Осень и Ягран

Отредактировано Чистяков (21-06-2015 16:09:33)

Карты и у меня, и у неё – одинаковые. Только если мне надо добраться из точки один в точку два, проведу прямую, найду кратчайший путь.
Динка понятия «прямая дорога» не знает совершенно. Увидит что-то занятное – и сразу туда. Ум вывернутый, как и у меня, только в другую сторону, занятными кажутся разные вещи.

    *   *   *
Лезет по лестнице, глаза навыкате, за оружие не схватился. С верхней ступени бью ногой в грудь. Валится. За ним! Почти не отбивается. Заношу кинжал, целя в глазницу.
- Живой кто есть?
- Сюда!
Глазки влажно блестят.
- Быстро ты оседлать его решила. Раньше бы сказала, покрасивее кого тебе бы нашла… Ну да, я же предлагала.
Стоит среди побоища. Сияющая-сияющая, довольная-предовольная. Где-то понимаю. Раз! Два! Полусотни не существует, у нас же даже раненых нет.

    *   *   *
- Не пересидим.
- А?
- Не пересидим, говорю. Это Белые Знамёна.
- Что?
Хватает мою трубу, хотя её мощнее. Кривя лицо, всматривается.
- Похоже, они.
- Разрешите обратиться.
- Да.
- Кто эти Знамёна? Не слышал про таких.
- Зверьё из зверья. Убийцы из убийц. Дали клятву уничтожать врагов господа везде, где встретят. Дали обет безбрачия и целомудрия.
- Цело… Извините, не понял.
- Даже овец не ебут. Отличаются особым рвением в поиске и уничтожении колдуний и ведьм. Пользовались особым покровительством этой… Головы заспиртованной.
- Что-то они на выручку к нему не торопились.
- Это не они медленные, это мы – быстрые.
- Как подойдут все, так и полезут.
- Знаю! Мы когда должны были на месте быть?
- Вчера.
- Значит, раньше чем завтра не хватятся. И ещё дня три… Значит, не меньше пяти. Скорее, больше. Может, связываться не захотят?
- Эти? Вряд ли. Им Устав предписывает убивать безбожников везде, где встретят. Тем более, мы их братьев побили.
- Каких братьев? Ах да, братья в их вонючем божке.
- Почему вонючем?
- Так попы во внешности ему подражают. Значит, раз сами не моются и воняют, как свиньи, то и спаситель их таким же был. Так! Рондер! Иди, корзину найди. Голов у этих наруби и сюда принеси. И скажи, пусть быстрее стенку строят. Вторая пушка чем заряжена?
- Ничем.
- Зарядить ядром. Пересчитать, сколько гранат.
Влезает на зубец. Алые латы, золотые рога. Слева два волнистых клинка, справа висит седельный меч. Когда успела? Она же таким никогда не пользуется… Смотрится! Держит в опущенной правой руке за бороду отрубленную голову.
- Катись отсюда, пока цел. А ещё лучше – вон роща, иди и на суку повесься, овцелюб. Я потом вас, дохлых, всё равно там всех развешу! Деревьев хватит, я думаю. На, вот тебе, на дорожку!
С размаху швыряет, попав прямо под ноги коня знаменосца.
- Рондер, давай! – тот высыпает корзину.
Поворачивают коней.
- Пли!
Стреляю. Гремит Динки дырокол, не разглядела, кому отдать успела. Конь под «послом» валится. Ай да я! Знаменосец сброшен на землю умирающим конём. Третий несётся, что есть сил.
Уперев руки в бока, Маленькое Чудовище оглушительно хохочет.
- Чего разлеглись? Встали, и ножками, ножками. Это вам для ускорения!
Швыряет очередную голову, попав на это раз пониже спины бегущему послу.
- Чего встали, перезаряжайте!
Осеняет.
- Дай свою карту.
Сравниваю. Так и есть!
- У тебя это место обозначено, у меня нет. Ты когда свою брала?
Резко схватив обе, впивается глазами.
- Понимаешь, что это значит?
- Да! Кто-то скоро попрощается с яйцами. И другими частями тела.
- Для этого надо сперва выбраться.
- Как догадалась?
- Тушь чуть другого оттенка. Присмотрись.
- Точно… Значит, не карту подменили, а только это подрисовали…
Я Маленькое Чудовище убью! Если жива сегодня останусь.
- Будь у меня эта Молния – просто в воротах бы встала, да сожгла бы всех нахрен.
- Только тех, кто пошёл бы прямо на ворота.
- Дуй на свою стену, зануда!

