По проходу шествовал корабельный священник - грузный человек с окладистой, слегка раздвоенной книзу седоватой бородой, прикрывавший массивный крест на груди. На ходу он размашисто крестил лежащих на койках раненых; кое-кто тянулся к батюшке, и тогда он протягивал страдальцу руку, к кторой тот и норовил приложиться. Батюшка останавливался, клал руку на затылок человеку и что-то успокоительно шептал.
- Иерей Николай - прошептала Галина привставая с табурета  навстречу священнику. - Он часто у нас в госпитале служит - очень мноие раненые умирают, наш батюшка не справляется...
- А ты, Балашов, коли грамотный - почитай-ка нам "сплетницу"! - подал голос казак, когда отец Николай ушёл. - мы-то не сподобились...
Тимофей взял сложенный пополам лист артурской официальной газеты "Новый край", которую в городе называли не иначе как "Артурская сплетница".  Верхний край листа лохматился - кто-то уже успел оторвать бумажную полоску на самокрутку. Тимофей оглядел изъян и строго глянул на соломенноволосого паренька с соседней койки. Тот виновато потупился.
- Значицца так, - откашлялся Балашов. - «Пишут с Волчьей батареи, Пётр Николаич Ларенко. Немного левее Ручьевской  батареи виден японский воздушный шар — белый, формы тупой сигары, с придатком вроде руля...»

Балашов выговаривал слова старательно, почти по складам - как человек, недавно научившийся читать, но ещё не вполне доверяющий этому своему умению. Окружающие заворожённо слушали.

- «...Одна шрапнель с наших батарей разорвалась на воздухе, по направлению к нему, казалось, будто совсем близко от шара, но может быть и огромный недолет. Сомневаюсь, чтобы у нас было, наконец, организовано правильное наблюдение за разрывами снарядов; если бы оно было, то можно было бы расстрелять этот шар. Но по нему уже больше не стреляют — должно быть, нет надежды попасть в него.»

- Нагляделся я на такие - прохрипел из своего угла чернобородый стрелок, рассказывавший о несправедливой кормёжке в дороге на Артур.
- Всякий дён ента колбаса висит над позициями. Наши, с Залитерной по ей уж и пуляли шрапнелью, и пуляли - ничего ей, окаянной не делается! А япошка нас как на ладони видит, и по телеграфу докладывает, куды стрелить...
- Сказывали, у нас тоже сшили ажно три воздушных шара - заперхал сквозь кашель казак.  - Тока никто не знал, что с ими дальше делать, вот шалавам портовым и раздали - на кофты да шали...
На него зашикали - не мешай, мол. Тимофей Балашов строго глянул на казака и принялся читать дальше:

- "Приказ Генерал-адъютанта Стесселя, коменданта Порт-Артура за номером шестьсот шестьдесят шесть. Газете «Новый край» разрешается продолжать издание, но без права...."

- тьфу ты, напасть какая! - снова встрял казак. Это какой поганый номер Стесселев-енерал удумал - число Зверя, на тебе! Нет, не будет нам воинского счастья с такими командирами...
На этот раз никто не стал его осаживать - раненые потупились, зачесали в затылках, бородах, глухо переговариваясь. Номер приказа не понравися всем.

- «...  без права  какого бы то ни было участия корреспондента Ножина. Всем невольно  бросается в глаза, что после отъезда иностранных корреспондентов, выдворенные приказом генерал-адъютанта Стесселя ранее, японцы, во-первых, усилили бомбардировку и, во-вторых, она стала точнее. Все сознают, что не следовало выпускать этих господ, тем паче после того, как они разгуливали по крепости с открытыми глазами.»

- Выдавить бы им зенки! - воскликнул чернобородый раненый с угловой койки.  - Шпиёны они все! Повесить их, и вся недолга! Наши христопродавцы  подкупленные, их и выпустили! А мы теперя сиди тут как мыши под веником...
Христопродавцы и есть! - подтвердил Тимофей Балашов, оторвавшись от «Нового края». - Шпиёны и воры, так в газете прописано. Вот, слушайте:

- «Портовый чиновник Д., привлеченный к суду за пропажу 30 тысяч футов проводов, будто начинает обличать агента Китайской Восточной железной дороги К. и прочих, за кем имеются грешки.»

