Глава 2.18 (продолжение)
На позициях у Несветая соседями морских пехотинцев являлись бойцы 255-й и 228-й стрелковых дивизий, чуть более двух тысяч человек, оставшиеся в строю, заняли позиции на левом фланге. Общее командование осуществлял подполковник Рощин, генерал-майор Ахлопков убыл, получив какое-то новое назначение, жучара. На правый фланг отошла 2-я гвардейская стрелковая дивизия 3-го гвардейского стрелкового корпуса 56-й армии, полторы тысячи бойцов и командиров. Остатки 30-й стрелковой дивизии еще раньше переправили в Таганрог, они значительно усилили оборону города. Артиллерии отступающие части почти не имели, несколько сорокапяток не в счет, но с учетом последнего пополнения все выглядело не так уж и плохо. Картина справа и слева от позиций морских пехотинцев была примерно одинаковая, по одной гаубичной батарее, слева 122 мм, справа 152 мм и две батареи 76 мм дивизионных пушек. Противотанковая артиллерия трофейная, две батареи 5 см PaK 38, имелись также несколько сорокапяток образца 1937 года. Определенной проблемой являлось то, что все гаубицы оказались старых образцов, с однобрусным лафетом, ограничивающим угол горизонтальной наводки в пределах пары градусов в каждую сторону. Дальность стрельбы также была невелика, существенно меньше, чем у их более современных немецких аналогов. Впрочем, орудий времен Первой мировой войны у немцев также хватало и недостатки у них те же. Пехоту снабдили также легкими минометами 5 cm leGrW 36 с изрядным количеством мин, а также выделили полсотни MG-34, подспорье хорошее.
Противник предварил атаку короткой артподготовкой, в 10 часов 5 сентября дивизион легких полевых гаубиц открыл огонь по позициям Ростовского оборонительного района. Немцы действовали достаточно бесхитростно, атака на центральные позиции, рассечение обороняющихся на две части и дальнейшее их уничтожение по отдельности. Сначала артподготовка, потом танки и пехота, все как обычно. Несколько разведгрупп из взвода Бекетова заранее ушли вперед и оборудовали себе хорошо замаскированные позиции, с которых прекрасно просматривалась местность до самой реки Тузлов и даже немного дальше. Их задачей являлось наблюдение за противником, корректировка артиллерийского огня и наведение ночных бомбардировщиков. Но этот козырь Кареев решил немного придержать, местность кругом равнинная, поэтому с высоких городских зданий просматривалась на расстояние, вполне достаточное для корректировки огня своей артиллерии почти на всю глубину ее действия, кроме дальнобойных орудий, разумеется.
Местоположение вражеских батарей засекли практически сразу, но подавлять их Кареев не стал. Личный состав хорошо укрыт, железобетонные защитные сооружения и основания каменных домов легкие гаубицы разрушить не смогут, это строители твердо обещали, поэтому комбат хотел дождаться вражеской атаки и тогда уже продемонстрировать свою огневую мощь, рассчитывая на серьезные потери противника. Предположение оказалось верным, артподготовка была короткой, всего четверть часа, после чего к позициям морпехов покатилось четыре десятка танков всех мастей и не менее двух батальонов пехоты. Командный пункт Кареева находился в подвале добротного каменного здания метрах в двухстах от третьей линии обороны, которые располагались примерно на таком же расстоянии друг от друга. Таким образом, от переднего края до КП было примерно шестьсот метров, а наблюдательный пункт Кареев разместил на чердаке пятиэтажки примерно в километре вглубь городской застройки, оттуда открывался прекрасный вид не только на свой батрайон, но и на весь центральный участок УРА. Ближе к реке Темерник высоких домов не имелось, а этот понравился Кириллу тем, что выдавался немного вперед из общей массы домов, но, при этом, ничем не выделялся при взгляде со стороны немецких позиций. Успели оборудовать также несколько запасных и ложных НП.