     *    *    *

- Старика! Старика бейте! – если кто и убьёт, точно не ты. Захлёбывается собственной кровью.
Старик – это я. Из-за шлема кажусь выше. Маска – испещрённое морщинами лицо с усами и бородкой. Слишком мелькаю между зубцами. Слишком много уже пало от мой руки.
Их словно не становится меньше.
Сквозь грохот боя всё равно слышно, как командует Динка.

     *    *    *
Сидим с Динкой спиной к спине посередине двора. Не слишком удобно, но сейчас плевать. Остальные сидят, привалившись к стенам. Псы и то умаялись, валяются кто где, вытянув лапы. Только один здоровую кость обгладывает. Подозреваю, недавно это чья-то нога была. Хотя, несколько упорных, правда, особо не напрягаясь, разбирают стенку. Ещё трое пошли седлать лошадей. Хотят ещё крови пустить напоследок. Только вот, если я что-то в кавалерийских боях понимаю, исход схватки за лесом уже предрешён. И стенку они разобрать не успеют.
Динка фляжку протягивает.
- Хошь? Дрянь их церковное вино. Кровь их бога, видите ли! Да нет ничего другого.
Отпиваю. Вкус как вкус.
- Ты красное просто не любишь.
– Слышишь?
Чуть поворачиваю голову. Динка относится к редкой породе людей, умеющих шевелить ушами. Связано это с её удивительным слухом или нет, не знаю. Гордится страшно, ибо из Еггтов больше так не умеет никто.
– Да. Сбор трубят.
– Погнали наши городских, как Рэдд выражаться любит.
– Когда свадьба?
– А по шее?
– Уже получила.
– Сильно?
– Броню не пробили, и, вроде, ничего не сломали, но, чую, ниже шеи я вся синяя.
– Ага, я слышала, как орали «Старика бейте!»
– Про адского демона тоже что-то было.
– Ну так. Я же знала, с кем иду воевать. Потому так... – замолкает.
– Что-то случилось?
– Пошли-ка на стену.
Неохота, но надо.
Наигранная весёлость куда-то делась. Динка сейчас до жути напоминает мать, жаль, это так редко бывает.
– Эй, кому заняться нечем. Осмотрите этих. Ищите любое оружие с посеребрёнными клинками, – уже тише бросает мне, – демона по их вере, можно убить только серебром, ну или изгнать какими-то там молитвами. Если хоть что-то найдут. Понимаешь, что это значит?
– В ставке есть лазутчик.
– Во-во.
– Но ведь демон не только ты.
– Что хочешь сказать?
– Если они все такие из себя борцы за веру, то посеребрённое оружие против демонов и так может быть.
– Может быть. Но я задницей чую – они на одного определённого демона охотились. Ну точно! - поднимает посеребрённый обломок клинка. Рукоять украшена косыми крестами, или, как их называет тот же генерал Рэндэрд, свастиками.
– Я и перерубила. И клинок. И хозяина. Вон валяется.
Неопределённо машет рукой. Разрубленных на две и более частей вокруг предостаточно. Судя по ранам, кто-то очень лихо орудовал тут волнистыми мечами. У кавалеристов  почти ни у кого таких нет.
– Вон ещё один.
– Смотри, тоже несут.
Переглядываемся.
– Какая сука! – с яростью выдаёт Динка.
– Жаль, всех побили.
– Может, Линк возьмёт кого.
– Те, трое, что в начале взяли.
– Дай я тебя поцелую, умничка. Живодёр, где ты там!

