Глава 3.17 (начало)
Весь день 14 ноября дивизия оставалась на месте, приводя в порядок матчасть, советским войскам требовалась перегруппироваться и подтянуть тылы, которые отстали на сотню и более километров. К ночи тучи рассеялись и на небе снова зажглись звезды, особенно яркие в холодном воздухе, ночью температура опускалась градусов до пяти. Наездившись по подразделениям, Кареев с аппетитом поужинал и вышел, по обыкновению, подышать воздухом, погода и настроение позволяли. Немцы третью ночь совсем не летали, поэтому кто-то запалил в соседнем саду небольшой костер, Кирилл решил подойти и посмотреть, кто это своевольничает.
- Похоже, решили фрицы с румынами Одессу оборонять, - раздался негромкий голос Шелестунова, рядом, похоже, сидел Бекетов. – Все как обычно, предложим им сдаться, они откажутся, мы обидимся.
- И будет им вечная па-а-мять! – на манер церковных песнопений протянул Камиль.
- Не богохульствуй, басурманин! – треснул его по голове газетой незаметно подошедший сзади отец Александр. – Чем зубоскалить, лучше бы чем полезным занялся, неуч.
Степан хмыкнул и, кивнув бывшему священнику, отправился к себе.
- Чего это я неуч? – удивился Бекетов. – Я много чего знаю, языки разные вот учу.
- Не больно-то преуспел, как я погляжу. Латынь там или древнегреческий тебе, конечно, даром не нужны, а вот английский у тебя неважный, про французский и испанский я вовсе молчу. И вообще, ученость человека определяется не только суммой знаний, но и умением их применять. Ты вот, например, так всю жизнь комбатом и думаешь проходить?
- А что, мне хватит, я в фельдмаршалы не стремлюсь.
- Как только человек сказал «все, мне хватит», тут, считай, он и умер, дальше только ожидание физической смерти остается. Надо все время стремиться к чему-нибудь, чего-то хотеть, и не только поесть-поспать, разумеется. Я вот хочу посмотреть, как мы нашу страну от фрицев освободим, какая она после того, как отстроим все заново, будет. Людям хочу помогать в себе разбираться, в вере и пути истинном их укреплять. И тружусь ради этого, насколько силы позволяют, а мог бы просто сидеть и ждать.
- Некоторые так и делают, только других призывают за отечество пострадать, - не удержавшись, съязвил татарин.
Бывший священник вздохнул:
- Слаб человек, священнослужители тоже люди, лишений и смерти боятся.
- Вам-то чего бояться? – удивился Камиль. – Вас же ждет-недождется царствие небесное. Или попы сами в это не верят?
Отец Александр помолчал, глядя на ночное небо, потом медленно произнес:
- Может, чувствуют, что в святые не годятся… Не в этом суть, после смерти каждый за себя ответит, на том суде адвокатов сладкоголосых нет, не обманешь, не утаишь ничего. И сделанного не воротишь…
О чем думал в этот момент бывший штабс-капитан неизвестно, но зубоскалить Бекетов не стал, а тоже посмотрел на звездное небо, хорошо видимую полосу Млечного Пути и тихо сказал:
- Я раньше думал, что жизнь простая штука. Вернее нет, даже не помышлял ни о чем таком, а вот на войне о многом задумался. Сложная штука жизнь, особенно хорошо это заметно, когда на тебя ответственность за людей возложена. Иногда мне кажется, что я сейчас и два с половиной года назад, это два совершенно разных человека. Тогда все было легко и просто, а сейчас трудно и сложно, но, странное дело, быть нынешним мне нравится гораздо больше.
Отец Александр улыбнулся:
- На войне взрослеют быстро, вот и на твою долю много выпало. Иди своим путем, он у тебя правильный, а я за тебя помолюсь, хоть ты и басурманин, и за друзей твоих тоже.
- Вот заладил, басурманин, да басурманин. Я крещеный, между прочим! – проворчал Камиль. – Ладно, спать пойду, завтра дел по горло.
