся с Ленн навсегда.
Софи боя не видела, иначе неизвестно, какие выводы могла бы сделать.
Страхи прошлого в прошлом и остались.
Сейчас рассудок одержал победу над чувствами. Впрочем, соотношение сил изначально было неравным.
– Ты думаешь, ещё что-то может случится? – Хейс спрашивает, прекрасно зная, ещё как может. Болтать стали не меньше, а как бы не больше. Тем более, все арестованные из Университета отделались крайне небольшими сроками. Почему-то даже никого не отчислили, хотя, если бы Хейс спрашивали, уборкой снега на Дальнем Севере занимались бы пожизненно.
– Думаю, да. В их планах было убить меня. И Марину. Вообще, всех в школе. «Котов» тоже.
Мысли Хейс начинают крутится вокруг пулемёта и ленты с разрывными пулями. Мелькают и лица, на кого бы она этот пулемёт навела.
Страхи принцессы вполне обоснованы. Люди, готовые убивать друг друга за неправильные убеждения в стране уже имеются в товарных количествах.
Хорошо, хоть огромная махина пока поскрипывает, даёт сбои, но, в целом, работает.
– У нас получилось ударить на опережение.
Софи смотрит прямо в глаза.
– Совершенно правильно, получилось именно у нас. Но ты и сама знаешь, есть те, кто хотят всех нас убить. В том числе, и тебя. Только за то, что ты теперь одна из нас.
Теперь Хейс знает, как звучал голос одной из Дин.
– Я всё это знаю, любимая.
– Не будем о грустном, – не слишком убедительно отмахивается Софи, – Не знаю, вместе со мной или нет, но одной из нас ты останешься навсегда. Чувствую это. Очень уж ты... настоящая.
Ладно, хотя бы Софи не заявила каких-то исключительных прав на неё. Всякого можно было бы ожидать. Что такое убийства на почве ревности Хейс прекрасно знает. Совершенно нет желания проверять, на что Софи может оказаться способна, если подобное чувство ей овладеет. Давать какие-либо поводы для появления этого чувства Хейс не собирается.
– Интересно, насколько теперь интерес к тебе увеличится? Нас ведь, считай весь город видел...
– Думаешь, я не умею таким интересующимся объяснять, куда именно им следует идти?
– Думаю, умеешь прекрасно. Мне больше интересно, как изменится восприятие тебя.
– Угу. Особенно, у тех, кто считал меня чьей-то мирренской принцесской. Притом, даже не обязательно, твоего брата. Или не только его.
– Вообще-то, это оскорбления, способствующие очень сильному ухудшению состояния здоровья, – вкрадчиво мурлыкает Софи. В мурлыканье слышится урчание смертельно опасного хищника.
– Что мне кажется опасным, я тебе уже всё сказала, – пожимает плечами Хейс, – сверх этого ничего добавить не хочу.
– Если что-то ещё вспомнишь, или нечто заслуживающее внимания произойдёт, ты знаешь, с кем связаться. Мне в городе никакие волнения не нужны, – чувствуется, заявление Софи Саргон, как официального лица.
– Я жить хочу, желательно, в тепле и уюте. Искать приключений, бегая по развалинам с автоматом – совершенно не для меня. Рисковать буду только на стендах и полигонах. То, чем я занимаюсь, как и большие деньги, любит тишину.
– Зато, после такой грохот может начаться, – весело усмехается Софи.
– Это уж точно, – глубокомысленно кивает Хейс.
– Почему с тобой всегда так жутко весело?
Хейс с показной задумчивостью трёт подбородок.
– Наверное, потому, что ты в меня влюблена. Говорят, в таком состоянии любая глупость кажется потрясающе мудрой и значительной вещью.
Софи аж рот от смеха ладошкой прикрывает.
– Пойдём ещё куда-нибудь?
– Веди. Я тут не очень ориентируюсь.
– Ты же больше двух лет в столице живёшь.
– Ну, такая я вот.
– Тогда, пошли съедим что-нибудь. Я что-то проголодалась. Кухня тут, конечно, не «Сказка» и ни «Звезда», но можно найти для любого кошелька приемлемое. Тем более, кто «Сказку» строили для работ здесь тоже привлекались.

Хейс по сторонам смотрит. На столике вместе с украшениями лежат оба её пистолета. Зажигалка и другой. Настоящий. По странной насмешки судьбы, оба одинаковой модели. Хотя, обвинять некого, сама же выбирала.
