X
- Значит японцы всё-таки возьмут Люйшунь?
Светлана кивнула. Она старательно смотрела в сторону, не решаясь поднять глаза на Галину. Можно представить, каково ей сейчас - уже почти девять месяцев она живёт в осаждённой крепости, видит каждый день смерть, страдания её защитников, сама делает всё что может - между прочим, много больше иных прочих - и после этого какая-то незваная гостья вот так, запросто, сообщает, что все эти усилия напрасны?
- Когда? - тихо спросил дядюшка Ляо. - Он тоже выглядел не лучшим образом - как-то сморщился, сгорбился, постарев разом лет на двадцать. Пальцы его - Светлана только что заметила, какие они высохшие, узловатые, похожие на пальцы мумии - бестолково  шарили по циновке. Вот, правая рука задела чашку, стоящую на крошечном квадратном блюдце. Чашка опрокинулась, бледно-жёлтая жидкость залила циновку.
Из-за спины Ляо неслышно возникла служанка - та самая пожилая китаянка, что в прошлый раз открывала им дверь. Присев на колени, она ловко промакнула большой салфеткой пролитый час и исчезла вместе с опустевшей чашкой.
- В январе. Наверное. Точно не знаю, но если всё пойдёт так, как у нас - то в начале января пятого года. То есть - через три с чем-то месяца.
А что может измениться? - горько спросил старик. - Всё предопределено, и ваши слова - лишнее тому подтверждение.
Девочка замотала головой.
- Нет! То есть... наверное, да но, может быть, что-то ещё изменится. Не всё, что случилось здесь, было и у нас - например, денщик отца Галины здесь погиб, а я читала в её дневнике, что он остался жив и после сдачи крепости оказался в плену. Потом... ой!
Лицо Галины Топольской исказилось от горя, и Светлана поняла, что наделала. Теперь Глка  будет думать, что Казимир мог остаться в живых - даже и должен был, если бы не... что? Не вмешательство непрошеных гостей?
Собственно, так ведь оно и есть...
Светка зажала губы обоими ладошками - чтобы ненароком не ляпнуть ещё что-нибудь.
Поздно. Слово - не воробей, и оно уже вылетело...
_ Значит, три месяца... - вздохнул старик. - Что ж, неразумный переживает несчастье дважды - и первый раз, когда позволяет мысли о нём завладеть собой. А мудрый человек успокаивает свой разум мыслью о неизбежности - и тем убирает несчастье со своего пути.
- Но ведь вы можете, скажем,  уехать из города? - предположила Света. - С рыбаками, например - многим же это удаётся?
- А куда уедут тысячи моих соплеменников? - покачал головой старый китаец. - Их ведь ждёт новая резня, такая же, как во время прошлой войны*, когда в живых осталось только тридцать шесть человек?

#* Люйшунь был захвачен японцами 21 ноября 1894 года в ходе первой японско-китайской войны.

- Вы были один из этих тридцати шести? - тихо спросила Галина.
- Я был одними из этих тридцати шести - эхом отозвался дядюшка Ляо, и Светлана вдруг заметила, что он говорит по русски почти без акцента. -  Нас оставили в живых только для того, чтобы таскать тела казнённых - ниппонские палачи рубили им головы своими страшными мечами - и складывать из трупов огромный костёр. У каждого из нас на шапке был нашит лоскут матери с позорными иероглифами пришельцев: «иероглифы, читающиеся как «корера ва коросу там райд ва аримасэн» - «этих не убивать».  Офицеры не хотели, чтобы их солдаты марали свои руки столь презренным делом, как переноска трупов китайцев. Это делали мы.
- Но как жже так? - голос Галины дрожал от уже не сдерживаемых рыданий. - Вы.. Сёмка говорил, что Россия победит! И японцев прогонят и из Кореи, и из Манчжурии, и даже Курильсике острова, все отойдут России? Выходит, он соврал?
Да не врал он! - с отчаянием в голосе сказала Светлана. - Всё так и будет - только не сейчас, а позже, через сорок лет. Тогда наши вместе с американцами разобьют японские войска, потопят весь флот, а города разбомбят атом.... в общем, всё разрушат и сожгут.
Галина пажала плечами и отвернулась. «Да - подумала Светка, сорок лет - для неё это целая жизнь... и знала бы она, сколько за эти годы случится такого, что напрочь затмит сегодняшние несчастья...»
- Стоит ли радоваться таким несчастьям, даже если они происходят с врагом? - еле слышно произнёс дядюшка Ляо. Светка встрепенулась - старый китаец будто бы угадал её мысли. - Ведь наверное, во время этой войны снова погибло много русских солдат?
- С японцами воевали ещё и американцы, и сами китайцы. А после победы правитель по имени Мао ЦзеДун - у вас его будут называть Великим Кормчим - создаст могучее, единое китайское государство. А ещё через семьдесят лет оно станет самым густонаселённым и богатым в мире!
- Мао ЦзеДун  - медленно проговорил Ляо, словно пробуя незнакомое имя на язык. - Два иероглифа - первый означает  «милость, добро, благодеяние». Второй иероглиф — «дун» — «восток».  Значит -  «Облагодетельствующий Восток». Что ж, судя по твоему рассказу, так оно и случится. А ты, случайно, не припомнишь, откуда родом этот человек?
Светка смущённо пожала плечами.
- Судя по имени - он родом с Юго Востока, может быть из провинций Хунань* или Цзянсу. Но это сейчас неважно. Итак, вы исполнили своё обещание - теперь моя очередь исполнить своё.
Старик с трудом поднялся и заковылял в угол комнаты, к чёрно-красной лаковой этажерке. Снял с верхней полки шкатулку тёмно-бордового резного дерева и с кряхтением устроился на своём прежнем месте.

#* Великий Кормчий появился на свет 26 декабря 1893 года в селе Шаошань провинции Хунань, неподалёку от столицы провинции, города Чанша. То есть, на момент повествования ему исполнилось 11 лет.

Отредактировано Ромей (30-07-2015 19:35:57)