Глава 3.13 (продолжение)
Тратить время на хитрые маневры Кареев не стал, полковые колонны и так обходили вражеские позиции с флангов, а имеющейся огневой мощи с избытком хватало, чтобы перемещать гансов с землей, они даже толком окопаться не успели. Самоходные гаубицы и минометы засыпали немецкие окопы градом снарядов и мин, а через четверть часа вперед двинулись тяжелые танки и штурмовые САУ в сопровождении пехоты. Со своего наблюдательного пункта Кирилл видел, как уцелевшая вражеская противотанковая пушка метров с двухсот закатала болванку в неторопливо ползущий «Черчилль», но пробить толстую лобовую броню, похоже, не смогла, поскольку танк продолжал катиться дальше. Через короткий промежуток времени по развалинам каменной постройки, где находилось немецкое орудие, выстрелили сразу две СУ-152, превратив их в кучу строительного мусора. Кавторанг удовлетворенно хмыкнул:
- Если в руках русского человека оказывается молоток, все вокруг превращается в гвозди!
Немецкий батальон, усиленный двумя батареями противотанковых пушек, снесли буквально сходу. Гансы пытались оказать поддержку огнем дивизиона легких полевых гаубиц, располагавшегося за второй позиций километрах в трех севернее Ельска, но быстро привлекли внимание самоходных артполков с корпусными орудиями, которые и занялись контрбатарейной стрельбой. Артиллерийские дивизионы мотострелков и полк М-10 принялись обрабатывать неприятельскую линию обороны по берегам реки Млынок, а фланговые подразделения начали обходной маневр. Вражеская авиация уделяла основное внимание главному удару со стороны соединений 61-й и 65-й армий, основные силы 16-й воздушной армии генерал-лейтенанта Руденко также были задействованы в основной операции, поэтому авианалеты противника на боевые порядки морпехов большого впечатления не произвели, а наличие истребительного прикрытия, хоть и невеликого, а также умелое использование собственной ПВО позволяло минимизировать потери. Около двух десятков пикировщиков в сопровождении неполного штаффеля мессеров Яки 54-го ГИАП основательно потрепали еще на подходе, остальных разогнали крупнокалиберные пулеметы и зенитки, прицельно бомбить у немцев не получилось. Выслушав доклады о потерях, а раненых и убитых оказалось десятка полтора, Кареев удовлетворенно кивнул, могло быть хуже. Впрочем, гансы противник умелый и методичный, Кирилл не сомневался, попробуют еще не раз, причем наверняка задействуют фоккеры, отбиться от которых будет куда труднее.
Сплошной линии обороны у немцев тут быть не могло, нереально успеть ее подготовить, да и войск для этого столько не собрать, поэтому через час Бекетов справа и Шелестунов слева ожидаемо доложили о том, что нащупали ее края. Одним мотострелковым полком Кареев совершил маневр, оседлав дорогу на Лельчицы, другим подошел к Наровле, еще один полк лесными дорогами заходил в тыл противнику, нацеливаясь на Рудню. Полная механизация подразделений дивизии позволяла перемещаться быстрее, чем гансы успевали реагировать. Вражеский командир наверняка получил информацию о выходе морпехов к нему в тыл, но, видимо, справедливо посчитал, что бегущего противника они просто уничтожат не особенно напрягаясь, да и на помощь из Мозыря наверняка рассчитывал. Как бы то ни было, но немцы остались на позициях, которые продолжала перемешивать с землей советская артиллерия. Кареев в качестве наблюдательного пункта выбрал чердак дома на окраине Даниловки, откуда открывался неплохой вид на участок от Ельска до Млынок. Запрошенные им Илы и Пешки Руденко быстро выделить не мог, а Кирилл не хотел ждать, ведь его промедление противник непременно использует для усиления обороны и перекачки резервов.
- Командир, есть проблема, - в люке в полу показалась голова Шмелева. – Карасев до сих пор не занял оборону у Овруча. Есть сведения, что немецкая кампфгруппа двигается со стороны Коростеня и партизанам практически без артиллерии и совсем без танков ее не удержать. Я пытался с ним связаться, но ничего кроме того, что направленная туда стрелковая дивизия на марше, не добился.