Так и лежат у стенки связанные. Куда им ещё деваться. Кажется, за время боя из животов у них вышло всё. Живодёр идёт за нами, вертя в пальцах нож чуть побольше сапожного шила. Видя его пленные стараются отползти. Хорошо запомнили. Он может заставить человека умирать очень долго и очень мучительно. Нам он хвастался, точно знает сколько в человеке костей, и каждую из них может сломать самым болезненным из возможных способов. Если он так хвастается, интересно, как угрожает? Я бы такого человека приближать к себе не стала, но Динка это Динка.
– Привет, засранцы! Поболтаем?
Живодёр присаживается возле крайнего слева, не прекращая ножом играть.
– Кто приказал ехать сюда?
– Сотник.
– Ответ неверный.
– А-а-а! – Живодёр ему палец сломал.
– Спрашиваю ещё раз.
– Глава церковного округа. После утренней молитвы. Сказал, что господь избрал нас для уничтожения демонического отродья. Нам велели седлать коней, а он остался со старшими братьями.
– Как этого главу звать?
– Брат Андор.
– Слыхала... Рэдд ма подсказал, какого-то разбойника наказали, отрубив ему одну руку, одно ухо, одно яйцо и выколов один глаз. Ма понравилось, сказала, что этому Андору так и сделает, только ещё одну ногу отрубит, а яйца вырвет оба, притом лично. Святому человек они ни к чему. И он так поживёт, прежде чем ему голову пилой отпилят, – замечаю, Живодёр слушает очень внимательно. Не сомневаюсь, предложенное он скоро на ком-нибудь попробует. Он из тех людей, кому просто нравится убивать. Как, к сожалению, и Динке.
– Что именно он натворил?
– О-о-о! Много чего. Из особо интересного – он себя крупным знатоком медицины возомнил. Трактаты всякие пописывал. В одном ма прочла... Угадай, что он призывает отрезать новорождённым девочкам? Подсказываю, у мужчин этого нет.
– Больной ублюдок.
– По мнению ма, за одно это казнить следует медленно и мучительно. Тот, кто дурацкие книжки пишет в десятки раз опаснее тех, кто их читает. Кстати... Эй, засранцы, из вас кто читать умеет?
Головами мотают, Живодёр уже другой нож в пальцах вертит.   Динка, ухмыляясь на него смотрит.
– Ответ верный. Зачем мясо мечей грамоте учить? В немом благоговении святым отцам внимать должны. Вдруг  научившиеся читать поймут, что за хрень в святых книгах написана?

Отредактировано Чистяков (29-06-2015 06:49:06)

