Глава 3.17 (продолжение)
- Не спится? – спросил тихо подошедший к костру Караваев. – А я смотрю, кто-то светомаскировку нарушает, решил лично проверить.
По голосу было понятно, что особист шутит, Николай присел на бревно рядом в Кириллом, протянул руки к багрово тлеющим углям и блаженно прищурился. Доберман внимательно посмотрел на подполковника, поводил ушами и снова положил морду на лапы, контрразведчика он небезосновательно относил к друзьям хозяина, поэтому бдел в полглаза. Офицеры некоторое время смотрели затухший, но все еще дающий тепло костер, потом Караваев медленно произнес:
- Штеменко большую волну гонит, очень недоволен твоей самостоятельностью, но комфронтом наоборот, очень положительно о тебе отзывается, так что пока тот обратно в Москву не вернется и лично в Ставку не нажалуется, все будет относительно спокойно. Это я к тому, чтобы ты не удивлялся, если к нам от Генштаба наблюдателя пришлют.
Кареев пожал плечами:
- Так у нас, вроде, уже они появлялись.
- Не совсем так. Тут, если приедет, это будет человек из Оперативного управления, так что будь поаккуратнее в выражениях, имей ввиду, некоторые фразы можно так обыграть, что с точностью до наоборот смысл перевернется.
Кавторанг снова пожал плечами:
- А ты не перегибаешь? Это уже не наблюдатель, а соглядатай какой-то получается.
- Может и перегибаю, у меня работа такая. А вообще, ты прав, а я, похоже, переборщил, глупо это как-то и мелко… Как ты там говорил, профессиональная деформация?
Офицеры негромко засмеялись, однажды сказанная командиром дивизии фраза прижилась, но употребляли ее, как правило, в шутку. Караваев, немного помолчав, продолжил:
- Знаешь, мне очень комфортно здесь работается. С одной стороны, шпионы, диверсанты, коллаборационисты всякие, они всегда будут, пока война идет, да и после нее моим коллегам работы хватит, а с другой… Есть такая фраза, друзей много не бывает, я вот подумал, обычно это два-три человека, может немного больше, самых близких, а вас больше, да половинки ваши.
- Наши? А себя ты к нашему кругу не относишь? – удивился Кирилл.
Подполковник смутился:
- Ну, это я опять по привычке, сам понимаешь, быть особистом среди друзей…
Караваев снова немного помолчал, потом сменил тему:
- Я, собственно, вот чего хотел сказать. Прихватили коллеги из фронтового управления одного человечка, разговорили, так среди прочего он упомянул о подготовке диверсий против командного состава. Сам язык сошка невеликая, поэтому картинка смазанная получается, он об этом только мельком слышал, к его заданию это отношения не имеет, но получается, что фрицы твоим опытом всерьез заинтересовались и вот решили, наконец, на практике применить. Никаких конкретных фамилий он не назвал, но можно с уверенностью сказать, что в приоритете командующие фронтами и армиями, хотя, разумеется, если удастся комкора ликвидировать, неудачей это считаться не будет. А, зная о прочной и безответной любви к тебе фюрера германской нации, не сомневаюсь, что ты тоже в этом списке, причем где-то в первых рядах.
Кирилл хмыкнул, про любовь фюрера прозвучало как-то очень двусмысленно с точки зрения его послезнания, но комментировать этот момент он, разумеется, не стал.
- У меня и так охрана круче, чем у командующего фронтом, куда уж больше?
- Нет, усиливать ее я не намерен, а говорю для того, что бы знал и проникся, все-таки на тебя лично многое завязано. Я знаю, что ты мерами безопасности не пренебрегаешь и работу мне не осложняешь, в отличие от некоторых других военачальников, но просто анализируй ситуацию еще и с этой позиции. Я тебе уже говорил и еще раз повторю, носить цветы к твоей табличке на Кремлевской стене еще лет семьдесят погожу.