Это Софи в голову взбрело на её оружие посмотреть. Пришлось доставать. Кажется, принцессе зачем-то надо было убедиться, что оружие содержится в надлежащем состоянии. Словно забыла, Хейс ничего не умеет делать  плохо.
Всё-таки случай у неё прямо обратный описанным в литературе. Признанный в своей среде, гений. Плюс, потрясающе удачливый по жизни, человек. В главную школу страны поступила, без приключений полконтинента проехала, с принцессами познакомилась, блестяще школу закончила.
И дальше продолжает везти, главная удача в жизни рядышком сладко спит. Просто приятно на возлюбленную смотреть. Само по себе одно из сильнейших чувств. Видеть её такой спокойной и умиротворённой. Обычно Хейс первой устаёт. Но вот по-другому получилось.
Хейс улыбается своим мыслям. Хорошо, когда всё хорошо. И плевать на творящееся где-то. Во всяком случае, плевать в текущий момент. Как-то думать не хочется, что в мире есть ещё что-то, кроме юной и прекрасной Софи рядом.
Сказка, самая настоящая сказка происходит между ними. Хейс гладит волосы, спину Софи, задерживает руки ниже. Касается губами. На телах друг друга нет запретного для прикосновения.
Любовь действительно, удивительное чувство.
Над несговорчивостью Хейс в школе подшучивали. Многие вовсю уже наслаждались друг другом. У Хейс не заходило дальше столь любимых художниками  игр в горячих. Ни тогда, ни после школы.
Где-то на периферии сознания вертится вполне современное определение любви «кому бы себя продать, да подороже?» В общем-то, и Хейс немного в такие игры играла. С собой надо быть честной – никто не предложил цены, что показалась бы ей справедливой.
Тогда проще было остаться гордой.
И такого чуда в итоге дождалась!
Вспоминается, как говорила Софи, когда Хейс её на руках держала. «Ты так уютно не меня смотришь. Никогда себя так хорошо и спокойно не чувствовала». Принцесса гладила Хейс по лицу, та ловила губами тонкие пальцы.
  Снова вспоминается, как бывало хорошо благодаря друг другу. Хотя, что вспоминать? Достаточно Софи разбудить. С утра её особенно сильно тянет на всякие выдумки. Мир снова наполниться ослепляющим светом.
Но нет, будить не будет, больно уж сладко она спит. Не хочется такое волшебное состояние нарушать.
Самой Хейс вставать тоже не хочется. Сидит, обхватив колени.
Слушает дыхание принцессы.
Как же всё-таки хорошо, что они есть друг у друга.
Первая настолько серьёзная связь у обеих. Первые глубокие чувства. Правильно Хейс сделала, что в своё время никуда не спешила. Правильнее сказать, определённая сторона жизни была не в главных приоритетах. Даже фантазии какие-то были. Слышала, первые опыты приводят иногда к серьёзным разочарованиям, а то и к появлению различных страхов.
У неё с Софи совсем по-другому получилось. Как-то быстро разобрались, в чём другая нуждается. Даже попыток заставить что-либо сделать не было. Прекрасно осознавали желания друг друга. Почти не требовалось слов. Словно, мысли друг друга читали. Хотя, как знать, может так и было?
Хейс снова улыбается. Понимает, никогда не видела, как Софи просыпается. Ждёт этого момента. Словно ещё какая-то грань должна в жизни открыться.
Пусть и ни что не влияющая. Просто любопытно, как в детстве, когда хотелось узнать побольше о взрослых вещах.
Хотя, сомнительно, что она сейчас чего-то не знает. По крайней мере, про то, как можно любить девушку. Софи теории явно набралась куда больше, чем Хейс и всё стремилась попробовать. Что-то понравилось, что-то не очень. Но уже понятно, как доставлять друг другу максимальное наслаждение.
Да и немаловажный фактор – схожее восприятие мира и банальное наличие мозгов. Много раз доводилось видеть связи людей, разительно отличающихся по уровню развития. Только недавно окончательно поняла, насколько сильная вещь — физическая притягательность. Раньше недооценивала этот фактор.
Сейчас — слишком много фактов накопилось для переоценки ценностей.
Снова проводит рукой спящую Софи по спине. До чего же она красива!
