Глава 2.9 (окончание)
Вопрос питания, особенно в рейде, совсем не праздный, поэтому от немецкой полевой кухни отказались сразу. HF-13 имела деревянные колеса, которые не позволяли ей передвигаться со скоростью более 15 км/ч, поэтому ее буксировала конная упряжка. Взяли отечественную трехкотельную КП-3, она имела значительный вес, но разведчики решили, что при буксировке БТРом это не имеет решающего значения. К тому же, немцы охотно использовали трофеи, будь то оружие или иная техника, так что ненужного внимания это привлечь не должно. А пока личный состав с удовольствием отведал горохового супа и макарон с гуляшом. Неожиданно на дороге остановилась грузовая машина, водитель вылез, открыл капот и принялся копаться в моторе. Потом его внимание, видимо, привлез запах пищи, он потянул носом, с досадой махнул рукой и направился прямо к кухне. Изображавший повара боец был как раз из «немых», поэтому к кухне тут же подошли два диверсанта из команды Келлера.
- Привет, камрад! Нужна помощь?
- Нет, спасибо, справлюсь сам, а вот от миски супа не отказался бы, очень уж соблазнительно у вас пахнет!
Кашевар и сам понял, чего хочет водитель, поэтому, после кивка одного из диверсов, налил в протянутый котелок черпак супа и протянул кусок хлеба. Немец поблагодарил, уселся неподалеку прямо на землю, вооружился ложкой и принялся за еду. Ничего удивительного в этой картине не было, питание у противника оказалось поставлено, в целом, хуже, чем в РККА. Советские солдаты имели гораздо более сбалансированный рацион, к тому же горячий, а вот неприятель на передовой этим похвастаться не мог, отсюда и проблемы с желудком. Здесь, конечно, тыл, но меню от этого принципиально разннобразнее не стало. Съев суп, немец отдал дань второму, отполировал все чаем и, поблагодарив, направился к своему автомобилю. Еще немного покопавшись под капотом, он уехал, а диверсант, развлекавший его разговором, пока тот обедал, подошел к командирам.
- Похоже, свой суп этот ганс отработал, - объявил НКВДшник. – Повезло нам, водила сам лично привозил продукты и слышал, что сегодня за ужином Паулюс ожидает гостей!
Совещание должно состояться в одной из школ города, точное время неизвестно, но наблюдать за прибытием участников ничего не мешало. Вскоре вернулись и мотоциклисты и тоже «с уловом», склад нашли, он оказался укрыт в складках местности за Николаевкой. Кареев и Келлер, обсудив полученную информацию, приняли следующий план действий. Авианаводчики в отряде имелись, так что самым разумным представлялось навести на выявленные объекты авиацию, для склада лучше и не придумаешь, а вот рассчитывать на успех бомбардировки штаба вряд ли имеет смысл, цель невелика, генералитет могут успеть эвакуировать, тогда можно попытаться кого-нибудь перехватить, попутно войти в город и посеять небольшую панику, рассказывая о высаженном русскими десанте неподалеку от Лозовой. Время налета рассчитали таким образом, чтобы он начался в сумерках и завершался уже в полной темноте. Времени оставлось достаточно, чтобы поговорить со всеми и поставить задачу каждому подразделению.
Артиллеристам и минометчикам распределили цели, они должны проредить систему ПВО, но в случае эвакуации генералитета предусматривался перенос огня на охрану штаба, непосредственно ее осуществляла пехотная рота, можно потягаться, вооружение у нее только легкое, отражение танковой атаки не предусматривает в принципе. Губицы переместились в небольшой овражек, теперь их трудно заметить с дороги, а корректировку огня будет осуществлять Савич, он со своими минометчиками наоборот, выдвинется поближе, у него дальность стрельбы всего два с половикой километра.
До сумерек оставалось еще часа два, когда отряд закончил подготовку к перегруппировке и появилось время для ужина. Кирилл наблюдал в бинокль за городом, когда Бекетов принес ему котелок с кашей, капитан-лейтенант поблагодарил Камиля и неторопливо принялся за еду. Рядом пристроился Келлер, он тоже о чем-то размышлял, потом спросил:
- Волнуешься?
