Глава 2.15 (начало)
Слухи на фронте распространяются быстро, можно сказать молниеносно. Не успели разведчики вернуться в расположение батальона, а все кругом уже знали, что захвачены ценные пленные. Конкретика была покрыта мраком тайны, поэтому предположения строились самые разные и совершенно невероятные. Говорун Камиль тут же сообщил заинтересованным товарищам, что взят на абордаж и приведен в Азов линкор «Тирпиц», а Адольф Гитлер взят в плен лично командиром при его, Бекетова, непосредственной помощи, ибо фюрер дрался как лев, размахивая корабельным якорем.
- Балабол! – покачал головой Квитко, собирался еще что-то сказать, но любопытство пересилило. – А правда, что вы знамя 1 танковой армии захватили?
- Точно! – подтвердил татарин. – Лично выносил. Да и где ему быть, как не в штабе?
- Получается, фрицам теперь придется эту армию расформировывать? – хмыкнул Сладкий. – Вот фюрер побесится!
Все присутствующие засмеялись, потом Камиль, оглядевшись кругом, спросил:
- Вас тут что, атаковали без нас?
- Было дело, - нехотя ответил Квитко. – Командиру еще подробности неизвестны, кто ему расскажет, даже не знаю.
- А что такого-то? – насторожился Бекетов.
- Если коротко, навалились немцы основательно, но и мы не лыком шиты, хотя пехоты мало, выехали за счет артиллерии и пулеметов. Но, пока вражеские батареи не подавили, дел они тут понаделали. Так Светочка, не сиделось же ей в штабе, принялась раненых из-под огня вытаскивать, пятерых выволокла, а потом, когда пулеметный расчет накрыло, за «Максим» легла и атаку вместе со всеми отбивала.
- Во дает, Анка-пулеметчица! – восхитился Камиль. – Не ранило?
- Заговоренные они видать с командиром, - хмуро пробурчал Тарас. – Всю одежку осколками посекло, будто собаки драли, я такого в жизни не видел, но ничего, обошлось. Вот ты, дурья голова, смог бы ему сказать, если бы ее убило? А мы все недосмотрели! Что, без нее бы не справились? Какая была необходимость ей самой под огонь лезть? Она ПНШ-3, а не штатный санинструктор!
- Обошлось же, - тихо сказал Бекетов. – А вообще, ты прав, недосмотрели вы.
- Больше не повторится! – твердо ответил мичман. – Мы уж думали ничего командиру не говорить, но все равно узнает. Тут начальник штаба армии случайно оказался, весь бой видел, так что сходу ей на орден Красной Звезды представление накатал.
- Ага, а нам до сих пор ничего, - тут же переключился татарин. – Мы уже половину немецких генералов перетаскали!
- Не беспокойся, наше от нас не уйдет, - засмеялся Сладкий. – Начштаба по секрету сказал, нам скоро тоже объявят, только не поведал, что именно.
- Командиру за такие дела Дважды Героя запросто могут дать, - со знанием дела заявил Камиль. – Да и нам, я считаю, минимум Красное Знамя полагается. А, ладно, скоро узнаем!
Кареев тем временем сидел в штабе и пытался прийти в себя. После рассказа Ростовцева, который взял на себя эту нелегкую миссию, Кирилл вдруг остро ощутил, что мог лишиться своей Светочки. Эта мысль застала его врасплох, нет, понятно, что на войне от такого никто не застрахован, взять хотя бы случай с атакой истребителей на мотоциклисток, но последнее время он как-то успокоился, а тут такой удар по мозгам.
- Сама-то она где? – наконец обрел дар речи капитан-лейтенант.
- В Ростов уехала, документы повезла, - ответил Уфимцев.- Да ты не сомневайся, больше мы такого не допустим. В бою у каждого свое место, ее не за пулеметом, да и раненых таскать она статью не вышла, сам знаешь, у нас только мужики этим занимаются.
- Выперла же пятерых.
- Мелкими оказались и тащить недалеко.
Москвин удачно набулькал командиру в кружку граммов сто водки, тот выпил как воду, только через некоторое время недоуменно посмотрел на посудину.
- Ладно, проехали, только вместо чая мне коньяк не лейте.