- Погибели на ихнее племя нету - выругался казак. - Куды только  жандармы смотрят? Выдать их народу - небось за всё спросилось бы.
- Нет - рассудительно заметил молодой. - Так нельзя. Ежели наш брат сам будет суд вершить - это что ж за порядки в крепости будут? Приходи да бери голыми руками...
- Солдат всегда правду видит - упрямо гнул своё казак. Потому как - в Бога верует. А эти все - стекляшки на глаза  нацепили, больно учёные, а о боге и позабыли. Потому и воровство! Небось, что украсть, через стекляшки сподручнее  разбирать!

- А что за корреспонденты? шепнула подруге Светлана. - Неужели и правда, шпионы?
- Девочка пожала плечиком.
Не знаю, но скандал у нас был громкий. Вроде, англичанин и американец - приехали в Артур с письмом чуть ли не от самого наместника Алексеева и шастали везде - и повсюду их пускали. А потом - приказ генерала, и их в двадцать четыре часа выдворили из крепости. Вот и Нохин наш заодно с ними попал в немилость. Зря, по моему - папа потом говорил, что нельзя затыкать так беспардонно рот последнему в артуре независимому репортёру.
Светка усмехнулась так, чтобы подруга не заметила этой усмешки. И здесь споры о свободе свобода СМИ.. нет, решительно ничего за эти сто десять лет в России не меняется....

Глава пятая
Неожиданная пропажа

- Сестра Топольская!
Резкий голос вывел Светлану их полусонного состояния. Она и сама не заметила как задремала - сказалось нервное напряжение последних часов. После  того, как добровольная сестра принесла девочкам чай прямо сюда, в лазаретную палубу, они устроились, при валившись к одному из круглых железных столбов, подпиравших потолок - бог знает, как они там зазываются на морском языке?*
Горячий чай с булочками, ещё сегодня выпеченными в корабельной пекарне плавучего госпиталя, сделал своё дело - девочек охватила истома, в глазах поплыло, и они прикорнули было прямо посреди госпитальной круговерти, не обращая внимания на снующих туда-сюда санитаров да разговоры раненых, сдабриваемых порой не вполне благопристойными оборотами.
- Топольская! Что вы там уснули? Это вы доставили с берега своего кавалера с контузией?
- Я, господин врач - Светкина подруга вскочила, отчаянно протирая глаза кулачками. - Только он никакой не мой кавалер, а....
- Ну, это вы уж сами разбирайтесь, чей он у вас кавалер - пробурчал доктор Ковалевский, вытирая руки полотенцем, свисавшим с плеча стоявшей тут же добровольной сестры. Та держала перед собой  обеими руками эмалированный таз с водой; серые, усталые глаза глядели на девочек весьма неодобрительно.

#* Пиллерс - одиночная, как правило, вертикальная стойка, поддерживающая палубное перекрытие судна.

- Примите у марьи Степановны вещи, да не забудьте потом зайти в конторку, заполнть лист этого вашего... как бишь его звать?
- Сёмка... то есть Вознесенский Семён... отчества, простите, не знаю - откликнулась Светлана. - Это я с ним была, а Галка... Галина, просто в городе нам встретилась, когда начался обстрел. Мы пошли в порт и вот...
- Вознесенский? - переспросил доктор, будто бы и не слыша объяснений девочки. -  Он, случаем, не родственник Николаю Фёдоровичу Вознесенскому? Он преподаёт в сумском кадетском корпусе закон божий; у меня там младший брат офицером-воспитателем. Перед войной мне случалось посетить Сумы, так я на квартире брата и познакомился с этим господином. Большого ума, доложу вам, человек! 
- Я не... наверное, нет - пролепетала Светка, огорошенная таким напором. - Я не знаю, господин доктор. А дядя Сёмки служит во Владивостоке - он был здесь с отцом, но тот погиб во время июльской бомбардировки.
Легенды для обоих ребят были подготовлены заранее, и Георгий Петрович заставил их запомнить все подробности назубок. По этой легенде, сама Светлана была племянницей  чиновника почтового ведомства, служившего в Дальнем - но так и не успевшего выбраться из города, когда в мае его заняли японцы. Мать же девочки, вместе с которой она якобы добралась до Артура, была объявлена погибшей во время обстрела города с моря. Серьёзной, например - жандармской, проверки такие легенды, разумеется, не выдержали бы, но для случайных собеседников вполне годились. Георгий Петрович, впрочем, предупреждал, что злоупотреблять ими не стоит - Порт-Артур город небольшой, и есть риск нарваться на того, кто примется задавать неудобные вопросы.