Кареев немного подумал и покачал головой:
- Женя, они должны были выдвинуться вслед за нами, им надо преодолеть около ста километров. Передовые части двигаются на машинах, остальные пешедралить будут еще сутки. От Овруча до нас шестьдесят верст, пока гансы маршируют к нему, мы перемелем их позиции у Ельска и пойдем дальше. Короче, пусть этой проблемой комфронта занимается, а наша задача не меняется. Разворачивать часть сил обратно не считаю нужным, ну отрежут нас и что? Наши тылы при нас, район, куда мы направляемся, сейчас две армии долбят и, с нашей помощью, они оборону прогрызут. Что хочешь на отсечение даю, Рокоссовский обходной маневр предпримет, не станет в лоб ломиться, а это значит охват с севера и с юга, поэтому скоро здесь будут гвардейские кавкорпуса, как раз к Ельску выйдут. Так что обломятся немцы. Оставим разведку, чтобы за тылами следить, этого достаточно.
Начштаба тоже с полминуты раздумывал, потом кивнул:
- Ты прав, нечего дергаться.
После интенсивной артподготовки в дело вступили подразделения штурмовой инженерно-саперной бригады и достаточно быстро подавили оставшиеся очаги сопротивления. Пленных взяли минимум, в основном работников штаба, остальных уничтожили безо всякой жалости, во-первых, надо было сразу лапки кверху подымать, во-вторых, имидж обязывает. Этому способствовала и недавно полученная информация, что в деревне Красный Берег недалеко от Жлобина, на пока еще не освобожденной от врага территории находится детский концентрационный лагерь, где у ребятишек берут кровь для немецких солдат и офицеров. Что это такое морпехи знали не понаслышке, из тех, кто год с небольшим назад вместе с капитан-лейтенантом Кареевым ликвидировали особый госпиталь в Таганроге, набиралось сотни три, если не больше. Они и разъяснили, в красках и лицах, что собой представляют такие объекты. После этого рассчитывать на снисхождение гансам не приходилось, не скоро еще бойцы и командиры отойдут, а Кареев и Ростовцев их сдерживать и не собирались, за такое скотство наказание может быть только одно. Оставалось только жалеть, что добраться до туда дивизии нереально, ну ничего, братья-славяне из правофланговых армий за них отыграются, а они здесь душу отведут, фрицы-то что там, что тут одни и те же.
В Ельске задерживаться не стали, пополнили боезапас и горючее, в это время наскоро перекусили и снова вперед. Наводить порядок в городке остались партизаны, им работы надолго хватит, а морские пехотинцы двинулись дальше. Кирилл заметил около разбитого в хлам дома красивые цветы, сорвал три, заскочил в штабной кунг, где сидела жена, чмокнул ее в щечку и положил перед ней небольшой букет. Света одарила супруга счастливой улыбкой и снова уткнулась в свои документы.
Следующую попытку остановить морских пехотинцев немцы предприняли на линии Мелешковичи-Рудня-Провтюки, но, благодаря разведке и партизанам, общая картина у командования дивизии уже сложилась, поэтому и план действий на ходу складывать не пришлось. Ночной бой дело, конечно, перспективное, нынешние средства связи и наблюдения эффективно ориентироваться на местности и управлять боем не позволяют, поэтому Кирилл рисковать не стал. Когда имеются другие варианты, надо выбирать более надежный, сулящий успех при меньших потерях. Артиллерия принялась долбить разведанные неприятельские позиции, удалось вызвать авиацию, а остальные, выставив боевой охранение, принялись отдыхать и набираться сил перед завтрашними боями. Партизаны передавали, что вражеское командование отвод сил еще не начало, видимо считают положение небезнадежным. В общем, верно, думал Кареев, удар с юга наносит относительно небольшое соединение, а у Рокоссовского успехи пока скромные, обходной маневр его танкистов и кавалерии еще только начинает осуществляться. Пока заместитель и начальник штаба со своими работниками колдуют над картами и готовят вечернее донесение в штаб фронта, Кирилл решил пройтись по позициям, посмотреть как устроились бойцы, заглянуть к медикам, проведать раненых. Слух о том, что «батя идет» уже распространился, морпехи встречали командира улыбками, хорошо заметными даже в быстро сгущающихся сумерках. О каком-то особом комфорте говорить не приходилось, но дождя не ожидалось, ночи еще стояли относительно теплые, поэтому плотно поужинавшие бойцы в своих ватных куртках страдать от холода не должны.
