При всем уважении, но лучше если вы свое напишете,  а тут автор показывает жизнь во всех ее проявлениях,  так как это он видит.  Мне вот нравится именно эта недосказанность,  которую каждый читатель читает в меру собственных представлений о чести и честности. Да...,  генерал скозлил,  потому что как дерьмо,  вырвавшееся из грязи в князи,  берегов не видит и по хорошему то его валить нужно,  но  это показывает  генералитет Сталина в неверном свете. Поэтому недосказанность лучше,  потому что  Карасев  видит,  что имеет дело с совершенно мутными и отмороженными на всю голову,  агентами Ставки, таскающими генералов и принцев,  которые ежедневно видят смерть и которым его понты вообще не тема.

Отредактировано Член кружка (26-04-2020 16:25:14)

Спасибо, уважаемые коллеги!

Dr.Konovaloff

Вы правы, водится за мной такое, оборванные линии. Эпизод с Карасевым продолжение иметь будет, насколько удачное, посмотрим. К тому же, изложение в стиле сухих мемуаров мне делать не хочется, такие эпизоды немного оживляют повествование, в них ГГ или кто-то из других персонажей себя определенным образом проявляют.

Спасибо отличный эпизод Очень важно,чтобы в дивизии тупого гонора не было у бойцов 

Отредактировано Ugo81 (05-05-2020 00:30:41)