Когда Бекетов ушел, Кареев подошел к костерку и присел на лежащее рядом бревно, на котором уже пристроился бывший священник. Дрова уже прогорели, но он тлеющих углей шло приятное тепло, Кирилл протянул к ним руки.
- Не спится, командир?
- Да нет, посижу немного и пойду, прилягу. Хороший вечер, тихо, невольно на разные мысли наводит, не только о войне. А вот и замполит, тоже не просто так бродит.
- Эта война должна быть последней, - уверенно сказал тихо подошедший Ростовцев и тоже причел рядом. – Не может больше человечество такого непотребства допустить! Поэтому я, ты и все наши и дальше служить будем. Не должны наши дети ничего подобного испытать.
- А ты не думаешь, что лет через пятьдесят-сто, когда вырастет поколение, войн не знавшее, кто-нибудь из них скажет – да ладно вам с этой войной, мир, дружба, жвачка, давайте деньги зарабатывать, - задумчиво проговорил Кареев. – И что баварское лучше жигулевского…
Замполит удивленно посмотрел на командира, он за два с половиной года его неплохо изучил и знал, что тот ничего подобного просто так не скажет, а Кирилл также неспешно продолжил:
- Честно скажу, в быстрое и всеобщее счастье всех людей на земле я не верю, для этого всех основных буржуинов надо извести, что нереально само по себе, а значит, мы этим заниматься не станем. Помнишь, я тебе в Египте как-то сказал, что за кучу шмоток и колбасы в магазинах что-то придется отдать? Вот закончится война, восстановим мы хозяйство, станем работать и будем жить все лучше и лучше, так?
- Так, а что плохого-то, жить лучше? – не понял Ростовцев.
- А не наступит ли время, когда человек станет жить настольно хорошо, что перестанет ощущать себя советским человеком и превратится в мелкого буржуа?
- Пролетариат такого не допустит!
- Вадим, давай мы сейчас не будем лозунгами говорить! Кто такой пролетарий, ты знаешь, а много этих пролетариев в тех же Соединенных Штатах или Великобритании? Я знаю, образование у тебя хорошее, так вот ответь мне, численность рабочих за последние сто лет возросла? Какая тенденция с развитием технического прогресса намечается?
Ростовцев некоторое время молчал, потом пожал плечами:
- Не увеличивается число рабочих.
- Уменьшается оно, и дальше будет уменьшаться, так что ставка на немногочисленный пролетариат в этом смысле не оправдается. И потом, рабочие ведь тоже разные бывают, кому-то своя рубаха ближе к телу, чем некое общественное благо.
- Так что же, надо жить плохо? – хмыкнул Вадим Васильевич. – Мы же не просто обеспечим лучшую жизнь, мы же еще людей воспитывать должны!
- Вадим, это все понятно, но скажи, тебе известно, сколько людей с немцами сотрудничали, сколько просто сидели и ждали, чем все закончится? Их всех плохо воспитали? Рядом жили и работали те, кто сейчас с немцами борется, и те, кто на них работает, а ведь года три назад никто бы не сказал, кто есть кто. Вот и в будущем, когда уйдет военное поколение, появятся разные деятели, говоруны и писатели с румяными щечками, которые будут считать, что главное – это денежки, которые и дают возможность жить хорошо. И что любовь к Родине определяется размером этих самых денег, которые тебе платят или дают возможность зашибить, а лучше просто украсть. Какая страна сейчас самая богатая?
- М-м-м, так Америка, наверное…
- Во, вот тебе и образец для подражания, а всякий, кто про нее худое слово молвит, потрогает таких людей за живое.
Ростовцев покачал головой:
- Кирилл, я тебя до конца не понимаю. Чего тебя на такие мрачные мысли потянуло? И при чем тут Америка?
- Да черт с ней, с Америкой! Там тоже нормальные люди живут, я вот, когда «Летающую крепость» сбили, на которой я из Англии добирался, с несколькими познакомился. И с англичанами тоже, сержанта Парсона помнишь? Вот, снова его встретил. Есть те, кто сейчас нас совершенно искренне братьями по оружию считает, а отдадут им приказ, как думаешь, откажутся в нас стрелять?