Своей внешностью Хейс почти тоже не разочарована, она вполне гармонично сложена, только роста очень высокого. Заметила уже, у противоположного пола сильно снижается уверенность при разговорах с ней. Как-никак, большинства она выше. Да и странноватая слава, окружая её в том числе и роста тоже добавляет, хотя, куда уже выше!
Впрочем, сейчас в себе Хейс всё устраивает. Очень уж искренне Софи её телом наслаждается. Так притворяться невозможно.
Про Софи и говорить нечего, она просто совершенна. Сама прекрасно знает, да и все вокруг такого же мнения придерживаются.
Хейс собой даже гордится – настолько хорошо это совершенство изучила.
Судя по рисункам, Софи тоже все особенности её тела запомнила в совершенстве. Такое выражение лица только Софи видеть доводилось. Хейс даже жалеет, что у неё крайне средние способности к рисованию. Не может воспроизвести, как на неё смотрела Софи. Только в воспоминаниях запечатлено. Человеческая память всё-таки несовершенна, только ярчайшие образы не тускнеют со временем. Тут слишком мало времени прошло, чтобы сияющим ярче солнца ощущениям потускнеть.
Спину пронзает словно удар тока. Опять черта задумавшись, буквально выпадать из реальности, сыграла против Хейс. Не заметила, как Софи проснулась, и теперь перебирает её волосы.
– О чём задумалась, моя любимая зануда?
– Обо всём. И ни о чём. Просто о нас.
– О нас, – зачем-то повторяет Софи, – знаешь, это очень необычное ощущение, когда можно сказать «мы» на самом деле, а не так, как обычно у девчонок принято.
– Ну, разум у нас пока разный, а не коллективный один на двоих.
– Иногда мне казалось, мы совсем-совсем сливались, словно растворяясь друг в друге, – вот и ещё одно выражение лица, что Хейс никогда не будет в состоянии воспроизвести на бумаге или ином материале.
– Мне тоже так кажется, – ловит руку Софи, пальцы переплетаются.
Принцесса легко освобождает ладонь.
– Подожди немного. У нас впереди ещё целый день и ночь. Мне вот так с тобой посидеть хочется. Видеть твоё тело, почти не касаясь его.
– Зачем же мучить себя?
– Я не мучаю, всё не могу налюбоваться.
– Как и я...
Кисти рук вновь сплетаются. Софи в прямом смысле уши навостряет. Хейс посмеивается. Одна из самых причудливых вещей, что видеть доводилось – как эти маленькие изящные ушки шевелятся.
– Как сейчас тихо!
– Утро ещё. Хотя, и позднее. Да и мы довольно высоко над городом.
– Какая ты скучная временами... Но всегда очень хорошая, любовь моя.
Хейс не устаёт поражаться, какая Софи тоненькая и изящная. Особенно, в сравнении с ней. Иногда вовсе дурацкая вещь кажется – взяли идеально сложенного человека, и увеличили в непонятно каком масштабе. Получившееся зовут Хейс.
– Сордар говорил – ему потому здесь апартаменты и оборудовали. «Хочу видеть город, где живу». Я так и не поднялась на верхний ярус надстройки его линкора. Маришка хвасталась, какой оттуда потрясающий вид. А я побоялась.
– Ты же не боишься высоты.
  Софи усмехается.
– Как раз тогда и излечилась окончательно. На летающей лодки попросила прокатить. Помнила, что ЕИВ говорил, как клин вышибают клином. Отлично получилось! Теперь небо манит, а не пугает. Там хорошо! Почти, как с тобой, но совершенно по-другому.
– Насколько я тебя знаю, ты так летаешь, что если бы я видела, наверняка испугала. Ты ведь дочь человека, кто летал и через полюс, и через океан, и под мостом.
– Почему-то больше всего он рассказывал именно про последнее, – хихикает Софи, – Хочешь, тебя могу прокатить. У меня официальная квалификация пилота.
– Почему-то я думаю, ни в одном документе полёты под мостами не прописаны.
– Сама же знаешь, – кажется, искорки в светло-карих глазах с каждой секундой всё ярче и ярче, – Если чего-то очень-приочень хочется, то можно.
  Хейс понимающе улыбается. Желания рядом с Софи сами собой пробуждаются.
  Принцесса откидывается на спину, увлекая Хейс за собой.
