Глава 3.14 (продолжение)
Последние дни операции, начиная с обороны западнее Калинковичей и заканчивая выводом с передней линии в тыл, слились для Кирилла в один длинный день. Даже сон был какой-то необычный, закрыл глаза, вроде тут же открыл, а полчаса или час, оказывается, уже минуло. И так несколько раз за сутки, в результате получилось что-то вроде полифазного сна, в прошлой жизни Карееву приходилось изучать и использовать несколько подобных методик, но сейчас это получилось само собой. Но дело не в режиме сна, Кирилл поймал себя на мысли, что действия противника представлялись как бы открытой книгой, ему оказалось нетрудно их предугадывать и принимать меры. Это было новое чувство, оно давало уверенность в себе и своих людях и позволяло совершено спокойно реагировать на возникающие острые ситуации. Потери у морпехов вновь оказались гораздо ниже обычных в таких случаях у других соединений, но Кирилл прекрасно понимал, что это в значительной степени результат насыщения дивизии техникой и вооружениями. При этом следовало, безусловно, отдать должное и умению командиров все это правильно использовать, и в этом не его единоличная заслуга, а всех его подчиненных, показавших себя с самой лучшей стороны. Кареев подумал даже, что у него, быть может, и правда есть талант военачальника, который он не успел раскрыть в прошлой жизни. И что пройдет лет двадцать, и он тоже станет командовать армией, вот только капитан 2-го ранга очень надеялся, что очередной мировой войны, где он свои глубоко зарытые пока способности проявлять сможет, все-таки не случится. Пусть уж лучше они, таланты эти, втуне пропадут.
Заместители, командиры подразделений и работники штаба тоже отметили поведение Кареева, это вызвало некоторые пересуды о его дальнейших карьерных перспективах. Некоторые считали, что высшее командование наверняка предоставит ему следующую более высокую должность, тем более, что проводимые другими фронтами операции малыми потерями и большими успехами похвастаться большей частью не могли. Сам же Кирилл полагал, что в данном конкретном случае выбор действий у его немецкого оппонента имелся совсем небогатый, поэтому просчитать его оказалось совсем несложно. И уходить с дивизии он никуда не собирался, если вдруг предложат, решил приложить все силы, чтобы переубедить командование и оставить все как есть.
3 октября командующий фронтом собрал совещание по подведению итогов операции. Немцы сопротивлялись отчаянно, Мозырь и Калинковичи были сильно разрушены, поэтому Рокоссовский расположил штаб в пригороде, где нашлось несколько строений в относительно приличном состоянии. Состав был почти тот же самый, что и на совещании в Чернигове, но многие командармы выглядели усталыми, да и у командующего фронтом глаза покраснели от хронического недосыпа. Кирилл приехал в последний момент, когда сообщили о мероприятии, он находился в отъезде, проверял размещение личного состава, ведь разруха кругом стояла знатная, а погода уже вовсю осенняя, похолодало и дожди начались.
Константин Константинович пригласил всех усаживаться за большим столом, а сам шагнул было к своему стулу, но передумал, принялся прохаживаться у стены, где висела большая карта Гомельской области. Немного в стороне, у окна, расположился незнакомый генерал-майор, которого Рокоссовский представил как Филиппа Филипповича Зотикова из Главного управления кадров Наркомата Обороны, после чего перешел к сути дела:
- Общая обстановка такова, товарищи. Немецкое контрнаступление на Киев продолжается, но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что успеха оно не достигнет. Противник потеснил войска Воронежского фронта, но обратно столицу Советской Украины ему не взять, и в немалой степени этому способствовала наша операция. В целом, она прошла успешно, все цели достигнуты и даже немного больше. Почти полностью освобождена Гомельская область, а 2-я армия вермахта теперь числится только на бумаге. Потери противника пока оценить сложно, но порядка двадцати тысяч выходит. И еще одно, в районе Озаричей оккупанты построили лагеря, куда согнали более пятидесяти тысяч мирных жителей и заразили сыпным тифом в расчете на то, что после их освобождения наши бойцы тоже станут болеть. Сейчас там работают военные медики, но, сами понимаете, спасти удастся далеко не всех.
Павел Иванович Батов, чьи войска обнаружили и освободили эти лагеря, был в курсе, остальные узнали здесь. Казалось бы, за два с лишним года войны многое видели и слышали, но каждый раз такие новости воспринимаются очень болезненно, все-таки речь идет о том, на что «цивилизованные» европейцы идут с легкостью, а «русские варвары» считают неприемлемым. В данном случае, разумеется, понятие русские обозначает всех, кто населяет Советские Союз. Рокоссовский сделал паузу и добавил:
- Однако, имеются у нас и проблемы.