Замполит вздохнул:
- Ну и вопросы ты задаешь! Нет, теперь я понял, о чем ты. Помнишь, сам как-то сказал, мол, не нашего масштаба политика. А что до людей, так всегда есть те, кто намечает цель и ведет других к ней, и те, кто за такими идут. Первых, конечно, меньшинство.
- Если такими будут все, это форменный дурдом! А вообще, ты прав, что-то меня не туда занесло. Вот представь, в 2000 году сколько мне лет будет? Имею возможность дожить и даже сохранить здравый рассудок, но не дай Бог, испытать в таком возрасте разочарование и ощутить бессилие что-либо изменить, ибо сил уже нет. Подумал об этом, вот и…
- Давай спать, командир, а то дойти до светлого будущего сил не хватит.
- Иди, я еще немного посижу.
Ростовцев ушел, а Кирилл вдруг вспомнил, как однажды в прошлой жизни состоялся у него любопытный разговор с одним из старших коллег, к которому тогда еще майор Кареев относился с большим уважением. Работали они тогда несколькими группами в одной теплой стране, тихо и незаметно, но очень эффективно помогая ее руководству в борьбе с диверсантами, лезущими от соседей при поддержке самого демократического в мире государства. Но говорил его товарищ не о пендосах и их политике, а совсем о другом, о России и о том, кому в ней жить хорошо.
- Я старше тебя и успел всю линейку советских общественных наук в полной мере изучить – история КПСС, марксистко-ленинская философия, а это истмат и диамат, политэкономия капитализма и социализма, научный коммунизм. Историю СССР тоже изучал, особенно когда кое-какие архивы после 91-го года открыли, а я как раз в академии тогда учился. То, что я тебе сейчас скажу, удивит, наверное, но я много об этом думал, так и сяк в голове крутил. Нам потом много о жертвах гражданской войны рассказывали, о сталинских репрессиях, об ужасах коллективизации и индустриализации, хотя тут должен заметить, что с масштабом у наших демократов и либералов накладочка вышла, большой перебор, но я не об этом. Вот скажи мне, а была возможность миром дело решить, договориться? Не было ее! Я никого и ничего сейчас не оправдываю, не рассуждаю о том, что хорошо, а что плохо, я просто констатирую факт – не было другого выхода, потому что другая сторона ничем делиться не собиралась, власть, деньги, средства производства, ничего они бы не отдали! Можно ли было меньшей кровью решить? Не знаю, да и не о том сейчас речь. Сам подумай и ответь, а готовы сейчас наши олигархи и прочая шваль неправедно нажитым поделиться? Да они скорее сдохнут, но ничего не уступят, и плевать им на всех остальных, а вернее, сделают так, чтобы сдохли те, кто об этом всерьез задумается! Все хотят жить лучше, но мало кто в действительности понимает, что для этого должна пролиться кровь, причем не каких-то внешних вражин, террористов или бандосов, а мирных, в общем-то, граждан нашего государства, хотя бы формально, по паспорту. Вот ты готов эту кровь пустить?
Персональное кладбище у Кареева уже тогда имелось весьма обширное, но он подумал и пожал плечами:
- Не знаю, на данный момент, пожалуй, нет. За будущее ручаться не стану, но сейчас я бы на это не решился.
Собеседник кивнул:
- Поэтому я тебе все это и говорю. Если бы ты мне сейчас ответил, мол, запросто, я бы сильно разочаровался. Я и сам себе на этот вопрос ответить боюсь, и знаешь, скорее всего, мне это делать и не придется. А вот ты моложе меня, тебе, вполне возможно, предстоит решать. Задорнову легко было сказать, что мы за Родину против государства, для нас все намного сложнее.
Почему Кареев об этом вспомнил, он сам себе ответил не сразу, подумал лишь, что из-за своего невероятного попадания на почти восемь десятков лет назад его товарищ ошибся и решать этот сложный вопрос ему не придется, поскольку он сейчас воюет и за Родину, и за государство.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
