Глава 2.2 (начало)
Два дня понадобилось для окончательной подготовки, еще почти сутки потратили на перелет в Севастополь, где их уже ожидал Consolidated PB2Y-3 Coronado, если называть самолет его полным именем. Вечером 22 января группа грузилась в бомбоотсек большой, с тридцатипятиметровым размахом крыла, летающей лодки, экипаж под командованием подполковника, представившегося Фабио Бруновичем Фарихом, помог им разместиться и закрепить груз. Лететь предстояло несколько часов, поэтому разведчикам пришлось утеплиться тулупами и валенками, летчики обещали без крайней необходимости не подниматься выше четырех тысяч метров, но все равно на дворе не лето. Командир экипажа оказался высоким худощавым мужчиной лет сорока пяти с небольшими усами и бородкой клинышком, если бы не короткие волосы, вылитый Арамис, правда, судя по возрасту, из книги «Двадцать лет спустя». Он был известным полярным летчиком с огромным опытом, его люди наверняка ему под стать, другим бы не поручили дело, которое на контроле у самого Верховного Главнокомандующего. Так как разведчики прилетели в Севастополь рано утром, а улетали ночью, то не смогли удержаться от того, чтобы немного разузнать о делах в городе и на фронте, все-таки пришлось повоевать и здесь. Конечно, их контакты особисты сильно ограничили, но сами-то они были местными, так что могли кое-что прояснить.
Оказалось, что перевезенные на Кавказ зенитные орудия вернули обратно, да и еще добавили, так что противовоздушная оборона СОР значительно укрепилась. Флот теперь активно действовал на коммуникациях, не давал покоя противнику на всем побережье, но значительных повреждений боевые корабли не получали, налаженное взаимодействие с авиацией не позволило вражеским бомбардировщикам и торпедоносцам безнаказанно атаковать советские крейсера и эсминцы. Керченско-Феодосийская десантная операция увенчалась полным успехом, при этом никаких неподготовленных, неудачных и поспешных тактических высадок в шторм не предпринималось, Рокоссовский и Дрозд людей берегли, ко всему подходили вдумчиво, при этом быстро реагировали на изменение обстановки, так что оккупантам по всему Крыму приходилось несладко. Общую информацию «столичные», как их прозвали севастопольцы, знали, а вот кое-какие подробности выслушали с интересом. Нашлись, впрочем, люди, которые помнили разведотряд №1, не так уж много времени прошло с их перебазирования под Москву, хотя на войне несколько месяцев срок немалый, для многих больше жизни. Немного утолив свое любопытство, моряки принялись готовиться к вылету, еще раз проверили свое снаряжение. За неспешными заботами прошел день и часть ночи, затем все заняли места в самолете. Немецкие истребители по ночам большой активности не проявляли, но пять И-16 должны были сопроводить летающую лодку на полторы сотни километров от берега, подстраховаться не мешает. Хотя море казалось спокойным, при взлете на волнах изрядно попрыгали. Особого напряжения у своих людей Кареев не заметил, но даже балагур Бекетов был молчалив, все понимали, что впереди их ждет неизвестность. Места в фюзеляже оставалось много, в иллюминаторы ничего не видно, поэтому, немного посидев в темноте, разведчики принялись поудобнее устраивались, лететь более шести часов, можно и вздремнуть. Летающая лодка медленно ползла вверх и пробила, наконец, облачность, оказавшись под бездонным звездным небом. Фарих вел воздушный корабль над самой кромкой, готовый нырнуть вниз при возникновении опасности, но они оставались одиноки в пятом океане весь полет, вражеские перехватчики так и не появились.
Кареев не сразу, но задремал, убаюканный мерным гулом мощных моторов, на удивление снилась ему Света, а не ставшие привычными эпизоды из жизни своего тезки. Мозг даже во сне продолжал работать, реагируя на возникающие картины, но наполнены они были не тревогой, а умиротворением и нежностью. Неудивительно, что проснувшись через несколько часов лейтенант почувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Полет рассчитали таким образом, что к месту приводнения самолет должен прибыть с рассветом, чтобы садиться не в полной темноте. С навигацией пилоты справились отлично, экипаж не зря считался очень опытным, так что вскоре Фарих показал стоящему в кабине Карееву на открывшуюся с высоты небольшую бухту, в ней предстояло укрыть летающую лодку на время операции. И без того вялое судоходство в этом районе во время войны стало еще менее интенсивным, рыбаки тоже выходили на промысел не каждый день и, в основном, в светлое время суток, поэтому в море не было видно ни одного корабля.
На посадке опять попрыгали на волнах, но подполковник все рассчитал правильно и, погасив скорость, летающая лодка подошла поближе к берегу именно в том месте, где ее предполагалось укрыть за небольшим мысом. Летчики отдали якорь и принялись натягивать на самолет маскировочную сеть, а разведчики выгружали свое снаряжение. Немного накачали надувную лодку, выпихнули ее в люк и довели давление в баллонах до нормы, затем перевезли все, что нужно, на берег. Николаева и Каримова Кирилл отправил наверх контролировать обстановку, попасться на беспечности в самом начале операции никак не хотелось. Полоса пляжа оказалась узкой, метров двадцать, дальше берег круто поднимался на высоту порядка двадцати метров. Опасаться приливов не стоило, в Средиземном море, за исключением залива Габес, они невелики, вот и здесь не более пары десятков сантиметров. К тому же в скале обнаружилась пещера, по размеру вполне способная вместить не только довольно скоромные пожитки разведчиков, но и их самих.