Шмелев доложил расход личного состава, потери оказались гораздо меньше ожидаемых, сказались неплохо подготовленные позиции и мастерство Сабельникова, его контрбатарейная стрельба была эффективной. Немцы предприняли также несколько попыток штурма позиций соседних подразделений, но Борис Антонович, маневрируя наличными огневыми средствами, поддержал обороняющихся и помог им выстоять. Фрицы здесь попритихли, но, по имеющимся данным, усилили нажим восточнее, на направлении главного удара. Кареев посчитал, что свою роль сыграл разгром штабов 17-й и 1-й танковой армий и возникшая потеря управления войсками. Немцы быстро оправятся, но некоторую паузу это обеспечит. Пользуясь затишьем, капитан Бориско завершил свое грандиозное строительство и готовился отбыть в Ростов, чтобы устраивать запасные позиции батальона, которые в недалеком будущем могут стать основными.
После такого дела людям положен отдых, но, во-первых, Кирилл помнил о том, что отдых – это смена деятельности, а во-вторых, бездельничающий боец – потенциальный преступник (имелись в жизни подполковника Кареева офицеры, которые любили этот постулат повторять). Шутки шутками, но обстановка на фронте не такова, чтобы спокойно прохлаждаться, к тому же не надо быть провидцем, чтобы предположить – в головах начальства роятся все более дерзкие мысли о применении полученных десантно-высадочных средств и столь успешного батальона морпехов. Капитан-лейтенант помнил и другое, чем, к сожалению, заканчивались очень многие подобные акции, гибель вверенного подразделения в его планы никак не входила, даже если она будет предельно героической. А это значит, что надо продумать все самому, предложить командованию свой план и убедить в его преимуществах. Но сначала пункт первый, продумать, этим Кареев и решил заняться, не откладывая в долгий ящик, потом поздно будет. Умных голов вокруг хватало, поэтому он намеревался озадачить своих замов, себе же все-таки дать остаток этих суток на отдых и приведение в порядок.
Ужин получился довольно поздний, зато Кирилл успел помыться, а потом приехала супруга и тоже побежала смыть с себя дорожную пыль, пока все собирались за столом. На ее гимнастерке появились два ордена Красной Звезды, как понял Кареев, один еще по представлению Наркомата ВМФ, а второй за тот самый бой. Впрочем, вид у нее был виноватый, но капитан-лейтенант эмоции свои сдержал, не время и не место, к тому же все хотели знать подробности рейда, пришлось любопытство удовлетворять. Особенно все впечатлились рассказом об «особом» госпитале, даже воюющих второй год мужчин пробрало, чего уж говорить о молодых женщинах, Надя Нестеренко сидела тут же, вместе со своим Димой.
- Ну ладно, что ты, все с ними теперь хорошо будет, - обнял подругу Павлов.
- С этими будет, а сколько их еще там, за линией фронта, - всхлипнула Надежда. – А еще я о наших будущих детях подумала, неужели и с ними такое сможет случиться?
- Нет, не сможет, за это и воюем, - как можно убедительнее сказал капитан-лейтенант, а сам подумал, что подполковник Кареев с ним бы не согласился, вспомнив, например, о младенцах-сербах, которых в Косово продавали на органы под раздувание щек демократической общественности. Тема эта была очень тонкой и Кирилл еще раз дал себе слово хорошенько все обдумать, если не перед окончанием войны, то сразу после ее завершения. Дело оставалось за малым, дожить до этого светлого часа.
Засиделись допоздна, зато основное любопытство подчиненных комбат удовлетворил. Многие жалели, что лично не поучаствовали в операции, а те, кто не сказал об этом вслух, наверняка подумал. После сытного ужина молодого человека потянуло в сон, но, прежде чем улечься в постель, капитан-лейтенант дал задание продумать будущий десант. Имелось у него и еще одно дело, которое он тоже решил сделать сегодня. По общему мнению, потери в рейде оказались очень даже невелики, но это утверждение лично для Кареева было более чем спорным. Кроме экипажей двух танков погибли три морских пехотинца, еще двадцать восемь оказались ранены. Эйфория от выполненного задания имела место быть, чего перед собой лукавить, захватить командующего армией и архив резидентуры абвера, это дорогого стоит. Но как-то она притупилась, прошла, ведь настоящий командир начинается не с бравого доклада об успехах, он начинается тогда, когда берешь в руки ручку и пишешь: «Уважаемая Алевтина Васильевна, с глубоким прискорбием сообщаю, что Ваш сын, Березкин Тимофей Ильич пал смертью храбрых…». Можно было поручить это ротным, если бы погибших оказалось много, Кирилл так бы и сделал, но их всего трое, так что эту проклятую миссию комбат взял на себя, а ротные успеют еще, война не завтра кончится. Вот и сидел капитан-лейтенант, перебирал в руках три небольших треугольника, вспоминал погибших, недолго он ими прокомандовал. Ему показалось важным написать, что в ходе боев батальон освободил детей-сирот, пусть родственники знают, ради чего их сын отдал жизнь. Не за безымянную высоту 113 или 78, а за восемьдесят три маленьких человечка, получивших шанс расти дальше.