Глава 3.14 (начало)
Если бы не наличие механизированной саперной бригады, бросок через Припять оказался бы в лучшем случае ползком. Местность для прохождения тяжелой техники была очень сложной, река тоже довольно широкой, порядка двухсот метров, бойцам подполковника Бориско пришлось изрядно потрудиться, но в течение темного времени суток основная часть сил оказалась на левом берегу Припяти и перерезала дороги на Пинск. Один из полков в максимальном темпе выдвинулся дальше, обошел Калинковичи с севера и соединился с передовыми отрядами 61-й армии. На связь с Кареевым вышел командующий фронтом, он был очень доволен ходом операции, участие гвардейской дивизии Резерва Ставки позволило не только окружить значительные силы неприятеля, но и продвинуться вглубь вражеской обороны в короткие сроки. Расчеты показывали, что без участия морпехов это заняло бы как минимум на неделю больше. Участие морской пехоты в штурме Калиновичей и Мозыря не предполагалось, но это вовсе не значило, что настала пора отдыха. По данным разведки противник спешно формировал ударную группу для деблокирования окруженных войск, поэтому Рокоссовский спешно укреплял оборону внешнего кольца, а Карееву отводилась роль мобильного резерва, призванного подкрепить угрожаемый участок.
Позавтракать Кириллу в этот  день не удалось, выпил на ходу чашку чая, вот и вся еда, но обед позволить себе смог, необходимости мотаться с места на место уже не было. Съел тарелку теплого борща с парой кусков свежевыпеченного хлеба и взялся было за второе, но тут зашел Шмелев, сел за стол, стянул с головы фуражку и бросил ее на свободный стол. По тому жесту, как он это сделал, Кареев понял, что появились проблемы. Начштаба томить не стал, выпил залпом кружку кваса и покачал головой:
- У Овруча дела неважные. Карасев к городу не успел, немцы раньше появились, так что он его сейчас героически штурмует. Часть сил гансы в сторону Мозыря развернули, их сейчас у Добрыня встретить готовятся.
Кирилл помолчал, потом спросил:
- А как с обороной Киева?
Шмелев усмехнулся:
- Все верно, герр Раус, похоже, решил, что лучше синица в руках, чем журавль в небе и часть сил вынужден был развернуть на север. Худо сейчас Карасеву приходится.
Капитан 2-го ранга вздохнул:
- Не успел генерал к Овручу. Ладно, это уже не наша проблема, что на нашем участке?
- По всему выходит, что завтра с утреца попрут фрицы со стороны Пинска. Силы приличные, пара пехотных дивизий, танки, САУ.
- Опять силы наши неисчислимы, а врагов несметны полчища! Расклад понятный, маневра у них нет, с одной стороны Припять, с другой труднопроходимая местность, значит, будут переть вдоль дорог. Бить нас станут организацией, искать, где помягче и туда давить. Запрос на авиацию сделал?
- Еще утром, говорят, что постараются, мы не одни у них.
- Это как раз понятно. Гансы будут шевелить наших соседей со стороны Лельчиц, наверняка и от Жлобина нажмут, но, если я правильно понимаю, на нас главный удар.
- Получается, что так.
- Тогда придется воспользоваться правом и выйти напрямую на Ставку.
Замечено давно и вовсе не Кареевым, что если в налаженной немецкой военной машине отключить хотя бы один элемент, она сразу начинает буксовать. Конечно, противник тоже учится, анализирует свои проблемы и ошибки, но все-таки гансы более подвержены шаблону, а самое главное, практически все, что они уже придумали и только еще собираются, кавторангу из прошлой жизни известно. Не в плане конкретных действий в том или ином месте, разумеется, а в части подходов и организации. Именно поэтому Кирилл постоянно отрабатывал и совершенствовал взаимодействие подразделений, развивал связь, средства радиоэлектронной борьбы. А уж в части разведки и диверсий бывшему замкомандира бригады СпН, а затем офицеру сил специальных операций  и вовсе стыдно не «окружить заботой» своего оппонента. Уже ушли в поиск разведгруппы, да и партизаны информацию регулярно выдают, только успевай анализировать. Сейчас позиции перед его дивизией спешно обустраивал стрелковый полк, задача которого лечь костьми, но создать у немцев ощущение, что им вот-вот удастся пробить коридор к окруженным в Мозыре и Калиновичах, а когда они поймут свою ошибку, увязнут и растратят силы, переносить направление удара будет уже поздно. Расчет командования Кареев понимал и как военачальник отдавал отчет в том, что в нынешней ситуации придумать лучший и, главное, реализуемый план вряд ли возможно. На войне нередко приходится жертвовать малым для достижения большего, но речь ведь идет не о деньгах, боеприпасах или технике, а о живых людях. Понимает ли командир полка, что уготовано ему и его людям? А если и понимает, то что? Кто на его месте решится попросить замену? И в нынешней ситуации долг его, гвардии капитана 2-го ранга Кареева, сделать так, чтобы эти жертвы не оказались напрасны, вломить гадам щедро, на всю ширь славянской души!
Составив запрос в Ставку, Кирилл пошел посмотреть на строительство, развернутое бригадой Бориско при деятельном участии остальных подразделений дивизии. «Засевались» минные поля, рылись окопы и ходы сообщения, оборудовались основные, запасные и ложные позиции артиллерии и танков. За неполные сутки всего не сделаешь, но ведь не одними лопатками морпехи работали. Прошел Кареев и дальше, к стрелкам, там тоже царило оживление, славяне зарывались в землю основательно. Молодой человек не стал ходить по их позициям и уже собирался вернуться обратно, как услышал разговор нескольких пехотинцев, устроивших небольшой перекур. Один их стрелков, судя по всему немногим старше Кареева, рассказывал о своем детстве.