  Хейс уверена, хотя и не может видеть, у неё такие же искорки в глазах.
  Софи шепчет.
– Ну так как, полетаем?

Глава 33.

  Жизнь своим чередом продолжается. Сонька в текущей реальности считай, отсутствует, пребывая где-то в своей собственности. Как-то отвечать на уроках умудряется исключительно из-за своей выдающейся памяти.
  Чем ближе свободные дни, тем чаще Марина думает об автоматической пушке. Причём, корабельной зенитной четырёхствольной. Установить её в засаде на выезде из школы и изрешетить в следующий раз машину сестрёнки. Пусть до Столицы пешком добирается.
И ведь, что обидно, доберётся.
  Ситуация с письмами потихоньку проясняется. Представитель Кэрдин ещё несколько раз в школе появлялся. Марина его только у административного корпуса видела. Вызывал ли кого для разговоров – не знает, нашёл что-нибудь – тоже не сообщал. Марина хотела уже номером для связи воспользоваться, но он сам позвонил. Предложил встретится и поговорить. Сказал, как раз в административном корпусе сидит.
Что в школе периодически приезжают сотрудники МИДв – не удивляет никого.
Вокруг да около Херктерент ходить не стала, прямо спросив.
– Выяснили, кто эти письма посылал? Сколько их?
– Всё оказалось проще, чем я предполагал. Причастен ровно один человек, – называет имя.
Марина присвистнула.
– Ну и ну. Эта наполовину свихнувшаяся от своего непонятного статуса принцесска. Зачем ей это понадобилось?
– Как мне показалось, будучи не до конца удовлетворённой своим социальным статусом, она хотела повысить его в собственных глазах, решив поиграть в повелительницу чужих жизней.
– Стоп! Так вы с ней разговаривали?
– Мне было приказано выявить отправителей этих писем. И провести профилактическую беседу, так как вреда жизни и здоровью нанесено не было.
– Относительно меня ничего приказано не было?
– Доложить о результатах расследования. Так же вам дано право осуществить некие меры официального или неофициального воздействия.
– В каком объём? – Марина вспоминает, есть ли за что цеплявшейся к ожерелью Рэды девушке прикус и прямизну конечностей исправлять. Кроме писем ничего не вспоминается.
– Официальный уровень: открытие дела по статье принуждение к самоубийству. Возможно длительное судебное разбирательство с перспективой поражения статуса.
Марина злобно усмехается.
– При таком раскладе за «доведение» можно будет привлекать уже меня, ибо я ей пистолет с одним патроном подарю, ибо ей лучше не жить вовсе, чем жить не принцессой. А какова неофициальная часть?
– Нанесение телесных повреждений средней степени тяжести. Естественно, во время не школьной ответственности за неё. Тяжкий вред здоровью или смертельный исход недопустимы. Допускается, в самом крайнем случае, насильственные действия, направленные на половую неприкосновенность.
– Бутылкой в задницу изнасилуют, грубо говоря, – нехорошо скалится Марина, – Нет, такое точно неприемлемо. Сколько у меня времени для принятия решения?
– Крайне желательно, сегодня.
– Принято. Обрисуйте тогда мне эту личность, я с ней хоть в одних стенах живу, но какого-либо мнения о ней не составила. Она хотя бы поняла, во что именно вляпалась?
– У меня людей пугать и давление оказывать – профессиональное. Поняла, что перешла дорогу кому-то значительно более влиятельному, чем она сама. Уж что-что, а настоящий страх, – офицер усмехается так, что Марине становится жутковато, – я вызывать умею. Потенциальной преступницей она не выглядит. Одной встряски вполне достаточно, чтобы больше не возникали мысли о нарушении каких-либо кодексов.
– Принято! Вы уверены, что она действовала в одиночку?
– Уверен абсолютно. Я в состоянии различить, когда кого-то выгораживают, или наоборот, на себя наговаривают.
– Если я захочу, об этом событии, не узнает никто, или узнают все без каких-либо официальных последствий?
– Совершенно верно, – кивает офицер, – Только замечу, неофициальные последствия в таком случае могут оказаться страшнее неофициальных. Вам не понадобится ей пистолет дарить, для неё самой такая покупка будет наилучшим выходом.
– Ничто не должно оставаться безнаказанным, – хмыкает Марина безо всякого выражения, – Я прошу отсрочку в принятии решения. Сначала я с ней поговорю. По результатам незамедлительно свяжусь с вами. Это допустимо?