– Смотри-ка, чьё знамя! – Динка часто-часто и глупо-глупо моргает, совершенно по-дурацки ухмыляясь при этом.
Достала уже своими шуточками! Несколько часов назад чуть не умерли, притом, во многом из-за неё и дурной привычки слишком вольно понимать приказы.
Хотя, она права, знамени Яграна тут быть не должно.
– И он сюда направляется. Как раз с той стороны такие виды! – совсем уж откровенно мурлыкает. Придавить иногда хочется. Другое дело, она сама кого хочешь придавит, или скорее, на кусочки порежет.
Как раз та стена. И все, кто под ней.
– Иди, встречай, на тебе кровь, кстати.
– Где
– Везде, вообще-то. Жаль, шлем сняла, там даже на усах было. Будто пила.
Так и стою. Что-то не так. Стенку разобрали, пушку откатили. И все куда-то делись.
Так, а со мной-то что не так? Клинки в ножнах, пистолеты вот только не заряжены.
Влетает. Хм. Сегодня, он похоже, в бою всё-таки побывал. Шлем даже снять успел. Обводит взглядом двор. Меня словно не заметил. К сестре приехал, так и думала. Она на воротами прямо за его спиной стоит и рожи корчит.
Снова на меня посмотрел. Лицом изменился. Как слетело оттуда всё его матерью наведённое. Не к сестре он мчался, не к сестре.
Бежит ко мне. Подхватывает на руки.
Какого! У меня же сплошной синяк по всему телу.
- Ты плачешь?
Угу. Реву. Слёзы от боли во всех местах выступили. И если он меня поставит, я тогда точно упаду.
Дойдёт, что мне больно сделал?
- Ты ранена?
Надо же, догадался.
- Почему молчишь? Всё в порядке.
Угу. И ещё помолчу, лишь бы такой голос послушать.
  Не понимаю! Ничего не понимаю впервые в жизни! Что с ним? Что со мной, кроме того, что отбито всё, что можно. Или так больно просто потому, что впервые так серьёзно пострадала в бою?
– Сумасшедший...
– Знал, что так скажешь.
– Я тебе не пара.
– Глупая ты, хотя и страшно логичная.
– Я страшно уставшая, контуженная и, вероятно, раненная, но не глупая.
Смеётся непонятно чему. Что-то я в жизни пропустила. Сколько уже меня держит. А я не лёгонькая, да в полной броне. Ещё не забыла, выше его была, да что там я, Динка была длиннее. И вот как всё повернулось. Хотя, он и сейчас, если меня и выше, то ненамного.
– Я люблю тебя, Осень Ертгард. Боялся, не успею сказать.
  Вот так так! Одновременно хочется ругаться последними словами и плакать неизвестно от чего. Слёзы и так на глазах.
– Хоть и побита, помирать не собираюсь. Пошли, поговорим спокойно. И поставь меня, наконец.
В глазах потемнело, чуть не упала. Удержалась на ногах всё-таки. Угу. Потому что он подхватил.
Непойми откуда хохочет Маленькое Чудовище.
– Девушек вокруг полно, а он в самую ненормальную после меня втюрился.
– Я всегда ненормальных обожал, дорогая сестрёнка, – весело несётся в ответ. Меня, впрочем, поддерживать он не забывает.
Слышу, Ягран посылает кого-то за их врачом. Что, и казначей здесь? Вряд ли, в кои-то веки отпустив от себя любимого сыночка (или тот смелости набрался и сам удрал?), уж точно всеми возможными способами о его безопасности позаботилась.
Маленькое чудовище рядом, подхватывает тоже.
– Нести меня не надо. Сама доползу как-нибудь.
В храме уже нет никого. Устраивают в самой освещённой части.
Динка убегает, бросив на прощанье.
– Я там скажу, чтобы вас не беспокоили.
– Убью! – вроде, одного возраста, только сколько раз ощущала, будто намного старше её.
– Ты что делаешь? – почему-то шепчу, нащупывая левой рукой рукоять стилета. Старые привычки никуда не делись. Мало кто умеет столько ножей за раз в одежде прятать. Даже Динка на спор не всё находила.
– Тебе броню надо снять. Дышать легче будет.
Отпускаю рукоять. С ума, что ль схожу? Взялся, так пусть стаскивает. Всё равно, ничего из желаемого особо не нащупаешь. Да и видел он меня уже много раз в куда более лёгкой одежде, чем сегодня.
Вот только сейчас не так, как тогда.
Действительно, дышать легче.
– Хватит! Отбой не трубили ещё.
Садится рядом. Прислоняется. Не отстраняюсь, но и головы на плечо не кладу.
– Всё наоборот.
– Что наоборот?
– С тобой всё наоборот.
– Чем с кем?
– Чем с книгами. Храбрый воин спешит на выручку к беззащитной девице, доказывая ей и всем свою храбрость. А тут... Мне тут говорили, будто ты считаешь меня трусом.
– Я такого не говорила.
Смеётся.
– Как ни крути, доказательств моей храбрости ты не видела, зато на твои насмотрелся.
– Кроме как в высшей математике, никому ничего не доказывала. Просто дело делала.
– Дважды сестру от смерти спасала.
– Напомни про второй раз.
– Сегодня.
– Её от самой себя спасать надо.
Почему он опять смеётся?
– Странная ты.
– Сам говорил, любишь таких.
– Не таких, а тебя одну, неповторимую.
Прислушиваюсь к себе. Пока слышу только, что давно не ела.