- Похоронки написал? – осторожно поинтересовалась Света, наблюдая за мужем с кровати.
- Да, закончил уже. Завтра же прикажу ротным представления на них сделать, сыновей матерям не вернешь, пусть хоть такая память у родственников останется, парни наград достойны.
Молодая женщина немного помолчала, потом спросила:
- А меня ругать будешь?
- Нет, лисенок, не буду, - вздохнул Кирилл. – Но ты уж постарайся, не лезь, куда не надо. Там что, без тебя бы не справились?
- А как узнать, когда без меня справятся, а когда нет?
- Почувствуешь, ты же второй год на фронте, - грустно усмехнулся капитан-лейтенант. – Просто имей в виду, я не знаю, как без тебя жить. И ты мне еще детей не родила!
В эту ночь Кареевы далеко не сразу уснули, чем вызвали череду тяжких вздохов Макса, раскинувшегося на своем матрасике.
Утром командование батальона продолжило обсуждение десанта на Мариуполь, общее понимание достигли быстро и сели за расчеты, но в полдень пришел приказ из штаба армии сдать позиции 255-й стрелковой дивизии и выдвигаться в район Кагальника. Из этого Кареев с коллегами сделали вывод, что сидение в обороне отменяется, батальон все-таки решили использовать «по специальности». Кирилла напрягал один момент, придется забрать с собой приданную артиллерию, на данный счет никаких отдельных указаний не поступило, а это существенно ослабит оборону. Впрочем, когда комбат и начальник штаба на своем Horch-901 выехали в Ростов, навстречу попалась четырехорудийная батарея 152 мм гаубиц образца 1909/1930 г.г. и две батареи 122 мм гаубиц образца 1909/1937 г.г. на конной тяге, замена неполноценная, но лучше, чем ничего. Разговор в штабе армии получился короткий, предположения оказались верными, командование раздумывало над десантной операцией, так что предварительные соображения пришлись к месту. Подготовка личного состава была целиком отдана на откуп капитан-лейтенанту, как и разработка плана, хотя одобрения на проведение никто не дал, речь шла только о последующем докладе. Из этого Кареев и Шмелев заключили, что есть варианты, но больше их ни во что не посвятили, зато предоставили доступ ко всей имеющейся информации по Мариуполю, дав возможность работать. Предложения по структуре батальона начальник штаба 18-й армии генерал-майор Николай Петрович Иванов обещал рассмотреть, хотя, первый раз пробежав глазами, крякнул, потер шею, но больше ничего не сказал и отпустил.
С размещением личного состава вопрос оказался решен достаточно просто, воды кругом хватало, река Кагальник и различные протоки, поэтому туда притащили и замаскировали баржи, превращенные в казармы. Надо сказать, что бытовые условия оказались не хуже, чем на прежнем месте, да еще тыловики обещали развернуться, так что на эту тему Кареев не заморачивался. Штаб и некоторые другие службы располагались на берегу в самой непосредственной близости, но Иванов сразу предупредил, чтобы основательно не обустраивались, вопрос с пунктом постоянной дислокации не решен, скорее всего переведут в другое место.