До сумерек удалось проинструктировать экипаж самолета, они будут самостоятельно охранять свою летающую лодку, это риск, но оставлять кого-либо из своей немногочисленной группы Кареев категорически не хотел. Впрочем, летчики и сами понимали всю сложность ситуации и вели себя вполне адекватно. Ужин сделали легким, только чтобы не сосало под ложечкой, экипировались и, под еле слышный стрекот мотора, направились вдоль берега на юго-восток, там, примерно в двух милях, им предстояло высадиться, понаблюдать за обстановкой и принять решение о дальнейших действиях. По мере приближения к Кардамили стали видны рыбацкие лодки, возвращающиеся к своим причалам, но на таком расстоянии разглядеть низкую надувнушку практически нереально, к тому же разведчики держались у самого берега.
Пароход, о котором говорил полковник из ГРУ, действительно имелся, но оказался вовсе не таким уж маленьким. Длина полсотни метров, вооружение из двух трехдюймовок и пары крупнокалиберных пулеметов, до войны эта посудина, скорее всего, возила пассажиров на прибрежных линиях. Стояла она в паре кабельтовых от берега и примерно на таком же расстоянии от небольшого островка. Бухточка деревни из-за своей мелководности могла принять только небольшие лодки, никакого более-менее крупного причала разглядеть не удалось, да его тут и быть не должно, так что этот импровизированный сторожевик явно базируется где-то в другом месте. А это значит, что в любое время может просто уйти и увезти агента. Впрочем, эта ночь у разведчиков наверняка есть, не похоже, что итальянцы собираются покинуть Кардамили, если только утром. Никакой суеты на корабле, дымок из единственной трубы слабый, вполне возможно, что часть экипажа в увольнении. На носу и на корме по часовому, но бдят в полглаза. Тот, который на носу, долго стоял, что-то на берегу разглядывал, потом развлекался тем, что какую-то мелочь из кармана в воду бросал, с вышедшим на палубу товарищем поговорил, опять на землю любовался. Смену провели через положенные четыре часа, хоть это делают как положено. Вообще, у разведчиков создалось впечатление, что итальянцы ведут себя весьма беспечно, и это объяснимо, вооруженных отрядов Сопротивления нет, боевые действия ведутся намного южнее, боевые корабли и самолеты стран антигитлеровской коалиции тут не появляются, ибо незачем, расслабуха и понятная реакция на нее с учетом менталитета.
- Идти надо сейчас, - сказал Кареев. – На борту наш объект или нет, высмотреть не удастся. На берегу языка брать дело небыстрое, не факт, что много кто о нем знает. И нельзя исключать вариант, что завтра корабль уйдет, мы вообще не знаем, зачем он здесь и надолго ли. Большой команды быть не должно, к тому же часть ее, похоже, на берегу гуляет, вон у причала шлюпка стоит.
Тем временем окончательно стемнело, небо закрыто тучами, так что единственными источниками света остались немногочисленные огни на берегу и на самом корабле, весьма, впрочем, тусклые. Тем не менее, рисковать и подбираться к борту на надувной лодке Кареев не стал, проплыть около трехсот метров под водой, ориентируясь на огоньки иллюминаторов и фонарей, не так уж сложно, а вот их точно никто не разглядит. Попасть на борт помогут крюки на веревках, обмотанные тканью, чтобы не брякали, когда их станут забрасывать, их имелось три штуки. Высота борта метра два-два с половиной, долго карабкаться не придется, дует небольшой ветер, волна бьет в борт, корпус поскрипывает, все это неплохо должно заглушить посторонние звуки.
В полночь разведчики оказались под корпусом «Эвридики», так называлась местная гроза морей. Уже через полчаса после смены вахт итальянским морякам стало скучно, они лениво переговаривались, облокотившись на ограждение обращенного к берегу борта. Стук брошенных крюков никто из них не услышал, Кареев, Бекетов и Шелестунов первыми быстро вскарабкались наверх и достали из завязанных резиновых мешков ТТ с глушителями. Следом забирались остальные и брали под контроль выходы на палубу. Два приглушенных хлопка, стук падающих тел, но никто из команды не обратил на них внимания, даже если расслышал. Разведчики рассредоточились по кораблю, методично зачищая его команду. Вскоре все было кончено, как и предполагал Кареев, на борту оказалось всего двадцать три итальянца, из них временно живым оставался всего один, с ним пытался общаться Москвин. Помощник капитана неплохо говорил по-немецки, поэтому быстро выяснилось, что капитан и половина команды действительно на берегу, расслабляются в компании с солдатами из комендатуры. А вот с остальным случился полный облом. Когда лейтенант зашел в просторную каюту, игравшую роль камеры, то обнаружил лежащую прямо на полу молодую женщину лет двадцати пяти или немного старше. Ее единственной одеждой была разорванная до лохмотьев комбинация, на спине и бедрах виднелись следы побоев, но связывать ее не стали. Пленница с трудом подняла голову и взглянула на Кирилла, лейтенант шагнул к ней и помог сесть.
- Как вы себя чувствуете? Потерпите немного, сейчас подойдет доктор, - сказал он по-английски.
- Слава Богу, вы пришли! – на том же языке ответила женщина, из ее глаз полились слезы. – Они били меня палкой, но я им ничего не сказала!
«Вот гадство! – подумал Кареев. – Нет, благое дело сделали, похоже, агента союзников освободили, но вот нашего надо дальше искать. Значит, он в комендатуре. Будем надеяться, что его из деревни еще не увезли.»