Капитан 3-го ранга опустил бинокль и хищно улыбнулся. Гансы не проверили толком район развертывания из походных порядков в боевые и сейчас за это поплатятся. Закопанные в придорожной канаве одно- и двухтонные фугаски, по двадцать штук с каждой стороны на расстоянии двадцать-тридцать метров друг от друга в шахматном порядке, превратили участок дороги в лунный пейзаж, а грохот был слышен, наверное, до самого Таганрога. Немецкие саперы наскоро осмотрели только само дорожное полотно и обочины, а сюрпризы Бориско и его люди расположили немного дальше, пришлось, правда, помудрить со схемой подрыва и передать управление одной из разведгрупп, замаскировавшейся в паре километров от минного поля, но полученный эффект того стоил.
- Ну вот, - удовлетворенно произнес стоящий рядом с комбатом Ростовцев. – Первая атака завершилась, не начавшись.
Сколько гансов выжило и подлежит ли ремонту поврежденная бронетехника, с НП оценить трудно, но что потенциальные выжившие получили тяжелые контузии, очевидно. Им предстоит длительное лечение и не факт, что оно будет достаточно успешным, чтобы вернуться в строй.
Кареев повернулся к начальнику штаба:
- Похоже, настало время люфтваффе. Связь с авиаторами есть?
- Ждут команды.
Летчики работать с батальоном любили. Морпехи использовали авиацию корректно, понимали предел возможного, обеспечивали четкое наведение с земли, старались вытянуть сбитых пилотов, не жмотились, подбрасывали всякие полезности из трофеев. На аэродромах, взятых моряками, имелось много ценного и для советских авиаторов, экипировка, инструменты, продукты, да много чего еще. Кроме того, в своих докладных Кареев всегда объективно оценивал роль авиации, не приписывал успехи одному себе, поэтому наградные листы командование удовлетворяло достаточно охотно. Свою роль играл и тот факт, что все понимали, на каком уровне отслеживается боевая работа этой небольшой по меркам фронта воинской части. Можно было бы отнести к разряду фронтового фольклора внимание Верховного Главнокомандующего к 13-му отдельному гвардейскому механизированному батальону морской пехоты, но поддерживающие его авиаполки получали технику и пополнение в первую очередь, причем самолеты оказывались новейших типов, а летчики опытными, не цыплятами только из авиашкол. Расчет вновь оказался верным, истребители перехватили вражеские самолеты в десятке километров от линии фронта, бой постепенно смещался южнее, но на этот раз гансы повернули раньше, чем добрались до советских позиций. Кареев с удовольствием подтвердил пять сбитых бомбардировщиков и два истребителя, наши потеряли четыре машины. Двух летчиков, выбросившихся с парашютами в пределах видимости, вывезли на БТРах, а еще двое погибли. Вновь заговорила вражеская артиллерия, Сабельников стал отвечать, задействовав дальнобойные А-19 и МЛ-20, в восемь стволов он через два часа привел к молчанию все три неприятельские батареи, ведь их местоположение подполковник уже знал и имел возможность корректировать огонь, разместив одного из наблюдателей на высокой дымовой трубе в глубине городской застройки. Наступившая темнота принесла долгожданную тишину, личный состав принялся ужинать и готовиться ко сну, а командование батальона подвело итоги дня. Штаб не успел толком обработать последние данные, как поступил приказ прибыть на совещание, которое должно состояться через полчаса в здании гостиницы «Ростов». До перекрестка Буденновского проспекта и Красноармейкой улицы добираться километра четыре, но пути перегорожены баррикадами, поэтому Кареев поехал на мотоцикле, так быстрее.
Когда капитан 3-го ранга подъехал к бывшей гостинице, то обнаружил стоящих недалеко от входа знакомых командиров – полковника Скородумова и подполковника Рощина.
- А, Кирилл! Добрый вечер, - поприветствовал его Николай Николаевич.
- Здорово, разведка! – добродушно прогудел Евгений Николаевич. – А вечер воистину добрый, немцам славно наваляли сегодня.
Кареев пожал руки соседям и поинтересовался:
- Что тут за свадьба? Штабных кругом бегает целая толпа, но незнакомые, значит, это не штаб фронта сюда перебрался и не штаб 18-й армии.