Кареев пожал плечами:
- Если скажу, что нет, все равно не поверишь, да и правильно. Только это действительно волнение, а не мандраж. Если честно, сначала сам удивлялся, потом заметил, что мои тоже спокойны и собраны, никого не колбасит.
- Чего?
- Ну, не трясет.
- А-а, понял, никогда раньше такого слова не слышал. Я вот о другом думаю. Наведем мы тут сегодня шороху, много чего в хлам разнесем. Ты вот уже после гражданской родился, помнить не можешь, я видел, какая разруха была, нищета, голод. Сколько лет вся страна из этого вылезала, строила, из последних сил выбиваясь, а тут снова начинать надо! Взять родителей моих, чего они в жизни видели, империалистическая, гражданская, потом восстанавливали, строили, только перед войной более-менее жить начали и вот опять.
НКВДшник вздохнул.
- А ты сам откуда? – поинтересовался Кирилл, закончив с кашей, он взялся за кружку с чаем.
- Ленинградский, - ответил Келлер и совсем помрачнел. – Был я там в конце декабря, это словами не передать, что увидеть пришлось. Я в органах почти десять лет, всякое повидал, но тут, думал, с ума сойду. Голод, люди тысячами умирали, а сделать ничего нельзя! Я, здоровый и сильный мужик, ничем им помочь не мог, понимаешь?! Но даже в этом аду люди оставались людьми, не все, ох, не все, но большинство! И я понял, никто, кроме нас, такое не выдержит. Вот там я не поверил, нет, в победу я всегда верил, с первого дня войны, я уже точно знал, что мы победим! Только цена этой победы уж больно высока.
- Воевать надо лучше. В Ленинграде ты прямо сразу сделать ничего мог, но ведь здесь и сейчас мы, как раз, цену этой войны для гансов очень сильно повышаем, кровью умоются, твари, пока мы до Берлина дойдем. У нас у всех к ним вопросов много накопилось!
- Ты прав, мы все воевать должны лучше. Только я тебе еще вот что скажу, солдаты как раз воюют хорошо, а вот командовать ими действительно, надо лучше.
Кареев немного помолчал, потом спросил:
- Так твои родители в Ленинграде? Живы?
- Эвакуировались вместе со своими предприятиями, но родственников там много осталось, про каждого неизвестно, но некоторые умерли. А твои где?
- Не знаю. Перед войной мы в Гродно жили, я в начале июня к тете в Измаил уехал, там в морскую пехоту пошел. Ну, ты это все знаешь.
Келлер усмехнулся:
- Твое личное дело в Наркомате ВМФ лежит, я лишь про некоторые твои операции узнал, красиво работаешь! Вот с Антонеску, например.
- Тогда у отряда другой командир был, Багиров, я последние полгода только, до этого заместителем, а сначала вообще рядовым бойцом.
- Потери большие в отряде?
- Из приданных случались, из основного состава никого.
НКВДшник с удивлением посмотрел на капитан-лейтенанта:
- Ты серьезно?
- Вполне. Тихо пришли, тихо ушли, обычно так получается. Специальной морской противодиверсионной службы наши противники пока не придумали, за это и наказываем.
- А родители твои где работали?
- Отец в НКГБ, мама в военной прокуратуре.
- Подожди, Валера Кареев, это твой отец?
- Ты что, знаком с ним?
- Ха, понятно, в кого ты такой! Ну, сказать, что знаком, это слишком сильно, встречались пару раз. Но, как говорят, в узких кругах он широко известен, таких оперов поискать! Ты вот что, надежду не теряй, он и не из таких переделок выбирался. Пока точно знать не будешь, верь, что он жив. Другие родственники у тебя есть?
- Тетя с семьей в Измаиле погибла, всех одной бомбой накрыло, я чудом уцелел. Так что из всех родственников у меня только жена.
- Ну ты и шустрый! Дети есть?
- Не успели завести, да я недавно женат, над этим мы позже поработаем.
Тем временем начинались долгожданные сумерки, подошел Сладкий и сообщил, что получен кодовый сигнал, бомбардировщики на подлете, будут через полчаса.