- Сам я с Урала. Городок у нас небольшой, райцентр, или, как раньше говорили, уездный. Семья большая была, нас у родителей пятеро, я второй, старше меня сестра, а младше еще две сестры и братик. Сколько себя помню, тяжело мы жили, голодно. Батя мастеровым был, маманя, понятное дело, хозяйство вела. Хоть мы и в городе жили, а огород у дома держали, с этого приварок небольшой имелся, но мясо мы только осенью видели, в другое время либо совсем без него, либо рыбу удавалось поймать. А уж тех же валенок на всех никогда не хватало, одна пара на двоих, зимой на улицу по очереди, а летом больше босиком. Я это к чему? Только перед войной облегчение пришло, ощутимо жизнь меняться стало, а тут немцы проклятые пришли, теперь опять все с начала начинать надо будет.
Слушая рассказчика, Кирилл вспомнил свое детство в этом мире. Сравнивать с прошлой жизнью никакого смысла не имело, слишком разные времена, но, как оказалось, даже со своими современниками отличия имелись большие. Изобилия у Кареевых не наблюдалось, но чтобы мясо видеть только несколько раз осенью, такого не бывало. И обувь имелась нормальная, и одежда. Конечно, что-то мама сама шила, что-то перешивала из купленных или выменянных вещей, но босиком маленький Кирилл не бегал. Мама вообще по хозяйству очень ловко управлялась, времени, свободного от службы, оставалось не так много, но ей хватало, чтобы муж и сын были опрятно одеты и не голодали. Как он теперь понимал, не последнюю роль играл паек, который получали родители. Зато хватало других проблем, с которыми большинство его сверстников не сталкивались. Кирилл помнил как мама в одной ночной рубашке и босиком бежала через лес, левой рукой она прижимала к себе пятилетнего сына, а правой держала револьвер. А в сотне метров сзади топала и орала погоня из десятка местных бандюков. Благодаря ее прекрасной физической форме им тогда удалось скрыться. Когда ему исполнилось семь лет, мама на его глазах дралась с двумя дюжими мужиками, ей сломали два ребра и нанесли несколько резаных и колотых ран, но одному из нападавших она вскрыла своим ножом горло, второму нанесла удар прямо в сердце. Валерий Кареев такое отношение к своей семье никогда и никому не спускал, разномастные контрреволюционеры и бандитствующие элементы жалели о содеянном горько, но недолго, он изводил их надежно, под корень. Даже при переводе с места на место его репутация шла впереди, и через некоторое время желающие связываться с семьей перевелись, да и повывели бандитов. Во второй половине тридцатых некоторые делали стремительные карьеры, но родители Кирилла продолжали скромно трудиться на своих невысоких должностях, поэтому, когда многие скороспелые начальники отправились вслед за своими подопечными, их никто не тронул. Подполковник Кареев, анализируя эту ситуацию, искренне восхищался ими, ведь они не только сохранили жизнь и свободу, но и продолжали оставаться профессионалами, которых начальство очень ценит. Однако, отдавая должное профессионализму Валерия Кареева, Кирилл понимал, что характер у отца был непростой, он любому начальству в лоб мог сказать нелицеприятное, и на своем мог стоять до конца, если считал себя правым. А таковым он был практически всегда, все это знали, потому и прощали многое. В службах, подобных той, где работал Валерий Кареев, люди могли состояться либо как руководители-администраторы, либо как профессионалы-исполнители, отец Кирилла принадлежал именно ко второй категории и, не занимая высоких кресел, несчастным и обделенным себя вовсе не чувствовал. Впрочем, это не означало, что он не мог стать начальником, просто не хотел. Макс ткнулся носом в ладонь и вывел хозяина из состояния задумчивости, Кирилл улыбнулся, потрепал добермана по голове и они пошли дальше, туда, где пара десятков тысяч человек, гордо именующих себя морскими пехотинцами, тоже зарывалась в землю и готовилась встретить врага.
К утру морпехи завершили работы и сумели даже немного поспать. Кареев тоже прихватил целых четыре часа, особенно довольный тем, что уже ночью из Ставки пришел ответ на его запрос, обещали удовлетворить, а пока следовало рассчитывать только на свои силы. Немцы будут активно использовать авиацию, одними зенитками тут не обойтись, без штурмовиков морпехи справятся, а вот истребительное прикрытие необходимо. С рассветом капитан 2-го ранга расположился на НП, устроенном метрах в десяти над землей на ветвях больших сосен, и принялся в стереотрубу разглядывать медленно ползущие на позиции стрелкового полка немецкие танки и САУ. Среди окопов вставали разрывы гаубичных снарядов, судя по размеру, от 10,5 см легких полевых гаубиц. Первый натиск отбили, но затем налетели вражеские бомбардировщики. Понятно, что это была разведка боем, вскрыли систему обороны, принялись давить выявленные батареи, перемешивать с землей окопы и блиндажи. Два звена Яков сунулись было к бомберам, но истребительное прикрытие перехватило, закружили, не дали пробиться к Штукам, те беспрепятственно разгрузились и ушли обратно, за новой порцией бомб. Кареев мстительно усмехнулся, группы из диверсионного и разведывательных батальонов наверняка уже подходят к выявленным партизанами полевым аэродромам, и скоро их ждут минометные обстрелы и прочие малоприятные сюрпризы. Вражеские склады и штабы тоже не останутся без внимания, а когда в дело вступят морские пехотинцы, то будет и нарушение связи.
Стрелки, усиленные танками и артиллерией, продержались целый день и отошли только с наступлением темноты, когда немцы тоже выдохлись и прекратили атаки. Через позиции морпехов прошло сотни три закопченных, полуоглохших от непрерывного грохота бойцов и командиров. На линии обороны осталось гореть полтора десятка немецких танков и полдюжины САУ, потери в живой силе Карееву оценить было затруднительно.