Всезнающий НКВДшник усмехнулся:
- Да, очередные перестановки. Авиаудар по штабу фронта оказался тяжелым, много убитых и раненых, в том числе Малиновский. Командующим назначен маршал Буденный, но это не все. Командарм-56 Цыганов назначен ответственным за оборону Ростова. Генерал он образованный, кандидат военных наук, но с 1935 года в учебных заведениях работал, потом на Юго-Западном замом по тылу был, потом 38-й армией командовал. Вот такие дела, братцы.
- А чего мы тут стоим?
- Так Цыганов еще не приехал, в штабе фронта задерживается, кстати, Антонов на своем месте остался. Вот решили постоять на свежем воздухе, покурить.
Кареев хмыкнул, оба собеседника не курили.
- А Варфоломеева что, не пригласили?
- Получается, что так. Я отвечаю за батрайоны с 8 по 13, Николай Николаевич с 1 по 6, за тобой номер 7, все, кто нужен, здесь.
Тут раздался шум мотора, подъехала Эмка, из которой выбрался генерал-майор лет сорока пяти и быстро прошел в здание. Через пять минут вышел старший лейтенант и провел приглашенных на совещание командиров в большую комнату на первом этаже, на стене которой висела большая карта Ростова и окрестностей. Виктор Викторович был сумрачен, походив немного у карты, он, наконец, остановился и спросил:
- Итак, товарищи командиры, обстановка очень напряженная, город мы должны отстоять любой ценой. Противник усиливает группу армий А и, в частности, 17-ю армию, пополнения поступают с других участков, по последним данным речь идет как минимум о двух пехотных дивизиях и одной танковой или моторизованной. Наступление ведется и на других участках, но наш ключевой, ведь Ростов – это дорога на Кубань и Кавказ! Петр Михайлович, ознакомьте товарищей командиров с обстановкой.
К карте подошел начинающий лысеть полковник с орденом Красной Звезды и медалью «ХХ лет РККА» на гимнастерке и пояснил, какие немецкие части ведут наступление на Ростов, но особенными подробностями его доклад не отличался. Обстановка менялась достаточно быстро, а оценивать потери противника в условиях отступления проблематично. Часть информации Карееву была известна, а вот о результатах этого дня командование армии, похоже, еще не знало. Когда начальник штаба завершил свой доклад, Кирилл попросил слова.
- Что у вас, товарищ майор?
- Капитан 3-го ранга Кареев, командир 13-го отдельного гвардейского механизированного батальона морской пехоты. Сегодня противник пытался атаковать позиции Ростовского УРа на центральном участке, но успеха не имел. Потери точно оценить трудно, порядка двух батальонов пехоты, до батальона танков и дивизион легких полевых гаубиц. Потери с нашей стороны – семь убитых и двадцать три раненых, семнадцать из них легко, остались в строю.
Цыганов некоторое время молчал, потом недоверчиво спросил:
- Как вас понимать? С нашей стороны потери минимальны, как такое возможно?
- Противник до наших позиций не дошел, был уничтожен на этапе развертывания, потери от артиллерийского огня, пока не успели подавить немецкие батареи.
Видя, как переглянулись командарм и начальник штаба, Кареев пояснил:
- Был приведен в действие фугас большой мощности, заложенный как раз в том месте, где противник разворачивался в боевые порядки. Три двухтонные бомбы и семнадцать однотонных, почти полкилометра дороги снесли вместе с гансами. А немецкую артиллерию накрыли из корпусных орудий, с высотных зданий местность неплохо просматривается. Подробный отчет мой штаб сейчас готовит, вот краткий рапОрт.
Генерал взял лист, бегло пробежался по нему глазами, еще раз взглянул на Кареева, хмыкнул, прочитал еще раз, передал начальнику штаба.
- Что ж, начало неплохое! Сегодня ночью подойдет небольшое пополнение, по две роты пехоты на правый и левый фланги УРа, а к вам, товарищ капитан 3-го ранга, направлена сводная рота из состава 68-й и 76-й морских стрелковых бригад. Это опытные бойцы, не новички, воюют не менее полугода, вооружены по стандартам вашего батальона, ППШ или СВД. Назначение командиров в роту полностью ваша прерогатива. Но, товарищи, на большее пока не рассчитывайте. Новочеркасск держится, однако противник имеет значительное превосходство и постоянно атакует, резервы нужны и там.