– Вполне.

Марина сразу же отправилась разговаривать. Нет, что она сделает, точнее не сделает уже решено, и результат разговора повлиять не в состоянии. Но тут взыграл инстинкт исследователя, узнавшего, где логово редкой зверюшки.
  Как-либо вредить заигравшейся дуре Марина и вовсе не собирается. С офицером было страшновато разговаривать, хотя он Марину пугать не собирался. Каково же той, кого он на самом деле, припугнул?
Тем более, эта личность к прогулкам по вечерам не склонна, а значит, будет у себя.
Не из тех, кто запирается. По крайней мере, церемониально приветствовать Марину догадалась. Впрочем, Херктерент давно уже заметила, люди со спорным статусом все условности склонны соблюдать в куда большей степени, чем те у кого со статусом сложностей не имеется.
В воздухе висит незаданный вопрос «чем обязана вашему визиту?»
– Как поболтала с МИДвоцем? Некоторые, знаешь ли, несут службу совсем не в той организации, чью форму носят, – и акулий оскал во все тридцать два.
Впервые в жизни Марина видит, как с лица человека пропадают все чувства. На их место прорывается самый настоящий первобытный ужас. С голыми руками столкнуться нос к носу с голодным тигром.
«Если я так напугала, то что же наш друг налетающий сотворить умудрился? Впрочем, я с моей славой тоже та ещё очаровашка!»
С полминуты наслаждается произведённым эффектом. Потом щёлкает пальцами собеседнице пред носом.
– Ты как? Живая? В медицинский позвонить?
Вымученное мотание головой в ответ.
– Так надо или нет? Я что-то не поняла?
– Не... Не делай мне ничего, Марина. Жизнь мне не ломай.
Херктерент глянула неудачливой повелительнице жизней под ноги. Страх, к счастью, не самой крайней степени. По крайней мере, лужи ещё не образовалось.
Кажется, в ноги готова упасть. Но напоровшись на взгляд Марины, остаётся стоять. Надо же, рассудок пробудился. Поздновато, кончено. Но всё же, лучше, чем ничего.
– Я пока думаю, – сообщает Марина, – сама понимаешь, тобой сделанное мне крайне не понравилось. Что с тобой сделать – не решила ещё.
– Чего именно ты хочешь? – теперь Марина знает, каким голосом оживший мертвец разговаривает. Вроде бы, словом или взглядом как змея, она парализовать не умеет, но титулярная – недоурожденная стоит столбом.
Марина даже вокруг обошла.
– Что именно ты мне можешь предложить? – Марина ухмыляется с крайней степенью гнусности, на какую только способна.
Недоурожденная ушиблена тем же, чем и все остальные.
– Всё, что у меня есть, – надо же, начинает отходить, во всяком случае сумела подпустить в голос многозначительности.
Ну да, о чём же ещё могли подумать, зная о дружбе Марины с Эр, чьё имя успело стать нарицательным для обозначения любви девушек?
– Всего мне не надо, – откровенно издевается Марина, – я несколько другие формы предпочитаю. Но кое-что я у тебя заберу, – выдерживает театральную паузу, наслаждаясь целой гаммой мелькающих на лице чувств, от нечеловеческого ужаса до затаённой надежды.
– Лично тебя мне не надо, – выдыхает, кажется именно этого боялась больше всего, – Я у тебя... Я у тебя... Твою пишущую машинку заберу. Вот что я сделаю. И запрещу этого предмета до выпуска касаться, тогда же твой аппарат и отдам. Ты всё равно адекватно использовать её не умеешь.
Кажется ожидали чего-то более худшего.
– Но ты не обольщайся особо. Ещё что-нибудь про тебя всплывёт... – Марина кулак демонстрирует, – Я ведь придерживаюсь принципа суммирования наказаний. Знаешь, что это значит?
Судя по торопливым кивкам, прекрасно знает.
Прихватив машинку, Марина направляется к себе.
Одну скользкую ситуацию благополучно разрешили. Только гордится совершенно не хочется. Осадок уж больно неприятный.
Тень Кэрдин или сама Марина до такой степени людей пугает?
Прощать или забывать чего-то принцесса не собирается. Только адекватен ли совершённому пережитый страх? По крайней мере, повторения подобных выходок теперь можно не опасаться.