Пока заместитель и начальник штаба со своими помощниками изучали материалы по Мариуполю и «облекали в плоть» предварительные наметки, Кирилл тоже не бездельничал, сочиняя обоснование предложенной структуре батальона. Для этого ему не требовалось изобретать велосипед, знаний подполковника Кареева хватало, в 21 веке к морской пехоте относились со всем вниманием, к тому же ему был известен и зарубежный опыт, прежде всего США. Так что обосновал и даже расписал виды тактических действий, включая не только самостоятельные в морском десанте и совместно с сухопутными войсками, но и воздушно-морской штурмовой эшелон. Аргументировал также необходимость бронетехники, причем именно средних танков, а также увеличение огневых возможностей подразделения. Понимая, что батальону будут доставаться самые разные задачи, а на формирование в ближайшем будущем специализированных десантно-штурмовых и морских инженерных батальонов рассчитывать не приходится, еще подраздул штаты, в конце концов позже много к чему придут, тогда на базе батальона можно будет полк или бригаду развернуть, не для себя же любимого он все это придумывает. Как и собирался ранее, одну роту сделал штурмовой, инженерно-саперной, но людей Бориско для этого использовать не имелось никакого смысла, разве совсем немного, тех, что помоложе. Возрастные мужички хороши в другом, а такое дело лучше оставить молодым, тем более, что гонять их Кареев собирался всерьез, а не просто неделю-другую перед конкретно операцией. Методику подготовки Кирилл хорошо себе представлял, его взрослую ипостась учили основательно, потом он других готовил, хоть и не по профилю именно морской пехоты, но рукопашный бой, оперативно-тактическая стрельба, действия в городе и на местности, взаимодействие групп и подразделений, здесь и сейчас о многих вещах еще даже не задумывались. Кареев и раньше к своим обязанностям очень серьезно относился, а тут прямо азарт командный проснулся. Вечером, когда подводили итоги дня, капитан-лейтенант поделился со своими, в общих чертах, конечно, но привел их в полный восторг.
- Откуда у тебя мысли такие берутся? – с удивлением спросил Гена Уфимцев. – Меня вот в академии учили-учили, учили-учили, воевал к тому же, а ты раз, и в дамки! Какие-то особенные, видимо, в Одессе курсы младших лейтенантов.
Ростовцев, хорошо изучивший своего командира, довольно усмехнулся:
- Я с ним как раз с Одессы, так вот точно тебе говорю, чего еще в этой голове варится, мы даже представить себе не можем. Не удивлюсь, если он план похищения Гитлера выкатит.
- Ну это ты, Вадим, перегибаешь, я не сказочник, хотя…
Тут уж все хохотали так, что даже дежурный заглянул, спрашивал, не случилось ли чего. После ужина Кареев обошел хозяйство, посмотрел, как все устроились, остался доволен. Ночью, когда набегавшаяся за день жена уже засопела, некоторое время осмысливал свои ощущения. Кириллу давно казалось, что личность подполковника из будущего стала намного ближе, не просто воспоминания в виде снов, он слился с ней и даже сам не мог уже разделить, что в нем от него прежнего, а что от того, взрослого. К тому же все, с кем приходилось общаться, отмечали, что он ведет себя как человек гораздо старше своего возраста, списывая уверенность в себе и взвешенность решений возросшим боевым опытом. На рефлексии времени не оставалось, к тому к ощущению себя в душе старше своего биологического возраста добавилась и некая толика цинизма. Сам себя Кирилл уже спросил, а не перегнул ли палку с тем госпиталем, ведь уничтожили не только мужской медперсонал, но и женщин. Сам же себе и ответил, что нет, не мучает совесть, не снится никто из убиенных, нет ощущения совершенной ошибки. Не с этого ли очерствение души начинается? Как ни странно, разговор на эту тему состоялся с отцом Александром, но тот начал издалека, вернее, с другого бока. Священник уже поговорил с некоторыми бойцами и знал, что сделали морпехи в немецком госпитале, так что принялся мягко убеждать комбата в том, что поступили они правильно. Удивленный Кареев, тем не менее, решил кое-что уточнить и сказал, что все содеянное вовсе не садизм. Еще чего! Это кровная месть! В самом прямом смысле этого слова. Отец Александр немного помолчал, переваривая услышанное, потом произнес:
- В твоей душе злобы нет, это не злоба, а священная ярость воина, защищающего свою Родину! Если и есть на тебе грех, командир, я за тебя помолюсь.
Священник редко называл Кирилла «сын мой», хотя иногда проскакивало, сила привычки, чаще всего именно «командир», как бы намекая тем самым и на свой нынешний статус. Он почти сразу поменял свою гражданскую одежду на солдатскую форму и сразу стало видно, что ее обладатель имеет привычку таковую носить, как на корове седло она не сидела.
- Помолись, отец Александр, - улыбнулся Кареев, - лишним не будет.
Тот несколько удивленно взглянул на комбата, потом спрятал улыбку в бороду, кивнул и удалился в свою медчасть, там лечились легкораненые в рейде, работы хватало.