- За семьдесят лет там уже все места закончатся, но я не расстроюсь. Спасибо, я все понял и учту. А теперь пошли спать, засиделись что-то совсем.
Света давно спала, Кирилл тихо прилег рядом, жена, не просыпаясь, прижалась к нему и уткнулась носом в плечо, доберман привычно отпустил тяжкий вздох и потянулся на своем матрасике у печки. Молодой человек давно обратил внимание, что Макс в прифронтовой зоне никогда не спит на спине, даже на бок редко ложится, у собаки это является своеобразным сигналом, что она всегда настороже. Впрочем, кверху животом он вообще очень редко переворачивается, просто в тылу чаще лежит на боку, собака-охраняка. Мысли кавторанга переключились на сказанное контрразведчиком. Опыт, значит, решили гансы перенять, ну-ну. Своими знаниями из прошлого-будущего Кареев щедро поделился с товарищами, в том числе и по линии Караваева, так что жизнь у вражеских диверсантов будет предельно сложной, хотя, разумеется, стопроцентной гарантии никакая охрана дать не может. У немцев обучение в разведшколах было поставлено очень серьезно, но и у наших контрразведчиков учеба тоже не к одной политграмоте сводилась. В некоторых фильмах из прошлой жизни Кареева агенты неприятеля показывались настоящими монстрами, рядом с которыми даже мифический Штирлиц смотрелся как-то бледновато, простым ботаном, так сказать, а уж наших они валили пачками, умело уходя от преследования бестолково мечущихся и хронически опаздывающих особистов. Это, конечно, некоторое преувеличение, но Кирилл всегда считал, что работа контрразведки в годы войны была поставлена очень серьезно, противники друг друга стоили, а конечный результат ему хорошо известен. Подумав, что завтра надо будет прокачать этот вопрос с заместителями и командирами подразделений, Кареев провалился, наконец, в глубокий сон.
Следующие два дня прошли в ожидании, как Кирилл понял из анализа поступающей информации, Ставка на ходу меняла свои планы. В прошлой истории освобождение Николаева и Херсона являлось частью Одесской наступательной операции, проходившей весной 1944 года в рамках Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции. Имелась ли последняя сейчас, командир дивизии, конечно, не знал, но вот Одесской как таковой не было. Исходная конфигурация отличалась кардинально, поэтому освобождение Одессы и дальнейший выход к государственной границе СССР с Румынией являлся, похоже, отдельной операцией. А сейчас возникла дилемма, то ли остановиться, перегруппироваться и пополниться, а затем уже двигать дальше до Прута и Дуная, то ли идти вперед прямо сейчас, пользуясь благоприятной обстановкой, ведь положение противника гораздо хуже, чем предполагалось. Общей картины Кареев, разумеется, не видел, поэтому спокойно ожидал решения командования и 16 ноября вечером он его получил, дивизии предписывалось возвращаться в Николаев, откуда по железной дороге она будет переброшена к Новоград-Волынскому для участия в Ровно-Луцкой наступательной операции. Такое решение его откровенно удивило, гонять соединение более чем на полтысячи километров ради использования там, где и без нее прекрасно обойдутся, он большого смысла не видел. Как потом оказалось, его и не было, Сталин принял такое решение, чтобы не усугублять разногласия со Штеменко, в конечном итоге в масштабах фронта, что 1-го, что 4-го Украинского, дивизия не такая уж значительная величина, но тот же Ватутин делал ставку на высокую мобильность в предстоящей операции и просил подкреплений. К тому же, активные действия на самом южном участке фронта решили немного приостановить и провести перегруппировку, а заодно внести коррективы в стратегические планы, предусмотрев в них выход к государственной границе. Много времени это не займет, противник не успеет предпринять никаких серьезных шагов, а Ватутину морпехи очень даже пригодятся.

Отредактировано Olle (26-07-2020 02:03:55)