При этих словах генерал Карасев заерзал и побагровел, но комфронта не обратил на это никакого внимания и продолжил:
- Действия 61-й армии товарища Белова и 65-й армии товарища Батова, а также авиаторов товарища Руденко можно признать успешными. Хочу отметить, что в их составе имелся явный недостаток танков, у Павла Алексеевича корпус, у Павла Ивановича и вовсе единственная бригада, хотя в некоторой степени это компенсировалось кавкорпусами и артиллерией. Свои задачи они выполнили в полном объеме, освободили Мозырь и Калинковичи, а также другие населенные пункты Гомельской области. К сожалению, не могу сказать того же про 13-ю армию товарища Карасева. Казавшаяся простой небольшая частная операция по обороне Овруча превратилась в штурм городка с большими потерями.
Командарм-13 попытался что-то сказать, но Рокоссовский жестом остановил его:
- Товарищ генерал-лейтенант, в своем рапорте вы все уже написали.
- Разрешите, товарищ генерал армии? – попросил слова Зотиков и, после приглашающего жеста командующего фронтом, продолжил:
- С командованием армией вы, товарищ Карасев, не справились, это очевидно, поэтому вы освобождаетесь от этой должности и направляетесь в распоряжение наркомата. Обычной в таких случаях практикой является назначение с понижением, но, внимательно ознакомившись с документами и поговорив с некоторыми вашими подчиненными, я считаю, что надо тщательно разбираться с этой ситуацией.
Карасев из багрового быстро сделался бледным, а Константин Константинович поинтересовался:
- О чем вы, товарищ генерал-майор?
- Мне стало известно, что генерал Карасев вместо командования вверенным соединением предавался любовным утехам, ухаживал за одной из подчиненных товарища Кареева. Пренебрежение своими обязанностями закономерно привело к столь печальному итогу. Разумеется, все это надо проверить, но, вполне возможно, простым понижением вы, товарищ Карасев, не отделаетесь.
Командующий 13-й армией снова стал менять цвет лица, на этот раз с легким фиолетовым оттенком, но присутствующие повернулись к Кириллу и уставились на него. Вполне могло создаться впечатление, что он тоже жаловался на Карасева Зотикову, потому представитель наркомата и говорит такие странные вещи.
- Товарищ генерал-майор, если речь идет о моей подчиненной, то могу вас заверить, это полная чушь. Я полностью владею ситуацией и могу утверждать, что генерал-лейтенант Карасев видел ее всего один раз и больше не встречался, поскольку в расположении дивизии не появлялся, а она, соответственно, его не покидала.
- Вы сейчас про Александру Квитко? – уточнил Зотиков с видом, мол, смотри, мне все известно.
- Так точно! Про жену командира батальона Героя Советского Союза гвардии капитан-лейтенанта Тараса Квитко.
Кареев покосился на генерал-лейтенанта, отметил, что тот снова принялся бледнеть и подумал:
«Еще немного и мужика удар хватит. Какую чушь этот московский несет! Надо быть полным идиотом, чтобы вместо командования армией любовному томлению предаваться, да еще в такой ситуации.»
- Кх-м, я действительно не организовал должным образом марш на Овруч, - обрел дар речи Карасев и продолжил, периодически прочищая горло. – Кх-м, я не учел ряд факторов, в частности, состояние дорог после прохода тяжелой техники, особенности рельефа местности. Кх-м, автомобили, которые были выделены для переброски личного состава, в большинстве старые полуторки…
- Вы все это изложили в своем рапорте, - еще раз повторил Рокоссовский. – Товарищ Зотиков, вы привезли приказ по генералу Карасеву, вот и забирайте его с собой в Москву, а эту историю раздувать не надо, глупость полнейшая. Раз товарищ Кареев говорит, что ничего не было, значит так и есть.
- Как скажете, товарищ генерал армии, - покладисто согласился Зотиков.
Наверняка ему очень хотелось показать работу, поднять целый пласт нарушений и все такое, но спорить с командующим фронтом, который на очень хорошем счету у Верховного и ставить под сомнение слова командира дивизии Резерва Ставки, также известного Сталину, себе дороже выйдет.
- Вот и хорошо, - кивнул Рокоссовский. – Теперь немного о действиях дивизии морской пехоты. Собственно, все в полном соответствии с их девизом: «Где мы, там победа»! Мне доводилось слышать разговоры о том, что при наличии такого количества техники любому будет сопутствовать успех. Не согласен! Хотел бы обратить внимание на прекрасное взаимодействие подразделений, отлично налаженную разведку и умелое использование своих преимуществ. Кирилл Валерьевич дал противнику увязнуть в своей обороне, лишил возможности маневра, после чего организовал контрудар. В результате противник понес значительные потери, а товарищ Кареев сохранил личный состав. Действия дивизии позволили нам достаточно быстро прорвать оборону противника, почувствовавшего угрозу окружения, и успешно завершить операцию, освободив почти всю Гомельскую область. Обратите внимание, товарищи, что нами созданы предпосылки для проведения наступательных операций в зимний период. И последнее. Согласно приказу Верховного Главнокомандующего, наш фронт переименован в Белорусский, а Воронежский в 1-й Украинский. В состав 1-го Украинского фронта передаются 13-я и 60-я армии, а нам 3-я и 50-я армии. Вот такие дела, товарищи.