- Вы только вот что, - в очередной раз говорил своим орлам Кареев, - в атаке на рожон не лезьте! Понимаю, после услышанного про Красный Берег душа горит, но пусть артиллерия и минометы вражеские огневые точки подавят, только затем бросок вперед, а уж как в траншеи ворветесь, тут и режьте гадов!
- Понятие имеем, учили нас хорошо, товарищ комдив, - кивали ему в ответ. – Душа горит, это верно, только охота и дальше этих сволочей бить, значит, надо и самим в живых оставаться. Не сомневайтесь, не подведем!
Перед закатом вражеские позиции все-таки успели обработать штурмовики, затем, в темноте, пришел черед легких ночных бомбардировщиков, которые будут летать почти до рассвета. Кирилл в очередной раз подумал, что на дивизию следует замкнуть ударную авиацию, полк штурмовиков в масштабах фронта сила невеликая, но, приложенная в нужное время и в нужном месте и направляемая опытными офицерами наведения, вполне способна значительно ускорить прорыв неприятельской обороны. Медсанбат располагался в лесу на берегу речушки под названием Мытва, но раненых в нем было немного, тяжелых днем вывезли транспортными самолетами под прикрытием истребителей, используя в качестве аэродрома ровное поле за Ельском. Москвин еще оперировал, поэтому Кирилл, поговорив с ранеными, присел на ствол поваленного дерева и погладил между ушами ткнувшегося в ноги добермана. Вскоре бдительный Макс навострил уши, но опасности не обнаружил, бывшего отца Александра, а ныне ефрейтора Воронина, проходящего службу в медсанбате дивизии, он знал. Охрана комдива держалась в сторонке, поэтому священник присел рядом, снял пилотку и вытер лоб тыльной стороной ладони.
- Умаялся сегодня за день, раненых немного, но повозиться пришлось.
Кареев кивнул:
- Миша, вроде, заканчивает, можно отдыхать.
Отец Александр тоже кивнул, помолчал немного, потом произнес:
- Я вот о чем думал сегодня. Услышал про детский концлагерь, видел, что наши немцев в плен не берут и вот какая мысль в голову пришла. Должен я считать, что так нельзя, что даже на войне к противнику милосердие проявлять следует, но не получается у меня! Они нас бешеными зовут, но тут все наоборот, это они псы бешеные, прости Максик, а таких только уничтожать надо. Ты, командир, сомнений не имей, делай свое дело, а я, как водится, за всех нас помолюсь. Ох, чувствую я, как в Германию придем, много чего еще мы там увидим. Я же с немцами в прежнюю войну три года воевал и сейчас спрашиваю себя, тогда они другими были? Иногда кажется, что да, но получается – за эти четверть века люди не стали лучше, совсем наоборот. А как же тогда прогресс, не технический, духовный? Мораль, законы, поиски лучшего устройства общества? Ладно бы они атеисты были, так ведь нет, считаются верующими!
Кирилл покачал головой:
- Полагаю, что веру они во внешние атрибуты превратили, показная она у них. Думаешь, в других странах иначе? Забыли они, власть имущие, что Бог людей равными сотворил, поэтому для себя у них одна мораль, а для нас другая.
Священник вдруг хмыкнул:
- ЧуднО, вот придем в Германию, буду политорганам помогать, вразумлять бойцов, чтобы месть свою на женщин и детей не обращали, не уподоблялись нацистам поганым. А вон и Михаил Василич идет, спокойной ночи, командир, пойду и я отдыхать.
- О чем с батюшкой говорил? – поинтересовался Москвин, когда тоже уселся рядом.
- Как всегда, о вечном.
- И то сказать, о чем еще коммунист со служителем культа говорить может? Ладно, сводку я в штаб подал, все неплохо у нас, медикаментов и перевязочных средств хватает, трофеями, опять же, разжились.
- Я с ранеными поговорил, настроение бодрое.
Доктор пожал плечами:
- Так ведь не сорок первый, бьем гадов и вперед продвигаемся. А ты шел бы отдыхать, чувствую, ни свет, ни заря опять воевать начнем.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
